Ознакомительная версия.
– Что с ружьем, найденным в машине Соловьева?
– Проверил. Оно, родимое. Шмотье, что в узле лежало, тоже проверил. Кровь той же группы, что у убитого, перчатки той же кровушкой заляпаны, да только такое впечатление, что после смерти уже, специально. Знаешь, что странно? Перчатки в крови, а на них ни одного отпечатка, даже внутри. Бумажки какие-то посторонние, все в кровушке. Я конечно в бизнесе ни бум-бум, но, как мне кажется, ничего в них такого важного нет. Просто кучка бумажек, на которых стоит подпись Соловьева вашего. Подстава какая-то.
– Отпечатков вообще нигде нет?
– Есть, Соловьева отпечатки, смазанные, но его. На ружьишке. А вот ножичек, что там лежал, совсем к нашему делу не походит.
– А в квартире? Пальцев много?
– Вот, что странно, совсем мало. Соловьева, Тихомирова. Немного пальчиков сестрицы его. На дверной ручке, кое-какой посуде старенькие. На вещах следов Тихомировой нет, видно по квартире она не шарила, или если что-то искала, то в перчатках или затерла следы потом. Есть, кстати, чьи-то пальцы в перчатках, И есть еще несколько пальчиков некоего икса. Отпечатки не очень старые. Может прежнего жильца, в смысле сожителя. Все в таких местах, которые не любят протирать тряпкой. Подлокотники кресел, например, с обратной стороны. Совсем недавно в квартире кто-то убирался, профессионально так. Уборщики, наверное. Пальцы получились загляденье, четкие, конкретные. Есть следы моющих средств по всей квартире, видать нанимали кого-то.
Кирилл затянулся и выпустил вверх клуб дыма. Жора завистливо посмотрел на него. Кирилл протянул ему пачку L&M.
– Кури.
– Не, – замотал головой Жора, – я пытаюсь бросить.
– Что еще можешь мне сказать? – спросил Кирилл.
– Ну, покойный вел активную гомосексуальную жизнь. Незадолго до смерти имел контакт, но следов спермы в анусе нет, есть следы синтетической смазки и сперма на нижнем белье, опять таки группы Соловьева. И еще: покойный наш наркотой баловался.
– Серьезно?
– Да. Баловался недавно, но определенно героинчиком. На ногах дорожки уже были.
– На ногах?
– Ну да. Он в ноги кололся.
– Странно, сестра утверждала, что наркотиками он не увлекался?
Жора смачно отрыгнул и с тоской снова посмотрел на зажженную сигарету.
– А что ты удивляешься? Она могла и не знать. Они вместе жили?
– Нет. Он съехал как раз месяц назад.
– Тогда ничего удивительного. Он кололся от силы месяца два, да и то не регулярно, еще человеческий вид имел. Бывает, что родители с детьми живут и не видят, что у них под самым носом доченька или сыночек с наркотой дружат. А Тихомиров – существо богемное, там наркота всегда рядом.
Кирилл глубоко задумался.
– А что-нибудь необычное не заметил?
– Что, Шерлок Холмс проснулся внутри? – поинтересовался Жора.
– Да гложет, что-то, не пойму что. Может, ты что подскажешь?
– Может, и подскажу, не знаю только, имеет ли это значение.
– Колись.
– Похоже, проблемы были у твоего Тихомирова. Нервничал сильно в последнее время.
– Откуда такие выводы?
– Да ногти у него на руках обгрызены аж до мяса. В желудке тоже ногти. Что-то сильно его тревожило…
Вернувшись, Кирилл обнаружил, что за его столом сидит сосед по комнате Шурик Ларичев, и покатывается со смеху.
– Чего так веселишься? – угрюмо спросил Кирилл.
– Ой, блин, Киря, прости, конечно, но сам виноват. Не фиг служебные документы по столу раскидывать. Кино про Жеглова и Шарапова видел?
– И это тебя так рассмешило? – недовольно пробурчал Кирилл, выгоняя Шурика из-за стола и старательно складывая дела в стопочки. Вряд ли сегодня получится что-либо еще написать.
– Киря, я смотреть честное слово не хотел, кнопки в столе у тебя искал и взглядом вот на это натолкнулся, а потом просто оторваться не мог. Вы чего там понаписали со своими пьянчужками?
Кирилл выхватил из рук Ларичева протоколы допроса, объяснительные подследственных и собственную писанину. В заключении, написанном собственной рукой Кирилл зачитал: «Стоит на психучете. Интересуется, из чего состоят голые женщины». Далее на отдельном листе следовало объяснение сожительницы одного из подследственных: «Своевременно в милицию позвонить не смогла, так как сожитель перегрыз телефонный провод и кричал, что он Александр Матросов». Кирилл со стоном сел на стол и взял в руки дело о пьянке с поножовщиной. Очень скоро он натолкнулся на такую фразу: «В квартире гр. Горюнова ничего подозрительного замечено не было, кроме свежего трупа хозяина без признаков постороннего воздействия на его конец».
– А как понять вот это? – спросил Шурик, заглядывая ему через плечо, тыкая пальцем в дело о бытовухе. – «По показанию свидетелей, гр. Горюнов лежал на лестничной площадке в своей привычной пьяной позе – с головой под мышкой. Но если раньше она принадлежала ему, то теперь оказалась самостоятельной частью тела…».
– Отстань! – невежливо ответил Кирилл и захлопнул папку у Шурика перед носом. Тот нисколько не обиделся и отошел к своему столу. Кирилл вздохнул. Все это придется переписывать заново. В ближайшее время должна была нагрянуть комиссия из главка. Не дай бог, начнут проверять дела!..
* * *
Когда Ирина наткнулась на газетную статью, в которой громко описывалось убийство знаменитого манекенщика Богдана Тихомирова, она почувствовала, как в груди что-то екнуло. Как быстро газетчики узнавали разные вещи! Еще совсем недавно Богдан ходил по этой грешной земле, а теперь его нет в живых, и все газеты смакуют эту новость. Это ей совсем не понравилось.
Газета попалась ей на глаза в парикмахерской, где она делала укладку. С трудом дождавшись окончания экзекуции, она вылетела прочь, сунув мастеру невероятные чаевые. Та обалдело уставилась на клиентку и пожала плечами. И только потом обнаружила, что газета, которую она купила утром, исчезла.
Домой Ирина летела на бешеной скорости, наплевав на правила дорожного движения. И уже в своей квартире она, расшвыривая вещи, извлекла из шифоньера тщательно спрятанный там пластиковый пакет.
Кто сказал такую глупость, что месть – блюдо, которое подают холодным? Если при этом приходится так трястись от страха, ну ее эту месть к чертям.
Минутой позже, с самым равнодушным видом, Ирина вышла на лестничную клетку и бросила пакет в мусоропровод. Чуть позже ей пришло в голову, что милиция может заподозрить ее и обыскать дом. И тогда в мусоропроводе обнаружится то, что она так тщательно прятала.
Ирина не спала всю ночь. И только утром, когда мусоровоз выехал со двора, она легла в постель, приняла три таблетки снотворного и погрузилась в глубокий сон.
* * *
Похороны никому не приносят радости. Игорь это прекрасно понимал. Как у всякого нормального человека, у него не было ни малейшего желания присутствовать на них. Но мысль о том, что Милена там сейчас совсем одна, была ему невыносима.
После убийства, когда она позвонила ему в истерике, она проплакала у него на плече весь вечер, а на ночь глядя выгнала из квартиры, причем весьма невежливо, заявив, что хочет остаться одна. Игорь пытался воспротивиться, но Милена была неумолима. Под конец она не выдержала и накричала на него, велев убраться из ее дома. Игорь ушел, ничуть не обидевшись, но неясная тревога медленно, словно крадущийся паук, вползла в его душу. С тех пор они почти не виделись. Милене было не до него. Каждый раз, когда он приходил, она была молчалива, бледна и разговаривала так, словно выдавливала из себя каждое слово. Египетский загар уже давно сошел с нее. И даже бледной, с черными кругами под глазами, она была восхитительна.
Жена ни о чем не спросила. Пережевывая остывший ужин, Игорь исподтишка смотрел на холеное лицо Ирины. Что-то она была чересчур молчалива. Это не к добру.
– Та занят завтра? – неожиданно спросила она, отпив их крохотной фарфоровой чашечки обжигающий кофе. Уж кофе-то она варить умела всегда. Это было немногое, что она научилась делать хорошо.
– Да, – нехотя сказал Игорь. – У меня деловые переговоры во второй половине дня, к ним нужно еще подготовиться.
Ирина выдержала паузу, а потом расхохоталась.
– Уж не с твоей рыжей ли переговоры? Что, бесплатно не дает?
Игорь уронил ложку. Она все знала. Впрочем, это было отнюдь неудивительно. Ирина всегда была ревнива, хотя они давно только сохраняли видимость нормальной семьи, ради Вадима и положения в обществе. Но прежде Ирина никогда не устраивала сцен. Даже когда случайно заставала мужа в обнимку с очередной пассией.
– Давай без истерик, – спокойно произнес он. Но Ирина успокаиваться отнюдь не желала. Чашечка в ее руке тряслась. Игорь удивленно понял, что Ирина в бешенстве.
– Я многое терпела, дорогой мой, – со всем ядом, на какой была только способна, произнесла она. – Я терпела всех твоих баб, я терпела твои бесконечные отлучки. А теперь мое терпение лопнуло. Имей в виду: эта дрянь никогда не станет мадам Черновой. Я никогда не дам тебе развода!
Ознакомительная версия.
