Ознакомительная версия.
Он осмотрелся.
Дом, каких в Ейске тысячи. За своими раздумьями он даже не заметил, на какой улице опер остановил машину. Присмотревшись, Копаев различил в сумерках золотистые купола, кажущиеся в отсутствие солнечного света тяжелыми, словно литыми.
— Вот этот дом, — сказал неутомимый Сидельников, указывая на стену стандартной девятиэтажки. — Вряд ли у управляющего здесь квартира. Не тот уровень. Скорее, тут проживает либо кто-то из родственников, либо краля.
Второй этаж. Подъезд в отличие от того дома, где проживал Тузков, был чист, и в нем пахло не пережаренной рыбой и нечистотами, а свежестью вымытого пола и только что выполненного ремонта. К стене при подъеме по лестнице так и хочется прикоснуться — высохла ли краска.
Сидельникова Антон отправил вниз, за дом. Окна квартиры на фасаде огнями не светились, но это не факт, что в квартире никого нет. Человек, которого ищут, баловать себя излишней иллюминацией вряд ли станет.
Как и было условлено, Копаев не стал звонить в дверь до тех пор, пока ему с улицы не позвонил опер:
— Света нет, но телевизор работает — на стене синие тени.
Антон сунул телефон в карман и нажал на кнопку звонка.
Удивительно, но именно такие действия хозяев разочаровывают лиц, прибывших с явными намерениями ревизии. Не успел в коридоре затихнуть продолжающий гудеть после удара гонг, как в коридоре послышались шаги и замок защелкал, как затвор автомата.
На пороге стоял молодой мужчина лет тридцати трех на вид, приблизительно ровесник Молибоги. Его влажные волосы только что освободились от назойливого полотенца, пахло шампунем. На мужчине были надеты синяя майка, спортивные брюки и тапочки на босу ногу.
Копаев, видя такое пренебрежение к одежде, почувствовал жуткую зависть. Этот молодой человек может позволить себе носить тапочки на босу ногу и майку.
— Я вас слушаю, — сказал между тем хозяин. Рассмотрев удостоверение, кивнул и посмотрел на Копаева, правильно определив в нем старшего.
— Пройти можно?
— Пожалуйста.
Копаева интересует человек по фамилии Гаенко. Копаев точно знает, что Гаенко здесь если не живет, то бывает. Поэтому советнику юстиции Генпрокуратуры очень бы хотелось услышать от хозяина, когда тот был в последний раз и когда нагрянет в следующий. Кстати, нельзя ли посмотреть документы молодого человека?
— Никаких проблем, — просто сказал тот и направился к мебельной стенке в прихожей. Захватил по пути с ручки ванной комнаты полотенце, перекинул его через плечо и стал рыться в одном из ящиков. Нашел паспорт — свежий, сверкающий орлиными перьями, и протянул Антону. — Что же касается ваших точных знаний, вы ошибаетесь. Фамилию «Гаенко» я слышу впервые, хотя проживаю в квартире уже девять лет.
Антон похрустел новенькими страницами и нашел ту, на которой витиеватой росписью стояла цифра «5». Все верно. Господин…
— А вы где работаете?
— На станции. Обходчик путей.
Значит, не господин, а товарищ Гужевой зарегистрирован по данному адресу с две тысячи второго года. И ничто его не волнует. Стоит и терпеливо ждет, пока двое доверчивых фраеров с красными удостоверениями свалят и дадут ему возможность спокойно дождаться бабу. Он ведь ее ждал, не так ли? Потому и дверь открыл без вопросов, что ждал. Но не Генпрокуратуру. Наверное, открывал и думал — надо же, говорила, приду в шесть утра, а сама привалила в пять. Ни голову помыть не дает, ни приодеться толком. Единственное, что успокаивает, — раз торопится, значит, хочет.
Хорошая женщина Эмма Петровна. Прав Сидельников.
Спустившись вместе с Молибогой, Копаев позвонил Сидельникову и велел идти к машине.
— Я уже даже не знаю, стоит ли ехать на второй адрес из тех двух, что сообщила тебе прелестная администратор.
— Стерва, — проскрипел Сидельников.
Но на адрес все-таки поехали.
А Эмма Петровна веселилась на полную катушку. Следующий адрес, данный ей Сидельникову, находился в центре.
Дверь в квартиру никто не открыл.
Как и на последующих двух адресах.
И лишь приехав на пятый, уже еле переставляя ноги от усталости, Антон был вознагражден. Должно же было хоть что-то в этой ночи случиться в их пользу.
Дверь в квартиру была открыта, и Сидельников, держа табельный «ПМ» в руке, опущенной вдоль бедра, вошел первым. Вторым Антон направил Молибогу, которому на этот раз нечего было делать на улице — квартира располагалась на двенадцатом этаже дома. Если в квартире находился кто-то, кто решился бы прыгать в этой ситуации с балкона, то ловить его или предупреждать такой поступок не имело смысла.
Копаев вошел последним. И все трое, остановившись при входе в гостиную, замерли в недоумении.
Если есть чудеса на белом свете, то это не висячие сады Семирамиды. Они ничто по сравнению с поэтическим утренником первого января, достигшим к приходу троих неизвестных своего апогея.
— Господа, — прошипел один из двенадцати или тринадцати собравшихся, — садитесь, ради бога!..
Сидельников с Молибогой изумленно посмотрели на Копаева. Тот кивнул. Свободных стульев в гостиной было еще около пяти, помимо дюжины занятых.
Коллектив единомышленников в квартире словно находился в сомнамбулическом состоянии. При этом один из присутствующих постоянно находился на ногах и читал. Когда заканчивал, садился и тут же вставал читать другой. Кряжин пытался установить порядок чтения, при котором ни разу не случалось так, чтобы вставали двое одновременно, но у него не получилось. Переглянувшись со спутниками, которые имели вид чумной и потерянный, Кряжин опустил руку к полу ладонью вниз — «сели и умерли» — и решил-таки понять, что здесь происходит. Как-никак адрес был назван в числе тех, по которым мог проживать или бывать управляющий казино Гаенко.
— Здравствуйте, — обозначил свое присутствие Антон. — Вы не могли бы ответить на пару вопросов?
— Вы лучше присядьте, юноши, — заметила одна из дам. — Все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать.
И Копаев присел, указав своим спутникам на стулья рядом. Пропустив импозантную речь только что закончившего свою роль чтеца, мужчины лет сорока с козлиной бородкой, он полностью сконцентрировал свое внимание на даме лет пятидесяти, медленно поднявшейся и приложившей руку к вуали. Пожалуй, она хотела прикоснуться ко лбу, но и этого было достаточно — все поняли.
— Без зова, без слова —
Как кровельщик падает с крыш.
А может быть, снова
Пришел — в колыбели лежишь? —
сказала она, еще постояла и села.
Сидельников медленно, почти заторможенно, поднял руку и осторожно почесал висок.
— Не я родился в мир, когда из колыбели
Глаза мои впервые в мир глядели, —
Я на земле моей впервые мыслить стал,
Когда почуял жизнь безжизненный кристалл… —
пропел крохотного роста мужик в драповом пальто и снова сел.
Антон, не поднимая головы, прострелял глазами всю компанию и снова не угадал. Встал высушенный временем и судя по одежде — дорогами господин с седыми бачками на желтых щеках и в вязаном шарфе на шее.
— Будто жизнь на страданья моя обречена;
Горе вместе с тоской заградили мне путь;
Будто с радостью жизнь навсегда разлучена;
От тоски и от ран истомилася грудь…
— Браво! — не дав ему опуститься, воскликнула вторая дама и беззвучно хлопнула в мягкие ладони. — Это было невероятно трудно! Браво, Сергей Макарович!
Стараясь не привлекать к себе внимания, Антон стал поглядывать по сторонам, выискивая взглядом на полу и других плоскостях квартиры использованные ватки, шприцы, жгуты и закопченные ложки. Не пропускал он и пакеты, в которых, по его мнению, могли находиться развинченные тюбики клея «Момент». Принюхиваться к атмосфере не имело смысла — форточки были распахнуты настежь. Между тем никто из присутствующих не был похож на Гаенко по возрасту, ибо младше пятидесяти здесь посетителей не было.
Через три минуты Копаев не выдержал и чуть качнулся в сторону сидящего рядом мужчины:
— Что сие значит?
Мужчина оценил советника взглядом, прикинул его потенциальные возможности и почти неслышно поинтересовался:
— Вы имеете отношение к литературе? Классика русской поэзии для вас — источник жизни? Сами пишете?
После этой очереди вопросов Копаев вообще отчаялся что-либо понимать. Наверное, поэтому и солгал:
— Конечно. Если не больше. А пишу в последнее время очень много.
— Тогда можете поучаствовать. Каждую неделю мы с друзьями собираемся здесь на чтения. Правила просты. Один начинает, а последующий обязан прочитать отрывок другого классика. Не более шести строк фразы, законченной по смыслу. Обязательное условие — чтобы в первых строках последующего текста было слово из последней строки текста предыдущего.
Ознакомительная версия.
