Ознакомительная версия.
Спрятаться!
Исчезнуть!
Ему казалось, что ноги его уже начали бег, а он все еще тупо сидит на стуле и ждет какого-то дурацкого и ненужного звонка от дурацкого и ненужного детектива. И впрямь, ноги уже перебирали воздух под стулом, и он сам напоминал себе спящую собаку, которая, дергая лапами, гоняет кошек во сне…
Они подскочили оба, когда телефон взвился звонком.
– Сейчас приеду, – бросил Кис в трубку, – диктуй адрес…
Галя поспешила на кухню готовить ужин – она не представляла себе, как можно принимать в доме человека, к тому же мужчину (они же вечно голодные!), – и не накормить его.
Она была права. Кис даже не сделал попытки, хотя бы из вежливости, отказаться от предложенного ужина. Напротив, он живо поинтересовался, чем его будут кормить, и, узнав, что котлетами, расплылся в довольной улыбке, рассудив, что хоть в этом ему с клиентами повезло…
Впрочем, улыбка немедленно сползла с его лица, как только с ужином было покончено. Деловая часть беседы была скорее мрачной. Точнее, мрачными были лица троих ее участников.
Кис сверялся по бумажке с датами и вопрошал:
– А двадцать второго января что вы делали? А пятнадцатого февраля? – и слушал с неотвратимо каменеющим лицом рассказы о подвале и бомжихе, о кладбище и вампирах…
Он то и дело посматривал на Галю, словно пытался спросить ее: «Он сумасшедший?»
«Сама не знаю, – печально отвечали Галины глаза, – дело какое-то путаное… Только на тебя вся надежда, Кис…»
– Ладно, допустим, что в те дни, когда произошли два последних изнасилования, вы действительно, за исключением некоторого промежутка времени, которые мы обозначим как провалы в памяти, оказывались в таких… м-м… странных ситуациях… А не могли бы вы вспомнить, чем, к примеру, занимались вечером восьмого ноября между семью и девятью часами вечера?
– Что значит «допустим»? – возмутился Стасик. – Я там действительно был!
– Разумеется, – быстро согласился Кис. – Только проблема в том, что вряд ли вы сможете позвать в свидетели пьяную бомжиху… Равно как и вампиров.
– Но… – Стасик был растерян. – …Но можно же как-то… А другие изнасилования?
– Вот-вот, я как раз и хочу это уточнить… Другие три были еще осенью: одно четырнадцатого октября, два других в ноябре, восьмого и двадцать третьего. Вечер, те же часы.
Стасик полез в календарь.
– Двадцать третье ноября, двадцать третье ноября… Это же вторник! – Он обрадованно посмотрел на Галю. – У меня как раз есть алиби! Да, Галка?
– Ты спятил, Стас. – Галя даже привстала с дивана. – И думать не моги!
– Но ты же можешь подтвердить, что мы были здесь, дома!
– Очнись, дорогой! Кому я буду подтверждать это? Собственному мужу? Буду ему рассказывать, что весь вечер провела с тобой здесь, пока он в командировку ездил? Может, еще уточнить, что мы с тобой делали? Как и сколько раз? Ты совсем очумел, Стас, – такое мне предлагать!
– Но… Как же… Ведь ты единственная, кто может подтвердить мое алиби!
– Я не могу подтвердить твое алиби, Стас. Исключено. И не обсуждается.
Галя размашисто села, всем своим видом показывая, что тема закрыта.
Кис, который молчаливо следил за разговором любовников, только вздохнул.
– Не сказать, чтобы вы попытались облегчить мою задачу, – произнес он и полез за сигаретами. – Можно?..
Стасик печально кивнул и достал из заветного ящика и свою пачку: ясно, что с его попыткой бросить курить было бесславно покончено.
– Ну что ж, – пыхтя сигаретой, заглянул в бумажку Кис. – Попробуем восьмое ноября.
– Как я могу вспомнить! Это же когда было!
– Это был понедельник, – услужливо подсказала Галя, глядя в календарь.
Она чувствовала себя предательницей, и это, надо признать, было очень мерзкое чувство. Но не могла же она в самом деле признаваться мужу в измене! И с кем! С главным подозреваемым по делу об изнасилованиях!
– По понедельникам у нас с тобой нет свиданий, – заискивающим голоском продолжила она. – Вспомни, ты после работы…
– Захожу в пивную, – сухо ответил Стас, не глядя на предательницу. – И кто меня там вспомнит? Где я свидетелей найду?
– А после?
– Дома был! Один! Без свидетелей! А если даже и не дома, то все равно – где я возьму свидетелей? На крыше их тоже не было!
– На какой, Стасик, крыше? – вкрадчиво поинтересовалась Галя.
Кис заинтересованно уставился на Стасика.
Стасик окончательно смутился.
– Ну… Я тебе не говорил… Так по-дурацки вышло… Я как-то на крышу попал.
– Что же это была за крыша, Стасик?!
– Пятиэтажки какой-то. Здесь, в моем районе.
– И что ты там делал?!
– Спал.
– Вот как?.. – Галя всматривалась в Стасика, словно ища в его лице признаки безумия. И даже ноги непроизвольно подобрала под себя, будто боялась, что он ее укусит.
Кис самым внимательнейшим образом слушал, переводя глаза с одного на другую, не вмешиваясь в разговор.
– Спал, – кивнула Галя. – Ну и как? Хорошо выспался? – Она, несмотря на всю свою настороженность, не могла отказать себе в ехидстве. – И что потом было?
– Проснулся и пошел домой.
– Пошел? И как же ты пошел? С крыши спрыгнул?
– Зачем? – удивился Стасик. – Открыл дверцу на чердак, спустился, затем с чердака спустился, затем с лестницы спустился и вышел на улицу. И домой пошел.
– Врешь? – с надеждой спросила Галя.
– Зачем мне врать! – обиделся Стасик. – Чистая правда!
– И когда же это было? Уж не в один ли из этих дней? – Она кивнула на листочек с датами.
– Весьма возможно…. – задумался Стасик. – Во всяком случае, это как раз во вторник было. А вот в какой – теперь не помню…
Кис уже не знал, что ему и думать. Он все еще не решил, браться ли ему за это весьма странное дело, – хотел сначала составить предварительное мнение о его сложности… Но мнение никак не составлялось. То есть, вне всякого сомнения, дело было сложным, очень сложным – но, может, скорее для психиатра?
– У нас осталось еще четырнадцатое октября, – напомнил детектив.
– Четверг, – снова влезла Галя.
– Не помню. Хоть убейте – не помню! – заявил Стасик.
– Но, по крайней мере, никаких крыш, чердаков, подвалов, кладбищ, крематориев и прочих симпатичных мест вы не посещали?
Стасик так расстроился, что у него почти слезы выступили на глазах.
– Еще одно место было… – произнес он, покраснев. – Я в какой-то квартире очутился, там наркоманы… Они трахались… И…
– И что? – поторопил Кис замолкнувшего Стасика.
– И все. Я очнулся на диване и ушел домой, – сократил до предела историю посещения злачного места Стасик.
– Когда это произошло?
– Недавно, недели три назад… Кажется, девятого февраля…
– Ну, девятого никаких происшествий, к счастью, не случилось, – облегченно вздохнул Кис. – Какими еще историями порадуете?
– Все, кажется… Вот разве что вещи у меня пропадали, а потом находились, да причем иногда чужие… И потом, мне кто-то мебель переставил в квартире… И еще девчушка приходила из «Вашего домового» – делать уборку, которую я никогда не заказывал… А в довершение всего – несколько дней назад меня какая-то девушка убийцей назвала…
Галя было вновь вскинулась с недоверчивыми вопросами, но Кис остановил ее жестом и принялся подробно расспрашивать Стасика, делая пометки.
Закончив, он задумался. И думал так долго, что Галя не вытерпела и встряла в сложный мыслительный процесс детектива:
– Кис, ну что ж ты молчишь? Что ты об этом думаешь? Берешься за дело?
– Вы мне позволите снять у вас отпечатки пальцев? – встрепенулся Кис.
– У меня? – испугался Стасик. – Зачем?
– Дело в том, что на местах преступлений найдены некоторые предметы с отпечатками, не принадлежащими хозяевам квартир. А я завтра попробую в деле покопаться…
Стасик так обреченно протянул руки, словно Кис собирался защелкнуть на них наручники.
Кис приложил Стасиковы пальцы к чистому листу бумаги, затем аккуратно настрогал карандашный грифель и припудрил белый лист. Проступили отпечатки, на которые Стасик смотрел почему-то с испугом.
– Знаете что? – произнес Кис. – Собирайтесь-ка. Вам нужно где-то переждать хотя бы несколько дней. Пока я не разберусь что к чему.
– Я его на нашей даче хотела спрятать…
Кис кивнул:
– Хорошая мысль. А эту ночь пускай проведет у меня. А то – кто знает, когда наша доблестная милиция выйдет на след…
– Плохая новость, – сообщил Кис на следующий день, вернувшись с Петровки. Стасик понуро ждал на кухне решения своей участи. – Отпечатки ваши.
– Не беретесь, значит? – убитым голосом спросил Стасик.
– Берусь.
Стасик вскочил с табуретки и так горячо кинулся к детективу, что Кис опасливо уклонился – ему показалось, что этот молодой бородатый мужчина кинется его целовать на радостях.
Ознакомительная версия.
