Она не двинулась с места, и более того — Михаил почувствовал ее сопротивление, довольно сильное для такого «маленького человека», как студент-третьекурсник.
— Так, дорогая моя, — как можно строже произнес Михаил, — вы только что сделали очень важное заявление. Если вы откажетесь продолжать, то слезы ваши не будут иметь никакого смысла и вы можете принять его предложение. Либо пойдемте со мной пить кофе и разговаривать.
Она все-таки позволила себя увести. Вдвоем они спустились вниз, вышли во двор университета. Михаил предложил зайти в бистро на проспекте Ленина, Лена согласилась, признавшись с робкой улыбкой, что от обильных слез жутко проголодалась.
В кафе, заказав гамбургеры, салат и кофе, они сначала молчали, отдавая дань пище, потом Михаил отодвинул пустой поднос в сторону, подвинул к себе чашку и, размешивая сахар, начал стучать ложечкой по стенкам. На второй минуте сеанса медитации, заметив странное выражение лица у девушки, он замер.
— Извините, дурная привычка, — виновато улыбнулся он.
На самом деле под этот перезвон Михаил изучал состояние своей сегодняшней спутницы. Он уже успел зафиксировать вполне предсказуемое уныние и крайнюю степень паники. Судя по всему, у Лены случился какой-то цейтнот, и душа ее металась в поисках выбора.
— Я вас слушаю, — мягко сказал Михаил, дав ей возможность спокойно приступить к кофе. — И не надо бояться человека с ружьем.
В ее глазах мелькнуло недоумение.
— Это цитата, Леночка, — засмеялся Михаил, — и вам должно быть стыдно так на нее реагировать в присутствии историка.
Лена с улыбкой кивнула, сделала глубокий вздох. Михаил почувствовал, что она немного успокоилась.
— Собственно, я все уже вам рассказала, во всяком случае, главное. Остальное — детали.
— Детали иногда бывают важнее сути.
Лена отпила немного кофе, рассеянно оглядела зал.
— Понимаете, Михаил Вячеславович, у меня сейчас мама не может работать, я работаю практически одна. Бегаю с места на место весь день, с лекций в рекламное агентство, потом к папе на участок… вы не поверите, я мою у него полы в офисах в конце рабочего дня.
— Отчего же, верю, — заметил Михаил.
Он знал ее личную историю, включая то, что ее родной отец, бизнесмен, который одними только законными алиментами мог бы значительно облегчить жизнь своей прежней семьи, предпочитает втайне от бывшей жены нанимать дочь в качестве уборщицы офиса. Михаил знал и другие не очень веселые подробности, но решил не перебивать девушку, чувствуя, что ей хочется выговориться.
— Мама не в курсе, — продолжала Лена, — потому что она вообще ничего не хочет о нем слышать, а уж тем более брать у него деньги. Но мне как-то не до жиру. Того, что он мне платит в месяц, нам хватает на квартплату, связь, немного на еду, туда-сюда. В общем, это нормальный источник плюс заработки в других местах… ну, мы как-то нормально пробиваемся. Я даже одеваться в состоянии.
Михаил улыбнулся: его примерная студентка явно попыталась с ним кокетничать.
— Но недавно меня уволили из журнала, в котором я проработала два года. Уволил главный редактор, у которого поехала крыша… Извините. Я не знаю, что у него в тот день случилось, но он пришел в офис, при всех заявил, что я дура, и послал за расчетом. А причина на самом деле была в другом.
— В чем? — подал голос Михаил, хотя уже и сам догадался.
— Однажды я ему отказала.
Михаил понимающе кивнул. Очевидно, девушка давно борется с тем диссонансом, что создают ее внешность и внутреннее содержание, но чаще проигрывает.
— С тех пор он начал ко мне придираться по поводам и без них и в конце концов уволил, хотя он знал мою ситуацию, знал, что я в этом журнале выполняла много разной работы и неплохо зарабатывала. Теперь у меня осталось очень мало возможностей.
Пока она пила кофе, Михаил втайне ею любовался. Перед ним сидело совершенно нереальное существо, каких он раньше, кажется, не встречал. Это было какое-то собрание не сочетаемых между собой качеств: от нежной ранимости и доверчивости до жесткости и неверия в чьи бы то ни было благие намерения. Временами Лена Хохлова была туповата, как та самая анекдотическая блондинка, временами, наоборот, слишком ярко выделялась на фоне своих средненьких однокурсников, но она никогда не была неинтересной. Михаил даже успел устыдиться своих похотливых мыслей в отношении нее. Мечтать просто о сексе с этим Чудом — преступление!
— Я пыталась заработать повышенную стипендию, — продолжила девушка, — а для этого нужно было хорошо сдать зачеты и экзамены. У меня все получилось бы, если бы не Саакян. У меня длинный хвост по его предмету еще с зимы. Когда я пришла к нему на пересдачу, он пропустил вперед троих студентов со второго курса, потом, когда я осталась одна, пригласил меня в свой кабинет…
Она помрачнела. Михаилу почему-то подумалось, что «случилось страшное» именно в тот день в его кабинете. Но он ошибался.
— Я была совершенно не готова к тому, что он мне скажет! Я думала, что так теперь уже не поступают, потому что слишком рискованно, слишком хлопотно. Ну может быть, максимум взятку какую-нибудь запросит, услугу ему оказать какую-то несложную, мало ли что… Но он просто усадил меня на стул, сам сел на свое рабочее место и стал смотреть.
— Что? — не понял Михаил.
— Смотреть. Вот так уперся рукой в подбородок и стал смотреть. Минуту смотрел, а потом…
— Ты восхитительна, девочка моя, — промурлыкал Саакян, поглаживая костяшками пальцев свой подбородок. — Ты знаешь об этом?
Лена потеряла дар речи.
— Вижу, что знаешь, — продолжил Профессор. — К сожалению, красота твоя не востребована, и прежде всего тобой самой, а это очень плохо для девушки твоего возраста и социального статуса. Нужно пользоваться своим природным даром.
— Как…им?.. — закашлялась Лена, потом, еле справившись с волнением, повторила более внятно: — Каким даром?
Саакян только улыбнулся в ответ. Он вышел из-за стола, сел на стул прямо напротив Лены. При желании она могла бы дотянуться рукой до его вспотевшего лба, но желания такого у нее, понятное дело, не возникало.
— Девочка моя, вы ожидаете банального предложения переспать?
Он едва не захохотал, задав этот вопрос, чем поверг свою юную собеседницу в еще большее смятение.
«А зачем, собственно, он меня сюда приволок? Предложить мне стать пайщиком инвестиционного фонда?»
— Разве… нет?
— Леночка, вы меня обижаете! — хихикнул этот «псевдо-Радзинский», хлопнув рукой по своему колену. — Это банально и пошло! У меня к вам гораздо более интересное предложение.
И он умолк, и маленькие его глазки плутовато заиграли, а Лена по-прежнему пребывала в смятении.
— Хорошо, не будем ходить вокруг да около…
…Лена сделала паузу, посмотрела в свою пустую чашку.
— Повторить кофе? — предложил Михаил.
Она подняла на него взгляд, как будто только что заметила его присутствие.
— Нет, спасибо.
— Что он вам предложил?
Лена усмехнулась:
— Это было еще неожиданнее, чем просто секс. Он пригласил меня выйти на свежий воздух, вот как вы сейчас (Михаил покраснел: сравнение было не в его пользу), посадил в машину и показал мне фотоальбом. Понимаете, он, оказывается, увлекается фотографией, но снимает не закаты и рассветы, не птичек каких-нибудь. Он снимает голых… кхм… обнаженных женщин. И у него их очень много. Я даже увидела парочку знакомых из нашего университета…
Лена умолкла. Теперь настала ее очередь краснеть. Она вдруг вспомнила, что рассказывает все это не своему молодому человеку, не подруге и даже не маме. Она откровенничает с преподавателем истории, пусть симпатичным, интересным и, кажется, совсем не сволочью, — но преподом! С чего она решила, что надо это делать?
— Оставьте ваши сомнения, — сказал тот, накрыв ее ладонь своей. Она удивилась, но не отдернула руку. Михаил Вячеславович действовал на нее успокаивающе. — Продолжайте. Что это были за снимки?
— Простые домашние фотографии, совсем не художественные. Девушки, которых он снимает, не профессиональные модели, и он, кажется, даже не пытается их такими представить. Он просто снимает их в самых обычных позах. Они… — она все же немного смущалась, пересказывая увиденное, — они раздеваются или уже раздеты, сидят, лежат, расчесываются, принимают душ, разговаривают по телефону или просто смотрят в объектив. То есть они специально не позируют. Но у них есть кое-что общее. У всех… понимаете, мне сначала показалось, но потом я поняла, что так и есть. У них у всех взгляд такой… ну, не такой, как у профессиональных моделей, а…
— Взгляд девушки, для которой это, скорее, серьезный стресс, — помог с терминологией Михаил.
— Да, точно! Мне показалось, что он получает удовольствие от того, что они жутко стесняются и краснеют. И он мне предложил такую фотосессию.
