начинался только сейчас. И вряд ли она этого не понимала.
— Что ты делаешь? — прошептала она. Взгляд ее затуманился, поплыл.
— Я что-то делаю?
Он всего лишь снял с нее второй сапог. Даже рукой по коленке не провел, хотя мысленно давно уже забрался к ней под платье.
— С наступающим Новым годом тебя! — сказал Ерема, подав Ульяне руку.
Он помог ей подняться, обнял за талию и снова посмотрел в глаза, погружаясь в них, словно в омут. И она принимала его — в свою душу. И рукой мягко обвила шею.
— И тебя с наступающим.
— Подарки потом?
— Не надо, — едва слышно сказала Ульяна.
То ли не желала она принимать от него подарки, то ли хотела чего-то другого, а все остальное потом. Скорее, второе.
— Подарки сейчас!
Он поцеловал ее в губы, и она обвила шею парня двумя руками.
Ерема пробовал в разных позах, он мог взять женщину стоя. Любую другую женщину, но только не Ульяну. Для этого нужно было как минимум твердо держаться на ногах, а он чувствовал непривычную слабину и дрожь в коленках. Как бы не свалиться на пол под сильным напором чувств.
У Еремы не было сил стоять на ногах, и он очень удивился, когда уложил Ульяну на диван. Он даже не помнил, как поднял ее на руки, перенес из прихожей в комнату.
— Не надо, — прошептала она.
— Не надо так не надо…
Он лег рядом с ней и затих, пальцами нащупывая бегунок на молнии ее платья. Оно расстегивалось на спине, он уже точно знал, что снимет его.
— Мне нужно идти, — ее голос звучал едва слышно.
И глаза уже почти закрыты. Никуда она не собиралась идти.
— Конечно!
— Ты меня отвезешь?
— На облаке… Москва холодная, а облако такое горячее.
— Я не знаю…
Она покусывала нижнюю губу, глаза закрыты, грудь пышет жаром, как пробудившиеся от спячки вулканы.
— Очень горячее. И вкусное. Как твои губы.
Она, конечно же, ответила на поцелуй, повела бедрами, как будто собиралась выползти из платья. Ерема просто обязан был помочь ей.
Он расстегнул молнию, она уперлась руками ему в грудь, попыталась оттолкнуть, но при этом не отрывалась от него. Ей нравилось целоваться, она давала об этом знать и жарким дыханием, и движением раззадоренного тела, но язык скользил лишь по губам, не под ними. Скользил как будто неумело. Но уверенно.
Платье легло на одно кресло, колготки на другое. Последним из игры вышел бюстгальтер — из нежного шелка, кружевной. Похоже, Ульяна знала, куда шла. Волосы чистые, пахнут шампунем и лаком, тело будто натерто розовым маслом, Ерема вдруг понял, что не верит себе. Как будто все происходило в придуманной реальности, которая могла разрушиться в любой момент.
Но Ульяна не исчезала, сначала он щекотал ее грудь пальцами, затем языком, потом долго ласкал губами живот, хотя душа ревела как тромбон, требуя войти в девушку. Именно этого хотела и Ульяна, ее тело вибрировало как скрипка, по которой водили смычком. Она изнывала от нетерпения, он чувствовал это и не заставил долго ждать…
— До Нового года четыре часа, — тихо сказал Ерема, еле заставив себя глянуть на часы.
Что-то не хотелось куда-то идти, лежать бы и лежать в обнимку с Ульяной. Но это не солидно и даже некрасиво по отношению к ней. Она наряжалась, красилась, а он оставит ее без праздника.
— Не хочу ничего, — так же тихо отозвалась девушка.
— Давай останемся! Есть шампанское, в двенадцать часов откроем.
Он чувствовал, что пробку в бутылке выбьет еще до полуночи. Ну так это же за счастье выпить с Ульяной по бокальчику.
— А твои друзья? Они тебя ждут… Или вы не собираетесь в своем кафе?
— Еще как собираемся!
— Это хорошо… Свое кафе…
— И машину нужно вернуть, — вслух подумал Ерема.
— Кому вернуть? — Ульяна заметно напрягла руку и даже слегка толкнула его в бок.
— Мы на Вахлама машине подъехали.
— А где твоя машина?
— Нет у меня ни машины, ни квартиры…
— А у Вахлама есть?
— И квартира, и машина… Зато рынок принадлежит ему всего на восемнадцать процентов. А мне на треть… Блокирующий пакет акций только у меня.
— Блокирующий пакет?
— Я могу остановить рынок одним своим решением. А Вахлам не может. Никто не может…
— Но рынок все равно принадлежит всем?
— Да, но никто не может выйти из игры просто так. То есть может, но доля останется в бизнесе. Долю можно только поделить, среди своих… Это мы так подстраховались, чтобы нас не подвинули. В уставе все прописано. В уставе акционерного общества…
— Уставы, акции, контрольные и блокирующие пакеты… Ты в этом разбираешься?
— Жизнь заставила.
— А Кирилл экономический факультет окончил и ничем не занимается.
— А наркота?
— Он говорит, что этим делом больше не занимается.
— Кому говорит? Тебе говорил?
— Ну да…
— Назад, к тебе просился?
— И сейчас просится!
— А ты?
— Что я?… — Ульяна сначала приподнялась, опираясь на локоть, затем села.
И все это время она возмущенно смотрела на Ерему. Ничуть не стесняясь своей наготы. Тело у нее, конечно, потрясающее, но он думал не об этом. Возможно, точно так, без ничего, вчера она сидела перед Кириллом. Или Олегом. Или еще перед кем-то. А может, и сегодня… Может, она ждала приглашения на новогодний бал от кого-то, но не обломилось, тогда она отправилась к Ереме. Лучше что-то, чем ничего?…
— Проехали!
— Мне нужно принять душ! — поднялась девушка, вытянувшись во весь рост.
Роскошные волосы по красивой спине, волнующие изгибы, попка эталонной формы, ноги стройные, длинные. Открывая шкаф, Ерема все смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Подал ей одно полотенце, себе взял другое, обмотал им бедра.
Квартира небольшая, но платил Ерема за нее как за большую, трехкомнатную. И ремонт здесь, и обстановка, и сантехника в ванной импортная, удобный душ, Ульяне должно понравиться.
Она ушла, а он снова захандрил. Все правильно, после секса нужно принять душ, но для Ульяны это привычное дело. Так же как и сам секс.
Из душа она вышла в короткой тунике из полотенца. Взяла сумочку, вышла в прихожую, встала перед зеркалом.
— Я даже не знаю, где ты учишься, — сказал Ерема.
— В универе. Там же, где и Кирилл, только на историческом.
— Тогда будешь вести летопись, — сказал он. — Летопись нашей семьи!
— Ты делаешь мне предложение? — с насмешкой глянула на него Ульяна.
— Если это сейчас уместно, то да.
— Неуместно! — поворачиваясь к нему боком, сказала Ульяна.
— И предложение будет. И
