Васильковая «тоёта» набирала скорость быстро и легко. Василий обвыкся, начал мурлыкать себе под нос веселенький мотивчик, и всех посетило предчувствие, что до Токио они доберутся без каких-либо проблем, что им предстоит совсем не утомительная, а, скорей, приятная прогулка...
Внезапно их осветил яркий свет встречных фар, и Василий с ужасом обнаружил, что на них во весь опор летит грузовик...
— Сворачивай! — завопил Митяй. — Сворачивай, морда хохляцкая! Здесь же левостороннее движение!
Александр так крепко вколотил себе в память этот адрес, что разбуди его ночью — выдал бы его без запинки. Но отыскать на карте улицу с безумным для русского человека названием было совсем непросто. Ребята потратили на это чуть ли не целый час.
— Вот она! — наконец воскликнул Кирюха. — Вот она, родимая!
Судя по тому, что тетенька в униформе старательно вымывала асфальт шампунем и это не вызывало ни у кого удивления, в районе жили люди с толстыми кошельками. По обе стороны от дороги тянулись ряды особняков, один роскошней другого. В одном из них, по данным полковника Савелова, и должен был находиться Игорь Степанович Немой.
— Притормози-ка, — сказал Александр. — Это здесь...
Гладий сбросил скорость, и «тоёта» по-черепашьи проползла мимо двухэтажного белокаменного строения, обнесенного со всех сторон высоким решетчатым забором. Ворота были заперты, возле них со скучающим видом прохаживался здоровенный японец в штатском. Правую полу его пиджака оттопыривало что-то внушительное.
— Проезжай, не задерживайся, — приказал Турецкий, заметив, что охранник как-то встрепенулся и начал с подозрением всматриваться в автомобиль. — Припаркуешься неподалеку, прочешем местность.
Им повезло. Природа сама позаботилась о том, чтобы предоставить ребятам прекрасный наблюдательный пункт. Не успели они проехать и двух кварталов, как посреди каменных джунглей вырос высокий нерукотворный холм.
Его верхушка была запружена иностранными туристами, влюбленными парочками и торговцами сувенирами. Романтическое местечко — отсюда вся северная часть Токио была видна как на ладони.
Тут же стояли платные бинокуляры, к которым то и дело приникали любопытные глаза туристов.
Пришлось и ребятам раскошелиться.
— Ага, поймал... — Митяй первым заглянул в бинокуляр. — Все окна занавешены. На крыше... На крыше какой-то мужик. Белый... Европеец...
— Дай-ка. — Александр отодвинул Митяя, сам прильнул к визирам, всмотрелся и выдохнул: — Это он...
Капитан «Луча» прохаживался по квадратной и совершенно голой крыше особняка, время от времени подходя к краю и осторожно заглядывая вниз. Деваться ему было некуда, разве что только прыгать.
— Так, охранники сменяются, — Турецкий тихонько комментировал увиденное. — Засеките время, пригодится. Знать бы, сколько их там...
— Не подобраться... — мрачно проговорил Сотников. — Без оружия нам ловить нечего. Зуб даю, что в доме не два этажа, а все десять. Только они под землей... Это бункер...
— Сунемся — перещелкают, как щенят, - прошептал Кирюха.
— Бункер не бункер, а туалет снова на улице, — улыбнулся Александр. — Вон будочка у забора.
— Странные эти японцы, — хмыкнул Вася. — Весь мир компьютерами завалили, а не могут себе позволить нормально оправиться.
— С водой напряженка, — с ученым видом пояснил Сотников. — Соленой воды завались, а пресной кот наплакал. Отсюда и все беды. — Ни себе фига! Беды!.. Мне бы эти беды... — А я никак в толк не возьму, по чьим правилам он играет? — сказал Козлов.
— Кто?
— Капитан наш. Чего он здесь прохлаждается, груши околачивает? Сказал он им про груз или нет?
— А нам-то какая разница? — удивленно приподнял брови Митяй. — Большая.
— Не вижу я никакой разницы. У нас задача простая — выкрасть Немого, а все остальное не колышет.
— Или в крайнем случае... — Кирюха осекся. — В крайнем случае...
— Винтарь с оптикой на крайний случай нужен, — сказал Венька. — Да где ж его взять?
— А ты бы смог сейчас убить капитана? — серьезно посмотрел на него Турецкий.
— Я бы? Смог... Правда, мне он ничего плохого не делал, но чисто теоретически...
— Вот именно, что теоретически. Забудем об этом. Возьмем его живым.
— Каким образом?
— Пока ве знаю... Думайте, ребята, думайте...
А чего тут думать? Ситуация тупиковая. Был бы хоть один пистолет на пятерых, пусть газовый, для устрашения... Но Япония не Россия, где на каждом шагу Калашниковы продаются. А с пустыми руками брать штурмом крепость — настоящее самоубийство. Турецкий это понимал, как никто из его спутников. Но он знал и простую солдатскую мудрость—смелость города берет. Без оружия оно было бы лучше.
На голодный желудок размышлялось плохо. Ребята купили у уличного торговца дюжину пирожков с рыбой (как выяснилось, гадость ужасная, но отказываться уже было поздно), затем нашли на карте ближайший мотель, сняли самый дешевый номер.
— А может, попрошайками нарядимся? — вдруг осенило Веньку.
— Ты хоть одного попрошайку здесь видел? — усмехнулся Вася. — Даты по-японски и попросить не сумеешь.
— А если разыграть драку перед забором? — не унимался Сотников. — Охранники выбегут, чтобы нас разнять, а мы их...
— Ага, выбегут, как же... Это ж ежу понятно, что русские за Немым охотятся. А твоя рожа на японскую никак не похожа. Они просто в полицию заявят или сами нас прихватят.
— Ты какой-то пессимист, Васька, — Веня беспомощно развел руками. — Почему, надо сразу брать в расчет худший из возможных вариантов?
— Потому что лучшего у нас не будет — это точно.
— Это безвыходно, ребята, нас засекут в любом случае, — сказал Александр. — Языка не знаем, лица русские, да мы на пушечный выстрел к дому не подберемся... Или надо придумать что-то гениальное...
Митяй в разработке плана не участвовал, он заботливо раскладывал перед собой оставшиеся деньги.
— Нельзя так, — бурчал он, недовольно покачивая головой. — Не по средствам живем. Надо экономнее... У меня деньги сами не растут.
Это опять был тупик. И гениального ничего в голову не приходило.
— Жрут и жрут, как свиньи, — бурчал Митяй, — особенно этот Венька. Сам уже, как квашня, а все жрет и жрет...
Казалось, его слов никто не услышал.
— Дрожжи! — вдруг таинственно произнес Александр. — Нам нужны дрожжи.
Все посмотрели на него, как на полоумного.
— Что, самогону нагоним и споим охрану? — осторожно спросил Сотников.
Александр вскочил и бодро зашагал по маленькой комнатушке.
— Кто-нибудь из вас умеет стрелять из рогатки?
— Ну, я умею, — пожал плечами Кирюха, все еще не понимая, к чему клонит Турецкий. — Верней, баловался в детстве...
Глава шестая ВЕСЬ ВЕЧЕР НА МАНЕЖЕ
Выло раннее-раннее утро. Чуть светало. По безлюдным улицам, шурша обрывками газет, весело носился легкий ветерок.
Барковский бесшумно вскарабкался на дерево и, удобно устроившись на самой толстой ветке, развел руками листву... Его не заметили, да и некому было замечать. Одинокий охранник подремывал, трогательно прислонившись плечом к воротам, словно лошадка в стойле. Только бы не разбудить его неосторожным треском...
Кирюха вынул из-за пазухи свежевыструганную рогатку, прижал к резиновой ленте дрожжевой кубик размером с сигаретную пачку, резко отвел правое плечо, затаил дыхание, прицелился...
Мало того что перед ним стояла задача попасть с расстояния двадцати метров точнехонько в выгребную яму, он еще должен был уловить момент, когда, повинуясь порыву ветра, в очередной раз приоткроется дверца туалетной будки.
Первый кубик с тяжелым свистом прошел высоко над целью. Второй прошел гораздо ниже, но в каком-то замысловатом направлении, неотвратимо уклоняясь в сторону. Третий, к Кирюхиному восторгу, лег в самую точку. Но восторг тут же сменился разочарованием — именно в этот момент дверца предательски захлопнулась. Четвертый выстрел вообще сорвался — «снаряд» шлепнулся чуть ли не у самых ног охранника...
Кирюха поймал языком упавшую с кончика носа капельку пота, резко выдохнул и опять набрал полную грудь воздуха. У него оставалось шесть попыток — именно столько дрожжевых кубиков лежало в прикрепленном к его поясу пакете.
«Видела бы меня сейчас моя бабушка...» — неожиданно подумалось ему.
Звезды сошлись на предпоследнем, девятом выстреле, выстреле безмолвного отчаяния, когда Барковский потерял уже всякую надежду на удачу. Он даже не сразу поверил, что ему удалось совершить почти невозможное, и невольно потянулся за последним кубиком. Но в этом уже не было надобности.
