– Ну и сколько вы, к примеру, можете за такую собачку предложить? – нерешительно спросил Снеткин.
– Сколько она и стоит – триста рублей, – быстро ответил купец.
В голове у Игната Ильича быстро произошел математический расчет: ежели он купит у студента собачку за сто рублей, а продаст купцу за триста, так это цельных двести рублей сверху! И главное, абсолютно без всяческих затрат и усилий!
Когда студент обещался зайти проведать собачку? Завтра поутру? Вот тогда он ее у него и купит…
– Хорошо, – ответил купцу Игнат Ильич. – Приходите завтра, ближе к обеду. Продам я вам эту собачку.
– Правда? – обрадовался купец.
– Да, правда, – ответил Снеткин. – Приходите завтра с деньгами, и Матильда – ваша!
– Как славно! – обрадованно воскликнул купец. – Пойду, супруге своей это расскажу. Вот уж она утешится!
Купец, заверив Игната Ильича, что завтра он непременно будет ровно в час пополудни, откланялся и ушел, а Снеткин, весело глянув на болонку и даже, кажется, подмигнув ей, стал закрывать лавку. Все хорошее, что должно было случиться сегодня, уже случилось…
Ждать больше было нечего.
* * *
Студент, как и обещался, пришел утречком, где-то через час после того, как Снеткин открыл лавку.
– Ну, как тут моя Матильдочка поживает? – спросил он, поздоровавшись с Игнатом Ильичом.
– Все хорошо, – принудил себя улыбнуться бакалейщик. – Собачка оказалась спокойной и без проблем. Даже не тявкает.
– А я что говорил, – Ленчик, вполне уже вжившийся в роль студента, похоже, искренне обрадовался. – Королевская собачка!
– Да, королевская, – раздумчиво согласился Игнат Ильич. – Пожалуй, я готов ее у вас купить.
– Купить? – Ленчик округлил глаза, и они из пронзительно-голубых сделались небесно-голубыми и бездонными.
– Да, купить, – подтвердил лавочник. – Ведь вы же предлагали мне не далее как вчера купить ее за сто рублей.
– Да, – замялся Ленчик-студент, – предлагал, но…
– Что «но»? – насторожился бакалейщик.
– Вы же мне дали три рубля, и их мне, надеюсь, хватит, чтобы продержаться эти две недели, покуда мне не пришлют денег. А потом, – Ленчик немного виновато посмотрел на Снеткина, – я отдам вам деньги, а вы мне вернете Матильду.
– А если вам не пришлют денег? – спросил Игнат Ильич.
– Пришлют, – заверил его Ленчик.
– Ну а если? – продолжал тянуть на себя одеяло Снеткин.
– Тогда я останусь на бобах, – резюмировал предполагаемую ситуацию Ленчик-студент.
– Во-от, – удовлетворенно протянул Игнат Ильич. – Вы прождете две недели понапрасну, а мне эти две недели придется кормить Матильду…
– Я отдам вам вместо трех рублей пять, – твердо заверил его Ленчик.
– Конечно, отдадите, куда вы денетесь, – ухмыльнулся Снеткин. – Но это в том случае, ежели вам все же пришлют денег. А если не пришлют?
– Пришлю-у-ут, – не очень уверенно протянул Ленчик. – А зачем вам собака-то? Вы ведь ее даром брать не хотели?
– Привык я к ней как-то, – нисколько не смутившись, отвечал бакалейщик.
– Ну, если так… В руки она попала хорошие. Не знаю, как у меня там дальше сложится. Сколько же вы предлагаете за Матильду?
– Сто рублей, – быстро ответил Игнат Ильич. – И это не я предлагаю, а вы мне предлагали. Вчера. Помните?
– Вчера я был в совершенно отчаянном положении, – парировал Ленчик. – А сегодня…
– А сегодня у вас менее отчаянное положение, так?
– Совершенно верно, – согласился студент.
– И это благодаря мне, – ткнул себя кулаком в грудь Игнат Ильич. – Разве не так?
– Да, – после недолгого молчания согласился Ленчик. – Вы правы… Сто пятьдесят.
– Сто десять, и вы не возвращаете мне долг, – кинул встречное предложение Снеткин.
– Но Матильда стоит как минимум двести рублей, – не собирался просто так сдаваться студент.
– Не знаю, не уверен, – не согласился с ним бакалейщик.
– Моя матушка… – Ленчик сделал кислое лицо. – Она так любила Матильдочку… Сто сорок.
– Сто пятнадцать, – заявил в ответ Игнат Ильич.
– Хорошо, – Ленчик вздохнул и, как бы превозмогая себя, произнес: – Сто тридцать.
– Ладно. – Снеткин вздохнул и протянул руку студенту: – Сто двадцать. И вы не возвращаете долг.
Ленчик протянутую руку бакалейщика пожал, что означало полное принятие его условий. Игнат Ильич отсчитал мошеннику сто двадцать рублей, после чего тот, учтиво поблагодарив Снеткина, пошел к выходу.
– А вы не хотели бы попрощаться с Матильдой? – спросил Игнат Ильич студента уже в спину.
– Нет, – полуобернувшись, ответил Ленчик. И добавил убито: – Боюсь, я могу не выдержать этого расставания.
Махнув рукой, он шмыгнул носом и быстро вышел из лавки. А Игнат Ильич, потирая от предвкушения навара руки, стал дожидаться рыжего купца. Он дождался часа пополудни, но купец не шел. В два часа Снеткин стал волноваться. В три он уже не находил себе места. А к концу дня извелся вовсе.
Рыжий купец так и не пришел в тот день за собачкой. Как и во все последующие дни. А Матильдочка… Она так и стала проживать в семье Снеткина как его приобретение или каприз, и только он один знал, что каприз случая обошелся ему в сто двадцать три рубля, когда красная цена ему была от силы пятнадцать целковых.
Глава 9
Гривенник, или В духе «Червонных валетов»
В начале июня одна тысяча восемьсот восьмидесятого года от Рождества Христова, в точности на третий день после Троициной недели, в трактир на углу Гостинодворской и Большой Проломной зашли двое босяков в грязных робах. По всему было видно, что здесь они впервые. Неуверенно потоптавшись возле стойки, они прошли в заднюю половину трактира, что была поплоше, и спросили себе щей, гречневой каши и пару чая. Отобедав, долго шептались промеж себя, а затем, рассчитавшись с половым, подошли к стойке.
– Чего еще желаете? – лениво спросил трактирщик, от лоснящейся рожи которого можно было надраить сапоги.
– Мы, это, – неуверенно начал первый, что был почище и помоложе, – из деревни на заработки, значица, сюды-то подались. Авось сладится.
– Ну да, – поддакнул второй, рыжий и постарше, в драных портах и видавшем виды картузе, белесом от цементной пыли. – Из деревни Елдыриной, что, значит, по-над речкой Малой Елдыркой спокон веку стоит. А чай, слыхали?
– Нет, не слышал, – мотнул головой трактирщик. – Чего надо-то?
– Дыкть, мы те и сказываем, что прибыли сюды на заработки из деревни Елдыриной, что, значит, по-над речкой…
– …Малой Елдыркой спокон веку стоит, – раздраженно закончил за рыжего мужика трактирщик. – Дальше-то што?
Мужики переглянулись, как бы поражаясь непонятливости трактирщика. Уж на что они де серы, а этот красномордый, вообще, видно, по пояс сверху деревянный.
– А значит это, мил-человек, что в городу мы в первый раз, – произнес менторским заговорщицким тоном тот, что почище и помоложе, – и ничегошеньки тута не знаем и не ведаем, какие здеся порядки в заводе.
– Да, господин хороший, мы ведь дальше волостного села Прелая Пустошь и не бывавши ни в жисть, – добавил дранопорточный.
– Ну, так что с того? – взорвался трактирщик, быстро багровея до свекольного цвета. – Что вы мне голову тут своими дурацкими россказнями морочите? Елдырка… Прелая Пустошь… Мне-то, вашу мать, какое дело до этих ваших Елдырок?!
– Да мы токмо, мил-человек, совету хотели у тя спросить, как у человека сведущего, – испуганно проблеял тот, что был почище и помоложе. И кивнул рыжему товарищу, будто разрешал что-то. И тот извлек из глубокого кармана драных портов, кончавшегося где-то около колен, несколько заляпанных цементом кружочков и положил их на стойку:
– Это ведь деньги?
Трактирщик недоверчиво глянул на кружочки, затем взял один в руки. Из-под толстого слоя цемента, как из-за грозовой тучи солнце, выглядывал краешек золотого полуимпериала старой чеканки.
Трактирщик невольно сглотнул.
– Да, это деньги, – пораженно пробормотал он и, спохватившись, добавил: – Только уже не в ходу. Откуда они у вас?
Мужики переглянулись.
– Дыкть, мы тебе и толку-уем, – протянул тот, что был почище и помоложе, и посмотрел на трактирщика лучисто-голубым взглядом, – что подались мы сюды на заработки, подрядились дом един ломать, посколь на его месте какой-то купчина новые хоромы наладился строить. А тут разбирали одну стену – из нее кругляки енти и посыпались.
– И что, много их? – как бы мимоходом спросил трактирщик.
– Шестьсот тридцать четыре штуки, – ответил молодой.
– Сколь? – быстро сморгнул трактирщик.
– Шестьсот тридцать четыре, – повторил голубоглазый. – А по весу – более двух пудов будет.
– И что, они вот так там и лежат? – снова сморгнул трактирщик, стараясь справиться со все более нарастающим волнением. И везет же этим стоеросовым дубинам!
Молодой и постарше переглянулись между собой, как бы говоря друг другу, до чего же тупоголовый попался им собеседник-трактирщик. Тот, что был почище и голубоглаз, усмехнулся и стал говорить трактирщику тоном, каким обычно взрослые разговаривают с малым дитем:
