– Дайте бумагу.
Прочитав бумагу, Ермаков размашисто расписался и бросил на стол ручку.
2
Суд в качестве меры пресечения избрал содержание под стражей: речь шла об убийстве, скорее всего, умышленном. На следующий день ездили на квартиру с обыском. В поисках понятых оперативники зашли в квартиру напротив, привели соседа. Звали его Петром, с Павлом у них были отношения не то что дружеские, скорее приятельские, потому что Петр сюда переехал не очень давно. Впрочем, друг друга они звали Петей и Пашкой и знали друг о друге некоторые подробности: например, о давней хулиганской выходке Павла, из-за которой он лишился диплома, и о том, что сосед отсидел два года за кражу. Его жена тоже была дома, оперативники хотели привести и ее, но Петя запротестовал: простыла, нечего ей по обыскам таскаться. Тогда позвали Семеновну, дворничиху.
Следователь объяснил, зачем они здесь и что ищут. Петя прокомментировал это сообщение так:
– Пашка убил?! Да он и мухи не обидит!
Семеновна промолчала, она, похоже, тоже не очень поверила.
Искали в первую очередь оружие, но, когда обнаружили видеозаписи с Еленой Бородиной, Кучумов приобщил их к делу.
– Это не Бородина, – сказал Павел, – здесь она еще Ермакова.
Кучумов оставил его заявление без внимания.
Файлы с фотографиями Бородиной (Павел настаивал, что Ермаковой) обнаружились еще и на винчестере компьютера. Чтобы не тратить сейчас время на просмотр, следователь изъял все видеокассеты и компакт-диски, какие нашлись в доме, а заодно и винчестер. Дискеты просмотрели сразу, ничего в них не нашли и оставили.
А оружия так и не было. Половину квартиры завалили вытряхнутыми вещами, дошла очередь и до цветочных горшков. Металлоискатель ничего в них не обнаружил, что, как известно, ни о чем не говорит. Оперативник примерялся, как бы вырвать растение.
– Людей не жалеете – хоть цветок пожалейте, – сказал Ермаков. – В столе во втором ящике инструмент. Возьмите там щуп из проволоки, проткните щупом.
Оперативник достал отрезок толстой проволоки со слегка заостренным концом – на оружие, пожалуй, не тянет, да и Бородина не закололи, а застрелили из пистолета. Он начал медленно вдавливать проволоку в землю.
– Есть что-то, – вдруг сказал он. – Круглое. Может, патроны?
– Это галька. Дренаж, – сказал Павел. – И вообще, кто так хранит патроны?
– Так хранить патроны, конечно, нельзя, – согласился Кучумов, – а вот прятать можно. Вытаскивайте цветок.
Оперативник ухватил правой рукой за ствол павловского лимона (Ермаков зажмурился), левой уперся в край горшка и медленно вытянул растение вместе с землей. Показались корни, комки посыпались на пол.
Внизу, естественно, была галька. Дренаж.
Два следующих горшка проволокой не протыкали, а сразу вытащили растения. Ермаков молчал, смотрел безучастно. Последней была роскошная сансевиерия, которую чаще называют "щучий хвост". Оперативник ухватил ее у корня, потянул – она не сдвинулась с места: стенки горшка у краев чуть загибались внутрь. Потянул сильнее – растение затрещало. Он отставил горшок, порылся в ящике с инструментом, достал молоток и вернулся к цветку.
– Иван Андреевич! – резко сказал Кучумов.
– Гражданин следователь, – поправил тот.
– Гражданин следователь, у вас ордер на обыск или на уничтожение имущества?!
– Постановление, – снова поправил Кучумов и приказал оперативнику:
– Погоди ломать. Возьми нож, отожми с краев.
В четвертом горшке, как и в предыдущих трех, не нашлось ничего, имеющего значение для следствия. И в других местах тоже. Кучумов, по-видимому, чтобы хоть что-то приобщить к делу, изъял еще два листа с карандашными набросками каких-то портретов: утверждал, что имеется сходство с убитым. Ермаков посмотрел, сказал:
– Ну-ну! На вкус и цвет… – и замолчал.
Когда кончили рыться и Кучумов приступил к оформлению протокола, Ермаков спросил:
– Можно мне вернуть цветы в горшки и полить их?
– Пожалуйста, – Кучумов пожал плечами, – только вряд ли стоит. Вы от нас быстро не выйдете. По вашей статье можно и вообще не выйти – при наличии отягчающих обстоятельств.
– Ничего, я Веру Семеновну попрошу пока за ними посмотреть. Вера Семеновна, вы приглядите? Я вам ключ оставлю. Пока пасмурно, их можно поливать пару раз в неделю.
Семеновна открыла рот, чтобы что-то ответить, но Кучумов опередил:
– И у нее вряд ли это получится. Квартиру я опечатаю.
Ермаков, не говоря больше ни слова, собрал с пола рассыпанную гальку, по возможности аккуратно вернул каждое растение в свой горшок и старательно полил их, не обращая внимания на то, что вода в поддонах перелилась через края и потекла на подоконник. Остальные так же молча смотрели на него. Кучумов писал.
Понятым дали для ознакомления протокол обыска. Петя, прочитав, спросил следователя:
– А кто он – которого убили?
– Генеральный директор фирмы "Домострой".
– А, новый русский! – сделал свой вывод Петя, подписал протокол и сказал:
– Пашка, если ты правда его грохнул, я тебя уважаю! Не колись!
Семеновна мельком глянула в протокол и молча, без комментариев подписала.
3
Назначенный следствием адвокат (своего у Павла не было, он же не генеральный директор) появлялся всего один раз. Судя по возрасту, это дело у него было одно из первых, но, судя по поведению, все-таки не самое первое, и он уже знал, что делать. Без ведома Ермакова он добился психиатрической экспертизы. Кучумов, впрочем, и не возражал, потому что, во-первых, при расследовании умышленного убийства такая экспертиза оправдана. А во-вторых, он заранее знал результат.
Панаев, главный врач психиатрического диспансера, за все время своей работы не выдал ни одного заключения о невменяемости подозреваемым в убийстве. Он был твердо убежден, что убийца должен отбывать наказание в тюрьме. Если он способен понимать значение своих действий, то там ему и место; если же неспособен, то у него выработается отвращение к убийству пусть не на уровне понимания, так хотя бы на уровне условного рефлекса.
После возвращения Павла из диспансера в СИЗО адвокат не появился ни разу.
4
– Ну подумайте, какой мне смысл его убивать?! – спрашивал следователя Павел. – Журналы нашего профиля сейчас вообще нерентабельны, а "Домострой" нас поддерживал. А теперь в нем сменится руководство, и как отнесется к журналу новый директор – неизвестно.
– Во-первых, люди, ослепленные ревностью, обычно не думают об отдаленных последствиях…
– Да при чем здесь ревность?!
– Я не закончил, гражданин подследственный! Во-вторых, я усматриваю у вас еще одну причину для мести Бородину: когда у журнала два года назад сменились собственники, вашу единицу в штатном расписании сократили. Было дело?
– Ну, было. И что из этого? Что толку числиться в штате, если зарплату не платят? Мне журнал так и не заплатил за полгода.
– В каком смысле не заплатил?
– Гражданин следователь, в каком смысле в нашей стране не платят зарплату?! Не заплатил, и все! Как говорится, передай свой король мой пламенный привет!
– Тем более. Еще один мотив для мести.
– Да при чем тут Бородин?! Это же долги прежних учредителей! Если бы я мэра грохнул!.. Вот кого бы в самом деле стоило…
– Как вы заговорили, Павел Степанович! И после этого вы еще будете утверждать, что не склонны к ревности и мстительности? Опять же и судимость ваша…
– Вы и это раскопали?! Двадцать пять лет прошло, даже, наверное, больше. Дурацкая пьяная выходка, за которую потом самим было стыдно. Да и сроки-то дали условные.
– Наверное, стоило дать реальный срок. А алкогольное опьянение, как известно, не смягчает, а отягчает вину. Запирательство, кстати, тоже. Явки с повинной, к сожалению, у нас не получилось, так вы не ухудшайте свое и без того уже не блестящее положение. Советую вам чистосердечно признаться, каким образом вы убили гражданина Бородина Евгения Петровича.
– Да не убивал я, говорю же вам! И чем, по-вашему, я его убил?
– Убили вы его из пистолета, свидетели слышали два выстрела. Пистолет вы, очевидно, выбросили. Сейчас народ грамотный, детективы все читают, хранить дома улики никто не станет. Заодно поясните и куда вы выбросили пистолет, а потом мы поедем, и вы покажете на местности.
Павел замолчал: объяснять что-либо следователю, непоколебимо уверенному в своей правоте, было бесполезно.
– Значит, отказываетесь давать показания? Хорошо, так и запишем в протокол.
Прочитав написанный следователем протокол, Павел не нашел в нем никаких подвохов, написал "С моих слов записано верно" и расписался.
5
– Гражданин Ермаков, расскажите, как вы убили Бородина Евгения Петровича и куда вы спрятали или выбросили пистолет.
– Гражданин следователь, не убивал я Бородина. И пистолета в руках не держал, даже в армии. Я там больше лопатой работал. Откуда он у меня?
