Ознакомительная версия.
Кулик приставил к нижнему дверному зазору обкуриватель для пчел, пустил в квартиру горький дым. Дверь открылась через пару минут. Испуганный Павельев готов был бежать из горящего дома в одних трусах, причем вывернутых наизнанку. Но Кулик тут же дал ему понять, что его дела хуже пожара. Он ловко взял его на прием, заломил руку за спину, чтобы не возникло и мысли о сопротивлении:
– Полиция! Уголовный розыск! Гражданин Павельев, вы арестованы!
Милиция в полицию уже переименована, на подходе постановление, согласно которому подозреваемому при аресте придется зачитывать его права. Может, оно и правильно, хотя Круча в том сомневался.
– За что? – взвыл Павельев.
В трусах он выглядел жалко, растерянно и остро чувствовал свою беззащитность. В одежде бы он смотрелся более уверенно.
– Руки!
Павельев вытянул вперед руки, и Круча замкнул на них стальные браслеты. Он был в форме, поэтому удостоверение предъявлять не стал.
Круча обошел Павельева и стоящего за ним Кулика, заглянул в спальню, где на огромной постели стояла на коленях, закрываясь простыней, широкоскулая и большеглазая блондинка.
– На товарищеский суд мы вас вызываем, гражданин Павельев. Будем судить вас за аморальный образ жизни, – насмешливо сказал Круча, закрывая дверь в спальню.
Женщина ему пока не нужна, хотя ее тоже надо будет допросить – вдруг она что-то знает про Верховцеву.
– Какой товарищеский суд? Что за чушь? – скривился Павельев. – Слышишь, полковник, мне одеться надо. И позвонить.
Круча прошелся по нему тяжелым насмешливым взглядом:
– Полковники делятся на три категории. «Товарищ полковник», «полковник» и «эй, полковник». Так вот, я отношусь к первой категории. И если вам, Максим Олегович, это не понятно, я приложу максимум сил, чтобы доходчиво это вам объяснить. Вы меня понимаете?
Павельев не выдержал взгляд, отвернул голову.
– Понял, – подавленно буркнул он. – Позвонить можно?
– Что?
– Позвонить, говорю, можно?
– Не понял.
– Товарищ полковник, позвонить можно?
– Позвонить? Кому? Даниилу Васильевичу?.. Мне кажется, сейчас не время требовать долг…
– Какой долг? – в недоумении захлопал глазами Павельев.
– Интернациональный. В размере десяти тысяч интернациональных долларов. Столько вы, кажется, заняли нашему, скажем так, не очень уважаемому прокурору?
Круча уже интересовался, по какой причине Ногатов перевелся в Битово. В Центральном округе Москвы он занимал должность заместителя межрайонного прокурора, крышевал там сеть подпольных казино, на чем и погорел. Но его не уволили, просто убрали с глаз долой. Более того, в Битово он ушел с повышением. А здесь тоже существовали подпольные казино. Круча боролся с ними по долгу службы, закрывал их по мере сил и возможностей, но на месте одного тут же появлялось новое. И все потому, что когда-то Битово славилось своими казино, сюда съезжались денежные мешки со всей Москвы, и тропа эта не хотела зарастать и поныне. И кое-кто этим пользовался, привечая состоятельных и не очень любителей пощекотать себе нервы. Ногатов еще и освоиться не успел, как взял под свою крышу одно такое заведение, затем другое. И невдомек ему, что у полковника Кручи везде свои люди. Уже собирается досье на Ногатова, уже сейчас ему можно прижать хвост, так что пусть Павельев на него не надеется.
– Я занял?
– Да, вы заняли. Даниил Васильевич неудачно крутанул рулетку, остался без денег, а вы, не будь дураком, одолжили ему немного денег. Кстати, как вы узнали, что он прокурор?
– Кто прокурор?
– Ногатов Даниил Васильевич.
– А он прокурор?
– Зря вы ему на меня пожаловались, Павельев. Ох, и зря.
– Я на вас не жаловался. Я на этого… как его там… На Романова… Да и не жаловался я, просто сказал…
– Могли бы ко мне подъехать, мы бы с вами поговорили, обсудили вопрос. Заодно решили бы, как деньги найти.
– Какие деньги?
– А которые вы в танке искали. Или там только бриллианты должны были быть?
– В каком танке? – растерянно посмотрел на Кручу Павельев.
– А в котором газ отключили.
– Газ? В танке? Что-то я ничего не понимаю.
– Почему не понимаешь? Это же ты аварийную службу газа заказал.
– Я?! Мне нужно одеться… Я имею право одеться! – От возмущения Павельев вибрировал как звонящий телефон.
– А вы что, раздеты? – как будто удивился Круча.
– А вы разве не видите?
– Откуда я знаю, может, это у вас имидж такой, ходить в одних трусах. Все-таки лето на дворе. Да и с головой у вас, Максим Олегович, не все в порядке.
– У меня с головой не все в порядке?! – вскричал Павельев.
Он все больше выходил из себя, именно этого и добивался Круча.
– Ну, скажем так, не всякий умный человек полезет в мемориальный танк, да еще и со взломом.
– Я не понимаю, что вы такое говорите!
При всей своей строптивости Павельев выглядел жалко – прежде всего, от осознания собственной беспомощности.
– Да ладно, не понимаете. Сварщик, который вскрыл танк, предварительно вас опознал. Предварительно. Сейчас мы поедем в отделение, возьмем вашу барышню, проведем опознание…
– Что значит, возьмете мою барышню? – Павельев топнул ногой, скорее всего, это произо-шло у него неосознанно, как проявление эмоций.
– Ну, мы же должны установить личность женщины, с которой вы здесь проводите время.
– Это моя личная жизнь, вас она не касается!
– А вдруг эта женщина была с вами в сговоре? Возможно, вы забрались в танк, чтобы заняться там с ней любовью?
– Вы сумасшедший?
– Нет. И мемориальные танки я не взламываю. И женщин туда не вожу.
– Не было там никаких женщин!
– А вы были?
– Я был, – признался Павельев и с досады увел взгляд далеко в сторону.
– С какой целью?
– А может, бзик на меня нашел? Еду, смотрю, танк стоит, вдруг захотелось в него залезть… Да, это было сумасшедствие! Временное помешательство. Каждый сходит с ума по-своему… Это что, преступление?
– А разве нет?
– И что мне за это будет? Максимум три месяца ареста.
– Вы имеете в виду три месяца за вандализм? Вы не правы. Вы осквернили мемориал в сговоре с группой лиц, а это уже до трех лет лишения свободы. Три года, а не три месяца. Но вы грубо нарушили общественный порядок, допустив явное неуважение к обществу. Причем совершили это деяние в составе организованной группы, а это уже до семи лет лишения свободы. И вы вполне можете получить этот срок. Достаточно только поднять шумиху, привлечь общественное внимание, вызвать общественный резонанс, и народ потребует вашу голову, Максим Олегович. Если вы не верите, можно попробовать… Хотите?
– Не надо, – сокрушенно сказал Павельев.
– Вы же понимаете, что если мы придадим этот факт огласке, то всплывет и ваша история с этой квартирой, с женщиной, с которой вы сейчас были.
– Это шантаж?
– Нет, просто предупреждение. Прививка, так сказать, от излишней горячности. Вы же, наверное, думаете, что Даниил Васильевич вас защитит. Нет, он вам не поможет…
– Вы думаете, мне больше не к кому обратиться? – скривил губы Павельев.
– Ну, вот, будем считать, что мы обменялись угрозами, – усмехнулся Круча.
– Я хочу одеться.
– Да, конечно.
Павельев признал свою вину, значит, можно было немного ослабить прессинг.
Пока он одевался, Круча осмотрел квартиру. Просторные апартаменты, большая кухня, три комнаты, денег в ремонт и обстановку вбухано немало, что, в общем-то, и не удивительно для человека, который любил и щедро спонсировал свои удовольствия.
Наручники на Павельева больше надевать не стали. Он добровольно сел в машину, и его увезли в отдел. Круча распорядился отконвоировать задержанного к нему в кабинет.
Павельев успел оправиться от потрясения и выглядел уже не так жалко. Костюм дорогой на нем, за стеклами очков – холодный блеск глаз, за маской спокойствия на лице – бурное, но контролируемое движение мысли.
Круча предложил ему место за приставным столом, и он сел, забросив ногу за ногу. И тут же последовал вопрос, который принято называть конкретным:
– Сколько вы хотите?
Павельев глазами показал на стопку стикеров. Круча должен был написать на бумажке требуемую сумму и молча передать ему – так объяснялся его взгляд.
Но Круча обошелся без стикера: сумму он озвучил.
– Восемь миллионов долларов, и закрываем вопрос.
– Сколько?! – ошалело уставился на него Павельев.
– Четыре миллиона в деньгах и четыре миллиона в бриллиантах.
– Это вы о чем? – занервничал Павельев.
– О ком. О вашем старшем брате. Теперь понимаете? – сурово спросил Круча.
– Теперь понимаю, – зыркнул на него задержанный. – Так бы сразу и сказали, что вам от меня нужно… Только я уже сто раз объяснял, что к этой истории не имею никакого отношения.
– Но к ней имел отношение ваш брат.
– Я за него не в ответе… Что случилось, полковник? Кто меня заказал? Или это твоя личная инициатива? На вчерашнем дне хочешь навариться? Так это бесполезно… Были люди, которые пытались спросить с меня за эти дела. Где они, эти люди? И где будешь ты, если не уймешься? – в зловещей угрозе ощерился Павельев.
Ознакомительная версия.
