— Да! — Таня насмешливо взглянула на меня, скривила губки. — Обещал на ледник сводить, стихи читал… Что вас, гражданин следователь, еще интересует?
Я промолчал, припоминая строки, потом негромко продекламировал:
Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.
Таня остановилась, округлив глаза, и даже рот приоткрыла от удивления. На подобный эффект я, надо сказать, и рассчитывал, потому скромно потупился и зашагал дальше.
— Откуда вы… как узнали? Мы же вдвоем были, когда Тимур читал, никто не мог слышать. Никто! — Таня все еще смотрела на меня с нескрываемым удивлением. — Вы что… гениальный сыщик?
— Да, — ответил я просто.
Таня шла рядом, закусив губу. Опять она была другая. Хорошо воспитанная девушка, студентка-отличница, глаза широко открыты, словно неожиданная мысль удивила, застала врасплох.
— Вот уж не думала, что встречу настоящего профессионала среди вашего брата.
— Начитались статей в популярных журналах?
— Начиталась. Карьеристы, взяточники, халтурщики… Разве не так? Преступность растет…
— Давайте не будем повторять журнальных статей. Вы что-то хотели сказать о Тимуре.
— С чего вы это взяли?.. — Таня улыбнулась. — Ну, хорошо. Понимаете… есть люди, которые умеют подчинять себе других, подавлять чужую волю. Сила какая-то от них исходит… Нет! Очень трудно объяснить, боюсь, вы неправильно поймете.
— Тимур вам понравился.
— Да. Он смеялся, шутил, что-то рассказывал, а в глазах такая настоявшаяся печаль… — Таня поморщилась. — Нет, не то слово… Я только однажды видела такое в глазах — мой дядя был безнадежно болен, я навещала его в больнице… А иногда Тимур был как ребенок, расхвастался вдруг, потом смутился…
— Вы так говорите, словно знали его давно.
— Бывают люди, всю жизнь рядом проживешь, а сказать нечего. Тимур — другое дело.
— Странно, вы, кажется, не очень опечалены его смертью.
— Замолчите! Прошу вас… Ну что вы понимаете? Вам бы поскорее дело закрыть, а там хоть трава не расти.
Ну, вот и прекрасно, подумал я с облегчением. Теперь-то я тебя, сударыня, понял. И разговор получился содержательный, не то что утром.
— А что Арсен? Вы ему ведь тоже понравились.
— Убийство из ревности? Глупо! Да разве в наше время из ревности убивают? Ну, разве что петушиный бой возле подъезда.
— Таня, вспомните хорошенько, в котором часу вы легли спать.
— Я уже говорила вам, что на часы не смотрела. Ладно. Постараюсь вспомнить. Значит, так… папа сказал, что уже первый час, пора расходиться. Мы еще с полчаса посидели у костра…
— Арсен с Тимуром ушел.
— Вроде бы… не обратила внимание. Да, вспомнила — вместе ушли.
— А вы, Таня, сразу от костра пошли в палатку и не выходили, пока не услышали выстрела. Так?
— Именно так! — Таня гневно взглянула на меня и отвернулась.
А почему, собственно? Гнев тут совсем неуместен. Ничего… к этому вопросу мы обязательно вернемся в свое время.
Миновав узкую горловину ущелья, мы очутились на дне почти правильного цирка, образованного светло-коричневыми скалами.
Воздух здесь был пропитан запахом нарзана, отовсюду сочилась, капала, стекала струйками вода, оставляя на камнях ржавые разводы.
— Нарзан с большим содержанием железа, — пояснила Таня тоном экскурсовода. — Нарзан теплый, что-то около тридцати градусов… Арсен рассказывал, что зимой над ущельем стоят клубы пара.
Я слушал рассеянно, пытаясь обстановку оценивать трезво. Да, между нами вдруг пропало напряжение. Было и вдруг не стало. И сейчас мы были похожи на курортников, осматривающих экзотические места. Хорошо это или плохо? Пожалуй что хорошо. Пускай девушка на какое-то время забудет, что я следователь. А вот мне об этом забывать не следует.
С легким шуршанием осыпались мелкие-мелкие камни, застучали, прыгая вниз по скалам.
— Ничего не замечаете? — тихо спросила Таня, поеживаясь. — Такой взгляд в спину. Брр!..
Я осмотрелся, и мне показалось, что вверху на скале мелькнула тень.
— Обстановка изменилась, — сказал я, ободряюще улыбнувшись. — Шли по узкому ущелью, и вдруг — пространство, словно на арену вышли.
— Да-да! Очень похоже, — оживилась Таня. — Очень! Как на краю света, ужас какой-то. Представьте, во-он там, за скалой, ничего нет, вообще ничего. Ну-ка попробуйте убедить меня, что края света не существует! И потом… — Она запрокинула голову. — Небо! Почему я должна верить, что это атмосфера, а за ней космос, почему? Я вижу прекрасный хрустальный свод. Господи, какое замечательное было время, когда люди думали, что Земля плоская, верили в загробную жизнь и не сознавали себя песчинками во Вселенной. Это же унизительно сознавать себя песчинкой! — Таня взяла меня за руку и перепрыгнула через ручей. — Как вы думаете, на этих скалах есть мумие?
— Вряд ли.
— Вы, наверное, как и врачи, не верите в мумие?
— Я тут ни при чем, и врачи, пожалуй, тоже. Лишь бы больной верил… Я знал одного врача, штамповавшего таблетки из мела: для вкуса добавлял: витамины и продавал в красочных иностранных упаковках по бешеным ценам. Был он человеком смышленым, заметил, что чем дороже берет за лекарство, тем больше пациент верит в чудодейственную силу таблеток, а если верит — появляется лишний шанс вылечиться. Больные к нему толпами валили.
— И никто не догадался?
— Почему же? Догадался… суд был.
— Ага! Вы вели расследование… Лучше бы бандитов ловили. Этот врач по-своему помогал, давал облегчение, надежду. — Таня наклонилась, сорвала голубой цветок на гнутой ножке, поднесла к лицу. — Александр Андреевич, я подумала… в общем, хотите верьте, хотите нет… а может, мне в самом деле показалось. Хотя вряд ли! Было уже темно, мы с Тимуром спустились к ручью, и я вдруг увидела, как из-за скалы вышел человек. Он тут же исчез! Тимур посмеялся надо мной, но все-таки мы обошли скалу, все осмотрели — ничего не увидели. Но не привидение же это было.
Вот и появился Четвертый. Теперь надо отрабатывать и эту версию, даже если девушка ошиблась. Мало ли что может почудиться ночью в незнакомом месте. И если Таня ошиблась, то я потеряю уйму времени. Выход один — отрабатывать все версии параллельно, а это не как-то просто. В самом деле, любопытно, кто же этот Четвертый, на которого не реагируют собаки?
— Единственный холодный источник, — Таня остановилась возле белых камней, из-под которых, поблескивая на солнце, вытекал ручеек нарзана.
Возле источника на белом плоском камне лежала прозрачная канистра с остатками не то сока, не то вина. В траве валялась алюминиевая кружка.
— Это мы вчера… — сказала Таня, отвернувшись, — забыли.
Молча подошли к большой гранитной чаше, до краев наполненной нарзаном. Со дна с глухим клокотанием поднимались пузыри газа, вода словно кипела.
— Какая все-таки прелесть! — воскликнула Таня, будто очнувшись.
Она зачерпнула рукой голубоватую воду и засмеялась.
— Сколько нарзана! Я искупаюсь.
Поспешно, словно ей могли помешать, она сбросила кофточку, стянула, прыгая на месте, джинсы и осталась в мини-купальнике — крошечные лоскутки в полоску.
— Только, пожалуйста, — сказала она, закалывая волосы, — отойдите куда-нибудь, не люблю, когда на меня так смотрят.
Спустившись к холодному источнику, я долго прополаскивал канистру, пока не исчез стойкий запах вина, затем сел на камень и, зачерпнув в кружку нарзана, смотрел, как блестящие пузырьки быстро поднимаются со дна.
Положение мое было незавидным. До сих пор не удалось продвинуться ни на шаг в расследовании. У всех подозреваемых алиби — сразу после выстрела они видели друг друга. Дальше. Четвертый. Откуда он взялся среди ночи? Допустим, что Тимур каким-то образом понял, что за ним следят, возможно, у него были основания кого-либо опасаться. Возможно, он еще раз увидел Четвертого, выглянув перед сном в окно, и узнал. У них были какие-то личные счеты, поэтому будить Арсена не имело смысла. Тимур взял ружье, патроны и тихонько вышел… Все складно, но слишком уж напоминает сюжет из кинобоевика. И самое существенное — если так уж необходимо убить человека, то вовсе необязательно выслеживать его в горах. В городе все это можно проделать без лишних хлопот, но даже в горах, даже ночью, когда плохая видимость, необязательно стрелять в упор!
И еще… я прекрасно понимал, что нельзя верить до конца Таниному рассказу. Очевидно, что она не договаривает, по какой-то серьезной причине не хочет сказать всего, может, попросту чего-то боится. Ну, а если так. Бояров спал. А Тимур, Арсен и Таня, выпившие, возбужденные, дурачась, взяли ружье, кто-то нажал курок. Случайное, непреднамеренное убийство. Очень на то похоже. Из троих случайно нажать спусковой курок могла только девушка. Мужчина такую оплошность допустить не мог, даже если учесть состояние опьянения. Что за чушь! Совсем голова отказывается работать. Дурачиться, положим, они могли, но зачем для этого заряжать ружье?
