– Приведи Брахмана, он в соседней комнате балуется кофейком.
Вошедший Петр Михайлович сразу же уловил изменение в настроении следователя. Теперь перед ним сидела та грозная фурия, о которой столько рассказывала впечатлительная Танюша Волкова всем работника московского представительства Колорадо Текнолоджис.
– Гражданин Брахман, – жестко произнесла Захарьина. – Вы утверждали, что ничего не знали о содержании отчетов по четырем выбранным нами договорам. Это странно. Майор Анохин нашел, с позволения сказать, отчеты именно там, где вы и указали, то есть на полке рядом с вашим рабочим местом. Я уж не говорю о том, что они конечно же есть в компьютере. Так знали вы содержание этих папок-отчетов или нет?
– Это не мое дело, – ответил Брахман. – Видите ли, там в каждой папке есть акт о выполненных работах, а больше мне ничего и не надо.
– Вы усугубляете свое положение. Мы сейчас проведем дактилоскопию, и вполне возможно, что ваши отпечатки обнаружатся на внутренней стороне папок или на листах самих отчетов. На золотых, я бы сказала, листах. Примерно по полмиллиона американских долларов за лист.
– Думайте, что хотите, – вяло ответил Брахман.
– Как возвращался черный нал к господину Розенфельду? Как нам понимать показания Крохина о том, что именно вы заряжали этим черным налом сумки, кейсы и чемоданы, которые он впоследствии доставлял по нужным адресам.
– Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.
– Петр Михайлович, – опять перешла на цивильный тон Анна Германовна. – Вам лучше сотрудничать с нами. Эти вопросы мы должны будем передать структурам, занимающимся экономической преступностью, и вы не можете не понимать, что в этом деле в отсутствие господина Розенфельда именно вы пойдете паровозом.
– Я должен подумать, – грустным голосом промямлил Брахман. – Дайте мне осмыслить все происходящее.
– Давайте осмысливайте, – примирительно сказала Захарьина и дала понять, что допрос окончен. – Сейчас посидите с Петром Петровичем и давайте оформим протокол. Но еще раз хочу сказать, что положение ваше трудное.
– Ну и черт с ним, – неожиданно оборвал разговор Брахман и махнул рукой.
Допрос почтеннейшего Петра Михайловича произвел на Захарьину крайне тягостное впечатление.
– Подонок и, по всей видимости, преступник, а может, даже и убийца. Надо обсудить ситуацию. Вообще материалов уже много, – подытожила свои размышления Захарьина. Нужна мозговая атака.
Она соединилась по телефону с мужем и спросила:
– Федь, ты можешь ко мне подъехать? Я не разрушаю твои рабочие планы?
– Конечно, разрушаешь, – бодро ответил Измайлов. – Но нынче Дунаев с меня пылинки сдувает. Нам очень важно размотать историю с американским оборудованием или не американским, а черт знает каким, – добавил Федор. – Так что лечу.
– Хорошо, жду, – сказала Анна и договорилась с Анохиным и Трефиловым, что через сорок минут они соберутся на мозговой штурм. Анохин был явно польщен. Трефилов не скрывал своего предвкушения удовольствия от предстоящей процедуры.
* * *
В детективных романах обычно большое значение придается «соло» главного детектива, раскладывающего по полкам все детали преступления. Особенно удачным следует признать «арии» Эркюля Пуаро в завершающей финальной части расследования, когда выявляется и задерживается преступник и точно определяются роли каждого участника повествования. В реальной жизни «соло» главного следователя – большая редкость. Даже такие яркие представители профессии, как Захарьина, прекрасно знали, что в решающих фазах расследования важны не столько ее монологи, сколько их обсуждение и обмен мнениями. При всем своем темпераменте и даже авторитарности Анна понимала, что успех следствия, как правило, зависит от сплоченности команды и возможности раскрыть творческие способности коллег.
– Так, – начала Анна. – Завтра мы с Федором Петровичем отправляемся в путешествие в Тверскую область. Хочу вам сказать, что, судя по всему, одно из двух уголовных дел, находящихся в ведении оперативно-следственной группы, будет завтра окончательно раскрыто и его хвосты в спокойной обстановке будет зачищать наш коллега капитан Громов. Бумаги он, конечно, испишет много. Но нам важно зафиксировать основные положения, которые будут определяющими для другого дела. Уже сегодня ясно, что первого июля сего года господин Розенфельд увез свою мать, Розенфельд Эмму Марковну, из квартиры в Санкт-Петербурге и на такси привез ее в город Новгород. Переночевав там, Владимир Розенфельд отправился в сторону Москвы. По имеющимся оперативным данным он разместил матушку в оздоровительном комплексе «Завидово» в Тверской области на берегу Волги. Там он поселил ее с некоей дамой, которую по сообщениям оперативников зовут Марина, фамилия ее не идентифицирована, но которую старушка называет Оксана. Завтра мы будем знать подробности. Совершенно очевидно, что исчезать господин Розенфельд не собирался. Создав матери хорошие условия, он явно готовился к отъезду вместе с ней в Соединенные Штаты.
Андрей Алексеевич! Теперь об оперативных мероприятиях. Насколько я поняла из отчета, они дали два результата. Во-первых, мобильник Розенфельда исчез, то есть грубо говоря, перестал существовать. Впечатление, что из него вынули симку, батарею и сломали аппарат. Кстати, расшифровка звонков Розенфельда за период по пятое июля включительно в принципе подтверждает версии, рассказанные доблестными соратниками Розенфельда. По данным операторов, набор звонков вполне обычный. Кляйн, Брахман и т. д. Во-вторых, более или менее ясно очерчивается момент, когда Владимир Розенфельд был жив. Ближе к полудню 6 июля он с некоей женщиной выходил из подъезда своего дома. Консьержка отвечает за свои слова. Женщину она называет проституткой. И это не Таня, которую она знает, как постоянную даму милейшего Владимира Борисовича. Надо эту проститутку или псевдопроститутку искать. Это будет непросто. Даже намеков на ее телефон у Розенфельда нет. Что он ее прямо на улице снял? Вряд ли. И, наконец, Андрей, ваши контакты с пограничниками. Мы имеем сведения, что Розенфельд не пересекал закрытую часть границы по крайней мере по своему паспорту. Но есть, к сожалению, и прозрачная часть границы, где учет пересекающих ее лиц практически не ведется. То есть теоретически он есть, а на практике… Я прочитала вашу справку, Андрей, о том, что ни авиационные, ни железнодорожные билеты на имя Розенфельда не приобретались. Хотя и тут не все жестко. Возможно, у Розенфельда был левый паспорт?
Но вообще мы видим, что господин Розенфельд при передвижениях по стране предпочитает пользоваться своим «мерседесом». По-видимому, водит он здорово и следов практически никаких. Даже на его «подскок» в Новгороде мы вышли, в общем-то, случайно благодаря внимательности зеленоградского таксиста. Но «мерседес» преспокойно стоит в купленном Владимиром Борисовичем боксе подземной стоянки рядом с домом. Похоже, что никуда Розенфельд не сбегал, и худшие подозрения вполне обоснованы. Куда сбегать от мамы? Что могло случиться?
Как мы уже говорили, в июне произошла ужасная авария на одной из разведочных буровых на севере-западе Тюменской области. История отвратительная. Из-за брака в фонтанной арматуре произошел фонтанный выброс нефти, пожар, двое человек погибли, несколько получили серьезные травмы. Насколько мы понимаем, некачественное оборудование было поставлено усилиями Розенфельда. И есть подозрения, что это подпольный контрафакт, а не дорогая техника, предусмотренная контрактом. Газойл – порядочная фирма и, казалось бы, должна была в чисто правовом поле наказать мошенников. Однако сегодняшние приключения Андрея Алексеевича указывают на то, что ребята, аффилированные с компанией Газойл, готовы к решительным и не вполне законным действиям. Это настораживает.
Федор Петрович, как ты думаешь, могли газзойловцы умышленно или в силу стечения обстоятельств отправить Розенфельда на тот свет?
– Не думаю, – ответил Измайлов. – Но, конечно, ни за кого ручаться нельзя. Служба безопасности Газойла – вполне приличные ребята, бывшие милиционеры, как мы с Дунаевым. Но у них есть грязноватый ЧОП «Анонс». Именно с ребятами оттуда сегодня столкнулся Анохин.
