Ваганов нащупывал жилу, делая многочисленные пробы по системе, понятной лишь ему одному. Иногда мы теряли россыпь, работая целые дни вхолостую.
К исходу второй недели мы добыли пять с половиной килограммов золота. Это была огромная удача. Россыпи с высоким содержанием драгоценного металла попадались редко. В другой ситуации я испытывал бы куда больший азарт — шли огромные деньги. Даже если золото сдадут тысяч по тридцать за грамм, мы уже заработали почти сто семьдесят миллионов рублей или тридцать четыре тысячи долларов. Обещанные мне пять процентов тянули миллионов на девять «деревянными» — без малого моя годовая зарплата.
Но деньги интересовали меня мало. В те дни в Грозном снова начались бои.
По транзистору я жадно ловил новости из Чечни. Каждый день там гибли десятки наших солдат и меня, не оставляя, мучала мысль, что в числе тех, кого бросили разблокировать кольцо вокруг Грозного, находится мой сын. Петька, светловолосый, щуплый. Какой из него солдат? Он же еще ребенок! Господи, неужели никто не остановит эту бойню?
Марат и вся остальная компания слушали новости равнодушно. Война их не касалась ни с какой стороны.
Наконец прилетел вертолет. Но дальнейшие события развивались совсем не так, как я ожидал.
К нам прилетел сам Монгол. Я впервые видел знаменитого авторитета, невольно сравнивая его с Алданом, хозяином «Медвежьего» пятидесятых годов.
Монгол выглядел внушительно. Низкорослый, с огромными вислыми плечами и ушедшей в плечи остроконечной головой, он осмотрел нас по очереди узкими раскосыми глазами…
Передо мной стоял человек, подмявший под себя в "нашей области десятки крупных и мелких фирм, обладавший огромной реальной властью, не меньшей, чем какой-либо провинциальный губернатор. И вот теперь он дотянулся даже сюда, до золота «Медвежьего», за тысячи километров от своих владений.
Я не ожидал, что Монгол прилетит лично. Считал, что скорее всего он пошлет к нам своих помощников. Но, видимо, россыпь на Илиме очень уж заинтересовала Монгола.
Одетый в потертую джинсовую куртку и такие же брюки, он несколько раз присел, разминая мощное, уже заметно расплывшееся тело после долгого полета. Затем поздоровался со всеми за руку.
За спиной Монгола маячил высокий подтянутый мужчина лет тридцати — телохранитель. По выправке угадывался бывший военный. Его сосредоточенное лицо с тонкими чертами представляло контраст с расплющенной широкой физиономией Монгола.
— Ну, как жизнь? — поинтересовался Монгол, и Марат ответил за всех, что жизнь идет нормально.
— Надоело только, — подал голос Кандыбин. — Ни женщин, ни пива.
На правах заслуженного бойца он мог позволить себе некоторую фамильярность. Монгол никак не отреагировал и пошел вместе с Маратом к вертолету, где они о чем-то долго разговаривали.
Вертолетчик ковырялся в моторе, тихо плескалась вода, и утреннее солнце ярко освещало прибрежный песок. Покой и умиротворение! Добрый хозяин приехал позаботиться о своих работниках и раздать им подарки за ударный труд.
Но умиротворения не чувствовалось. В воздухе висело почти ощутимое напряжение. Женька и Игорь курили, перебрасываясь редкими фразами. Захар в засаленной рубахе сидел у костра, я видел его грязные босые пятки и унылое морщинистое лицо, обросшее седой щетиной. Ваганов нервозно грыз травинку. Я тоже чувствовал себя не слишком уютно. Лететь назад вместе с Монголом мне не улыбалось.
Тем временем Марат принес кожаную сумку с намытым золотом и опустил ее на траву у ног Монгола. Присев на корточки, тот зачерпнул пригоршней золотой песок, долго рассматривал его, потом достал из замшевого кисета один из золотых самородков. Марат, наклонившись к хозяину, что-то вполголоса ему объяснял.
Монгол кивнул и сделал знак телохранителю. Тот подхватил сумку и полез с ней в вертолет. Ваганов коротко выругался и отбросил перекусанную надвое травинку:
— Суки! Так я и знал.
Монгол снова подошел к палаткам и негромко заговорил:
— Значит, так, мужики… Командировка ваша продлевается еще дней на двадцать-двадцать пять. Таковы обстоятельства. Еду и теплую одежду мы вам привезли. Водки тоже, чтобы не скучали. Резиновую бабу брать не стали, так что потерпите до возвращения. Деньги идут, каждый свою долю знает. Все, начинайте выгрузку.
— Всем оставаться, да? — в повисшей тишине спросил Женька Кандыбин.
В его голосе слышались просящие нотки. Самый здоровый и крепкий как бугай, Женька ненавидел физическую работу, воспринимая ее как самое страшное наказание. Возня с лотками, перелопачивание песка и гальки вызывали у него растущее с каждым днем раздражение. Он был уверен, что сегодня эта пытка для него кончится, прилетят работать какие-то другие люди, а он вернется в город заниматься привычными ему делами: разъезжать в машине, выколачивать деньги, сопровождать шефа в деловых поездках, ужинать в ресторанах, где шумно, весело и всегда под рукой женщины.
— Всем, — коротко отозвался Монгол, и я понял: бесполезно напоминать, что насчет меня договор был всего на несколько дней.
Монгол ведет свою игру и не хочет тащить сюда еще каких-то других людей, посвящать их в тайну Илима. Под руками послушная рабочая скотина, и хозяин вполне в силах заставить нас пахать хоть до морозов.
— Послушай, Монгол, — поднялся с песка Ваганов, — у меня к тебе пара слов… по секрету.
Они отошли в сторону и о чем-то заговорили. Мы тем временем принялись выгружать из вертолета тюки и коробки. Когда разгрузка заканчивалась, Монгол подозвал меня к себе:
— Хорошо, что ты не дергаешься и все понимаешь. С сыном все нормально, служит в той же части. Я давал задание узнать.
— Спасибо.
Монгол повернулся, чтобы уйти.
— Я могу черкнуть несколько слов жене, чтобы не волновалась? Ничего лишнего писать не буду.
— Давай. Только поторопись.
У Монгола была манера быстро и отрывисто говорить и так же быстро принимать решения. Спорить с ним не имело смысла.
Визит Монгола и все переговоры длились не больше сорока минут. Вертолет с грохотом пошел на взлет и вскоре исчез за горным хребтом.
В тот вечер мы все крепко напились. Игорь быстро осовел и заснул прямо у стола рядом с Захаром. Кандыбин бил о камни пустые бутылки. Потом стал стрелять из карабина по пивным банкам. Марат отобрал у него оружие и отправил его спать в палатку.
Мы с Андреем Вагановым остались у костра вдвоем. Светлые северные ночи уже заметно сгустились, и был хорошо виден перевернутый ковш Большой Медведицы.
— Сколько они тебе пообещали? — спросил Андрей, перекатываясь ближе к огню.
— Пять процентов.
— От чего?
— От цены за проданное золото.
— Ну и как ты узнаешь эту цену? Марат скажет, что цены упали, песок низкой пробы и больше чем двадцать тысяч за грамм никто не дает. Вот и вся твоя прибыль.
— Дай Бог, хоть бы это отдали. А еще лучше — живыми домой попасть. Я ведь на неделю всего договаривался. Показать место, сделать несколько проб — и назад. А торчу уже две недели, и еще на месяц запрягли, ни о чем не спрашивая.
— Да я здесь хоть три месяца торчать буду, — яростным шепотом отозвался Ваганов, — лишь бы золотишко шло. Только чую, они и меня нагрели. Я ведь на десять процентов сговаривался. И не от вырученных денег, а от количества намытого золота. Десять процентов добытого песка и самородков. За эти две недели моя законная доля — пятьсот пятьдесят граммов. Отдай и не греши! Что с ними дальше делать и за сколько продавать, я лучше их знаю. Двадцать лет по старательским артелям шатаюсь. А мне, старому бродяге, фигу под нос! Как паршивому лоху! Монгол говорит: в конце сезона расчет будет. А я на его морду поглядел и сразу понял: обуют они меня! Копейки какие-нибудь бросят, и гуляй, Вася!
— А раньше, когда договаривался, не понял? — прикуривая от головни сигарету, спросил я.
— В том-то и дело, что не понял. Меня один местный делец с Маратом свел. Мол, человек срочно сколачивает артель, ищет опытного старателя. А я как раз на мели сидел. У нас своя артель распалась, участок на Тунгуске пустой оказался. Марат мне аванс в зубы — полтора лимона, пей-гуляй сутки, а утром будь на месте, отвезем в аэропорт. Ну и отвезли!
— Кто такой Монгол, слышал?
— Не слышал, но догадываюсь. Если бы я его морду тогда увидел, ни за что бы не согласился.
Мы долго проговорили с Андреем Вагановым в тот вечер. Нам никто не мешал, все спали. Даже если бы Марат проснулся, вряд ли бы он вмешался. Какая от нас опасность? Два лоха выпустят пар, успокоятся и утром — снова пахать. Куда они денутся!
Опытный и хитрый бригадир Марат приобрел между тем опасного врага. Бродяга и золотоискатель Андрей Ваганов был далеко не лохом и умел постоять за себя.
