Ознакомительная версия.
— Я, молодой человек, не гадалка. Я — предсказательница.
— Нам всё равно, лишь бы правду, — забеспокоилась девушка.
— Что желаете узнать?
— Аделаида Сергеевна, — стараясь говорить строже, начал он. — Мы хотим пожениться. Валентина уже была замужем, есть ребёнок. Вот и решили, чтобы, значит, не портить мою судьбу, её и ребёнка… Любовь-то любовью, а жизнь есть жизнь.
— Ведь в загсе не посоветуешься, — вставила Валентина.
— Хотите выяснить совместимость, — определила хозяйка. — Пятьдесят рублей.
— Дороговато, — удивился он.
— Дороговато? — удивилась и Аделаида Сергеевна. — Узнать свою судьбу за пятьдесят рублей — дороговато? Молодой человек, я вам сообщу банальный факт: бутылка дешёвого коньяка стоит десятку.
Видимо, от негодования она ёрзнула в своём полумраке, и нижняя пуговица платья-халата расстегнулась, обнажив всю ногу и розовое, уже незагорелое тело над чулком.
Он быстро перевёл взгляд на ковёр, а когда поднял глаза, то пуговица была застёгнута.
— Хорошо, — глухо согласился он, заметно краснея.
— Ну, — произнесла она так, что он это «ну» понял мгновенно, торопливо полез в карман, ощупью насчитал пять десяток и положил их рядом с телефоном.
— Ну, — повторила Аделаида Сергеевна, и сейчас оно значило, что с формальностями покончено.
Гости выжидательно и незаметно напряглись: они уже не знали, что их теперь больше интересует — будущее или способ предсказания.
— Рой! — сказала хозяйка. — Принеси молодому человеку закурить.
Они удивлённо повернули головы, но в комнате никого не было; когда же посмотрели на хозяйку, то внизу, чуть не под ногами, послышался странный звук, словно кто-то полз по ковру. Парень и девушка опять дёрнули головами…
Посреди комнаты стояла громадная белёсая овчарка. Она нехотя подошла к полке, встала на задние лапы, взяла зубами маленький подносик и осторожно просеменила к гостям. На круглой лакированной поверхности, разрисованной бутончиками, лежала голубая зажигалка и золотистая пачка импортных сигарет.
— Попробуйте моих, — негромко предложила Аделаида Сергеевна, словно увидела сквозь ткань пиджака пачку «Друга» в его кармане.
Он закурил, с трудом шевеля одубевшими пальцами и потихоньку злясь, что не может справиться с двумя маленькими предметами. И как она узнала, что он курящий?
Стоило вернуть зажигалку на подносик, как собака отнесла его и встала посреди комнаты, посматривая на хозяйку.
— Рой, — укоризненно сказала та, — угости и девушку.
Овчарка вернулась к полке и, осторожно клацнув зубами, сняла корзиночку из деревянных полированных реечек — такую они видели в магазине сувениров. Принесла её не спеша, прихватив пастью длинную гнутую ручку. Валентина взяла конфету, не спуская глаз с собаки. Овчарка тут же повернулась, водворила корзиночку на место и легла посреди ковра.
— Роюшка, ты же будешь мешать, — заметила Аделаида Сергеевна.
У овчарки дрогнуло остриё ушей. Она убрала язык, встала и степенно прошла к секретеру красного дерева, за которым пропала, как замуровалась в стену.
— Начнём. Молодой человек, пройдите в соседнюю комнату и сядьте за стол. Когда мигнёт лампочка, снимите трубку.
Он поднялся и неуклюже прошагал за дверь, на которую она показала.
В маленькой комнатушке ничего не было, кроме столика, стула и телефона. Даже окон не было. Пустые стены неопределённого серого цвета освещались тусклой лампочкой без абажура. Застойный воздух отдавал лежалым тряпьём и рассохшейся бумагой. Тишина шуршала обоями. Видимо, это была кладовка идеальная комната для размышлений, потому что глаза и уши тут отключались.
У телефона стояла крохотная пепельница — окурка на три. Он торопливо вдавил туда начатую сигарету, и тут же где-то в углу мигнула синяя лампочка. Он взял трубку.
— Единственное условие, — произнёс бесцветный, как у робота, голос, отвечать честно. Первый вопрос: что вы делаете, когда вам не спится? Подумайте.
— Мне всегда спится, — удивился он.
В трубке что-то щёлкнуло. Он подержал её, раза два дунул и неуверенно положил. Возможно, стоило бы сказать, что если в библиотеке попадался детектив, то не спал часов до трёх.
Лампа опять мигнула. Он схватил трубку.
— Кого больше любите: детей или собак? Подумайте.
Он помолчал, заколебавшись, — детей никогда не имел, а собак держал не раз. Но было велено говорить правду.
— Собак.
Трубка щёлкнула. Он понял, что на аппарат её можно и не класть, поскольку связь отключалась где-то в другом месте. Зря сказал про собак, цинизм это — любить их больше детей.
Лампа мигнула.
— Да? — спросил он, забывшись.
— Ваш самый любимый цвет? Подумайте.
Он старался думать, но думать было не о чем.
— Все одинаковы.
Трубка отключилась. Вроде бы замолчала надолго, и он пожалел, что притушил сигарету. Тянуло курить. Даже стало как-то не по себе, и успела мелькнуть мысль о воздухе, которого здесь явно недоставало. Затем показалось, что сзади кто-то стоит и дышит ему в спину. Он обернулся…
Серая пустая стена, на которой ничего нет, даже гвоздя не вбито. Он опустил глаза и вздрогнул — взгляд упёрся в красную пасть, дышащую жарко и сильно. Собака наблюдала за ним, принюхиваясь к постороннему запаху влажным антрацитно-блестящим носом. Это был Рой. Нет, скорее всего, другая собака, потому что дверь не открывалась. Но когда он входил, овчарки в комнате не было.
Свет мигнул. Трубку он поднёс к уху запоздало, когда та уже повторила вопрос:
— Пробуете ли вилкой хлеб в булочной? Подумайте.
— Не пробую.
И через считанные секунды опять синее мигание и новый вопрос:
— По лестнице поднимаетесь пешком или обязательно ждёте лифта? Подумайте.
— Поднимаюсь, если испорчен.
Вопросы пошли чаще, и его уже не просили думать. Да он и не мог, косясь на собаку, которая то появлялась, то пропадала. Может быть, на тридцатом мигании он наконец-то услышал:
— Последний вопрос: если жмёт ботинок, на кого вы злитесь?
— На ботинок, — буркнул он.
— Возвращайтесь, — приказал голос.
В большой комнате пришлось зажмурить глаза. Там ничего не изменилось: так же стеснённо сидела его невеста, которой, как он догадался, тоже задавали вопросы. И так же хозяйка пребывала в тени. Нет, изменилось — со столика исчезли деньги. Да руки Аделаиды Сергеевны теперь вертели миниатюрный вычислительный приборчик с кнопочками и бегающими зелёными цифрами.
— Молодые люди, — чуть торжественно произнесла она, — можете вступать в брак. Вам ничего не грозит. У вас положительная флюктуация.
Они сидели молча, выжидая продолжения. Хозяйка убрала приборчик в темноту и заговорила тоном научных докладов:
— При взятой мною репрезентативности коэффициент совместимости приближается к единице. Хотите точнее?
— Хотим, — тихо согласился он.
— Коэффициент составляет восемьдесят шесть и три десятых. Это значит, что развод может случиться не раньше чем через пятнадцать лет.
— А всё-таки может случиться? — спросила невеста.
— Дальше пятнадцати лет я кривую не пролонгирую. Неужели вам мало? Хозяйка усмехнулась в своём полумраке — было слышно, как она усмехнулась.
— Дело в том, молодые люди, что для дальнейшего прогноза нужны те качества, которые вы будете иметь через пятнадцать лет. Они мне неизвестны. Вам тоже.
— Хватит и пятнадцати, — согласился он.
— У вас будут мелкие стычки и временные разрывы. Их можно избежать. Всю жизнь опасайтесь одного друга дома; пока точно не знаю, мужчина это или женщина. Не оклеивайте стены красными обоями. И никогда не носите красных шарфов.
Она помолчала и приглушённо добавила:
— Каждая семья имеет свой положительный знак. Кто его знает, тот будет жить в мире. Я скажу ваш: чай должен заваривать мужчина. Вы меня поняли, молодой человек?
Он кивнул.
— Тогда всё, — устало произнесла Аделаида Сергеевна и бросила в пространство: — Рой, проводи их!
Они торопливо встали и сразу пошли, стремясь исчезнуть до появления овчарки. Но Рой уже стоял в зелёной передней. Они медленно обошли его и выскочили на лестницу — дверь распахнулась почти сама. И тут же звонко закрылась, словно Рой захлопнул её лапой, да они в этом и не сомневались…
На улице она разжала кулак — там сплющилась тёплая шоколадная конфета.
— Я не видел её лица, — сказал он.
Заявление.
Прокурору Зареченского района. От гражданина Смирнова А.Н. В апреле месяце я со своей невестой Валентиной Турковой узнал адрес гражданки Калязиной Аделаиды Сергеевны, которая якобы гадает и может делать то, от чего волосы встают дыбом. Любовь любовью, а ошибиться в браке кому охота. Поэтому пошли. Калязина предсказала нам долгую совместную жизнь, взяв за это пятьдесят рублей. Хотя мы с гражданкой Турковой вступили в законный брак, однако сделали это не по предсказанию, а по любви. Поступок Калязиной считаю сплошным жульничеством и прошу взыскать с Калязиной в мою пользу пятьдесят рублей.
Ознакомительная версия.
