— Да, непредвиденные обстоятельства, — добавил тот. — Ну, здравствуй, Светлана, как ты?
— Здравствуйте, дядя Леша, я ничего, прохожу курс радиационной терапии. Говорят, что у меня скоро операция.
Услышав эти слова, Витек не выдержал и взволнованно посмотрел на Катю. Та стояла перед кроватью не шелохнувшись и во все глаза смотрела на Светлану.
Дело в том, что от облучения у Светы выпали все волосы, и она, как две капли воды, стала похожа на своего отца. Ее лысина так же, как у него, блестела в лучах заходящего солнца, и на ней были видны маленькие искрящиеся капельки пота. Точно как у отца. Под глазами у девочки были большие синие круги, она осунулась, похудела, и было заметно, что ей плохо.
У Катерины защемило сердце.
Они были ровесницами, но рослая и спортивная Катя выглядела старше, а главное, была веселой и жизнерадостной. Даже здесь, в больничной палате.
— Вот, познакомься, это Катя, — представил Алексей. Виктор встал и отошел к двери, уступая место девочке.
— Здравствуй, — тихо произнесла Репутатская и подошла к кровати.
— Здравствуй, — так же тихо ответила Света.
Катя села рядом с ней, взяла бледную, с синими жилками ладошку и нежно погладила.
— Плохо тебе? — с сочувствием спросила она, и маленькая, горькая слезинка прозрачным хрусталиком покатилась по ее розовой щеке.
— Плохо. Попа от уколов сильно болит. Наверно, я скоро умру, только ты папе не говори, а то он расстроится, — прошептала Светлана. Теперь и у нее по бледной щеке, как последняя капля жизни, скользнула слеза.
Девочки сидели молча, держались за руки и не знали, о чем говорить.
— Мне к профессору надо, узнать, как ее состояние, а ты пока присмотри за ними.
Алексей кивнул, а Витек вышел из палаты.
Белоснежная одноместная палата завораживала взгляд своей чистотой и убранством. В одном углу стояла кровать, на которой сидели девочки, рядом с ней тумбочка и стул. Как положено, под кроватью лежала пластмассовая, веселого желтого цвета утка, на подоконнике стояла вазочка с лютиками, а на тумбочке лежали гостинцы, принесенные Деминым.
— Мы тебе пирожные принесли, бананы, яблоки и торт, — наконец нашлась Катя и начала выкладывать угощения из пакетов. Увидев эти долгожданные, но редко употребляемые по причине бедности продукты, Света несказанно обрадовалась.
— О, откуда это все?
— Твой папа тебе купил, угощайся.
— Съешь и ты, — предложила Света и взяла банан.
— Спасибо, я уже пробовала, — ответила Катя, хотя ей очень хотелось.
— А нас плохо кормят, только картошка, макароны, каши да свекольное пюре по три раза в день, — пожаловалась Света. — Я на него смотреть не могу. — Она подняла крышку на тарелке и показала Кате большую, бесформенную, пахнущую сладостью красную массу.
— Хочешь? — спросила она, но Катя поморщилась и отрицательно покачала головой.
— Боюсь, вырвет…
— Я тоже не ем, меня тоже от нее мутит. Грецкие орехи тоже дают, но их я ем, — Света показала маленькие сердцевинки на блюдечке. — Если хочешь, попробуй, но предупреждаю, — Света пододвинулась к Кате и заговорщически прошептала на ухо: — от них сильно пукаешь, даже лампочки под потолком раскачиваются. А после свеклы какашки красного цвета. Будто свеклой какаешь и при этом тоже много пукаешь, — она озабоченно покачала головой.
— Словом, как ни крути, кругом газовые атаки, — констатировала Катя.
— Да.
Катя уставилась в тарелку и состроила на лице такую мину, будто ей предлагали вареного червя или таракана. Несмотря на уговоры Светланы, свеклу она пробовать категорически отказалась, а вот грецких орехов съела.
— Ладно, пусть меня газы разорвут, — обреченно вымолвила она и стала есть орешки. При этом, стесняясь, взглянула на Алексея.
Тот, конечно, слышал детский шепот, каждое слово, но притворился глухим и немым, как мудрый речной карась. Он сидел на стуле, глазел в окно и не хотел мешать серьезной детской беседе.
Катя съела несколько орехов, похожих на крохотные обезьяньи мозги, и запила предложенным чаем.
Света поела фрукты, кусочек торта, конфеты, орехи, запила соком. После трапезы девочки снова уставились друг на друга.
— Можно я поглажу тебя по голове? — попросила Катя.
— Погладь, мне будет приятно. Можешь и похлопать, шлепки по всему коридору разносятся, — разрешила Света.
Репутатская встала, протянула руку и осторожно дотронулась до абсолютно лысой головы Светы.
— Не больно?
— Нет.
— А как ты болеешь? — спросила Катя.
— Я не знаю как, — вздохнув, грустно ответила Света. — Часто сознание теряю, голова кружится и воздуха не хватает. Приходится звать сестру и дышать кислородом из этой трубочки, — Света вытянула из прибора, расположенного возле изголовья кровати, толстую, с палец человека, трубку с загубником на конце и показала гостье. — На, подыши.
— Спасибо, я ведь не больная, — ответила та.
Света тяжело вздохнула и заправила трубку на место.
— А у нас вчера в соседней палате мальчик умер. Он здесь долго лечился и был такой же лысый, как и я. Ему должны были операцию делать в Америке, но денег не нашлось, вот он и умер. Его мама вчера целый час в коридоре рыдала, — Света вновь тяжело вздохнула. — А у меня мамы нет, она умерла от этой же болезни, и, наверное, я скоро умру. — Света наклонила голову и тихо беззвучно заплакала.
От ее слов Катя содрогнулась, по щекам у нее побежали слезы, и она несколько раз всхлипнула, прежде чем взяла себя в руки.
— А что же доктора?
— Они не смогли ее вылечить, — сказала Света, — и меня не вылечат.
— Нет, не умирай, тебя спасут, обязательно спасут. Твой папа с дядей Алексеем меня в заложницы взяли для того, чтобы мой отец дал им денег на операцию.
— А у него есть столько денег? — недоверчиво спросила Света.
— Есть! Найдет, обязательно найдет! — Катя вскочила с кровати, повернулась к Коновалову и выпалила: — Дядя Алексей, надо скорее ехать к моему отцу выбивать деньги, а то Света умрет!
От такого неожиданного всплеска эмоций Алексей вскочил со стула и уже хотел бежать куда-то, сам не зная куда, но в палату вошел маленький, абсолютно лысый профессор Шнобельбаум, а за ним Витек.
— Ну-с, что у нас тут-с, — прошепелявил профессор. Во рту у светила российской науки не хватало нескольких зубов, и, видимо, не было у него времени сходить к стоматологу. Он подошел к Светлане и хотел ее осмотреть, но заведенная Катя решила поведать ему свою историю.
— Деньги мы обязательно найдем, вы не сомневайтесь. Сколько надо, столько и будет. Мой папа даст. Меня и в заложницы специально для этого взяли. А если он не даст, то дядя Леша мне ухо отрежет и отцу пошлет. И тогда он обязательно доллары найдет.
Профессор перевел туманный, не в фокусе, взгляд на Катю, обдумал услышанное, улыбнулся и с иронией спросил:
— Кто же это тебя, милое дитя, взял в заложницы?
— Они, — наивно ответила Репутатская.
Как только профессор обернулся и взглянул на волевое, с небольшим шрамом на щеке лицо Коновалова, на его короткую под бобрик стрижку, мускулистую шею, на его широкие плечи и огромные накачанные ручищи, ирония в его словах сразу исчезла.
Друзья не знали, куда деваться. Они были готовы сквозь землю провалиться, проломить пол и лететь вниз, в преисподнюю, только бы не чувствовать на себе прозорливый взгляд профессора. Им казалось, что Шнобельбаум видит их насквозь — как рентген.
— Может, вы еще кого-нибудь в заложники возьмете, например, какого-нибудь банкира, и найдете деньги еще на две операции? А то у нас, кроме Светочки, еще два пациента имеется, — прошепелявил профессор и рассмеялся. Старикан оказался с чувством юмора, и друзья заулыбались. Хотя восприняли его слова всерьез.
— Для такого дела можно меня второй раз в заложницы взять, и третий, — воскликнула Катя, — мне с ними хорошо.
— Ну ладно, деточка, разреши, пожалуйста, подойти к Светочке, — вежливо произнес профессор и встал в услужливую позу.
Катя поднялась с кровати и отошла. Светило занял ее место и, наклонившись к больной, спросил:
— Сколько сегодня было приступов удушья?
— Четыре, — ответила та.
— А вчера?
— Тоже четыре.
— Утром, во время обхода, я тебя спрашивал, сколько было приступов, и ты сказала, что один. Значит, за весь день было еще три?
— Да.
— А ночью?
— Два.
— И на той неделе два?
— Да.
Профессор встал с кровати, покачал головой и произнес:
— Нужна срочная операция. Болезнь прогрессирует, и скоро настанет точка так называемого невозвращения. После этого дня оперативное вмешательство будет бессмысленно, оно не поможет. Пройдя этот этап, больные обычно проживают всего несколько дней или недель и….
— А у нас в стране такую операцию можно сделать? — спросил Алексей.
