его подопечная превращается в очаровательную девушку. Научилась подводить глаза, выщипывать брови. Но всё же… Всё же оставалась в ней грубоватость — как результат отсутствия в детстве материнской ласки, семейного прилежания. Наложил отпечаток интернат. Могла неожиданно и словечко ввернуть нецензурное, и ответить резко. Не расслышать замечание. Двигалась по-мальчишечьи энергично, ходила спортивной пружинящей походкой — руки в карманах.
Так незаметно получилось, что при встрече они уже обнимались как старые друзья и Антон непринуждённо целовал Аллу в щёку.
— Есть у меня одна идея, — с интригой произнёс он, — если мечта твоя жива и не изменилась, тебе надо поступить на подготовительные курсы в Гидрометеорологический институт.
— Это зачем ещё? Деньги тратить попусту? удивилась Алла.
— Я же сказал — если мечта осталась! — повторил он.
— Мечта-то осталась, но как я…
— А это уже не твои заботы, — прервал Антон, я не гарантирую, что поступишь, просто у меня появились кое-какие связи! И может получиться. Но ты для этого должна наладить хорошие отношения в своём училище и с педагогами в интернате. Соответственно, готовиться к экзаменам. Деньги у тебя есть на курсы записаться?
— Да, деньги есть, спасибо вам!
— Это тебе спасибо за помощь! Из районов приходят благодарности за твою информацию. Обещали меня в приказ включить на поощрение. Так что снова тебе денег дам.
На этом и расстались.
Через неделю Алла записалась на подготовительные курсы и начала усиленно готовиться к поступлению. Периодически Антон вызывал её в отдел поработать — разговорить на коридоре какую-нибудь задержанную наркоманку или воровку. Изредка водворял в камеру, когда попадалась важная птица. Пришлось даже завести картотеку разработанных Николь личностей, чтобы те не встретились повторно.
Алла — Николь с каждым разом становилась всё опытней. Заботкин обучал её методам знакомства, общения с преступниками, криминальным повадкам, иерархии воровских кланов. Регулярно платил премии за раскрытия.
Летом в институте была утверждена приёмная комиссия. Её, как и в прошлом году, возглавил Фраерман.
Антон сделал выписки из оперативных документов и поехал на встречу с Давидом Семёновичем.
Тот находился в личном кабинете, выглядел старше своего возраста. Выпуклый лоб с глубокими залысинами, короткие вьющиеся волосы, выпученные глаза и толстые приоткрытые губы.
Очки с большими диоптриями. Всё, как на фото в личном деле. Сидел, развалившись в кресле.
Небрежно держал перьевую ручку. Перед ним на столе — многочисленные рукописи, графики, записки.
Заботкина принял холодно:
— А… из милиции? Проходите. Хотите пожаловаться на наших студентов? — причмокнул, провел языком по губам, продолжил делать пометки на листке. — Я слышал, что нашли убийцу нашей студентки.
— Нашли, но не того, — искренне сообщил Антон, солгал: — На днях выпустим, ошиблись.
Он сразу обратил внимание на пальто, висевшее на вешалке, улыбнулся в душе.
— Вот так вы ошибаетесь, а невинные страдают, сидят в тюрьме ни за что.
— Ни за что не сидят! Не надо было нож с собой таскать и угрожать. Но у нас есть другой кандидат, более подходящий! С учётом того, что в вашем институте это не первая убитая девушка! — Заботкин подошёл к вешалке, на которой висело серое пальто и шарф: — Ваша одежда?
Декан напрягся:
— Моя, и что с того, пятна крови на ней увидели? — старался казаться непринуждённым, натужно усмехнулся. Его толстые губы растянулись, слегка вывернулись внутренней стороной, блестевшей слюной.
Антона неприятно передёрнуло:
— Пока не увидели, но по приметам подходит!
Хотите, зачитаю протокол опроса свидетелей?
— Таких пальто — целый универмаг, — отрезал Фраерман.
— Это верно. Только вот совпадение, что человек в сером пальто и шарфе живёт как раз напротив места преступления…
— Откуда я знаю, где Ольгу убили, — прервал Давид Семёнович, отложил ручку.
— Ну, вот видите — вы даже имя её помните. А студенток-то у вас ой как много.
— Запомнил. Хорошо девочка училась, почти отличница была.
Антон усмехнулся:
— Только вы почему-то по гидромеханике ей зачёт не ставили и к экзамену не допускали…
Осёкся на половине предложения. Увидел, как «декан» втянул свою толстую нижнюю губу, побледнел. Сжался на стуле. Черные зрачки забились в окулярах. Он ухватился за край стола фаланги пальцев побелели. Хотел приподняться, но передумал — остался сидеть. Начал в упор буравить взглядом Антона. Попытался оправдаться:
— Я… я… — но не мог сразу ничего придумать.
Антон решил пойти в наступление:
— За что вы её убили? Хотели денег с неё получить за экзамен… или что-то другое?
— Как… вы… — «декан» стал нервно облизывать вытекающую на губу слюну, не договорил.
— Смеете? — досказал за него Заботкин. — Да, смею. Вы хотели и ещё одну свою студентку убить, ту, что прошлым летом смогла выскочить из вашей квартиры. Помните её?
Антон демонстративно заглянул в папку, полистал и назвал полные данные девушки.
Давид Семёнович поднял очки на лоб, стал снова и снова подтягивать нижнюю губу, которая неконтролируемо падала вниз. Наконец плотно сжал рот и выпучил глаза.
Заботкин наседал:
— А за что вы хотели её убрать? За то, что она обещала рассказать о деньгах, которые вымогаете за экзамены, лабораторные работы и зачёты. Вот, посмотрите, — он стал зачитывать расценки, которые фигурировали в оперативных материалах, — или она хотела организовать студенток, чтобы в милицию заявление написать? Маша Быстрова, Лиза Григорьева, Татьяна Никулина, Даша Скворцова… дальше перечислять?
Фраерман снова хотел приподняться, но теперь не смог. Он протянул руку в сторону подоконника. Там стоял графин с водой:
— Дайте… дайте, пожалуйста, пить, — стал рыться в карманах, достал пузырёк.
Антон быстро встал, налил воды и протянул «декану». Сам начал волноваться — смерть Фраермана не входила в его планы. Теперь понятно, почему тот в армии не служил — сразу в аспирантуру.
Решил смягчить напор:
