Где-то в полдень открылась дверь, но Бенни едва повернул голову. А когда повернул, обмер. Вошел коп, причем он ухмылялся. Потом в дверь шагнул другой человек — Большой Эл собственной персоной.
Машина впереди поднимала такую пыль, что самой дороги не было видно. По сторонам стояли несколько серых деревьев, но от этого растрескавшаяся земля казалась еще пустыннее. Автомобили несколько раз повернули, потом впереди показался самолет на летном поле. На носу у него было написано «Мейси», в честь какого-то давнего знакомого Альверато. Большой «Сессна» стоял, развернувшись по жаркому ветру, оба мотора работали.
— Нравится? — с ухмылкой спросил Альверато, поворачиваясь к Бенни с переднего сиденья.
— Здорово!
— А маленькой леди?
Пэт не ответила. Выглядела она плохо, но, к счастью, была в сонном состоянии. Альверато все время ей улыбался, загорелый, толстощекий. Черные глаза-пуговки неотрывно вглядывались в ее лицо.
— Давай к самолету, — велел он шоферу. Машина, подпрыгнув, съехала с дороги на поле. — И прекрати прыгать, — добавил Альверато.
Передний автомобиль остановился, длинная антенна бешено завибрировала. Из него вышел коп и встал в ожидании остальных, потный, с услужливым видом. Когда они подъехали, он открыл для Альверато дверцу и отступил назад, словно готовился салютовать.
— Прошу, мистер Альверато, — сказал он, щелкнув вставной челюстью.
Большой Эл помог Пэт выбраться из машины и повел ее к самолету. Пилот ждал у открытой двери. Ее ввели, и Альверато направился обратно к копу, который то и дело вытирал ладони о штаны.
— Вот вторая половина, — протянул Альверато свернутые купюры, затрепетавшие на ветру от пропеллеров.
— Мистер Альверато, сэр, наверно, такой джентльмен, как вы, никогда у нас не бывали, и мне хочется, чтобы вы знали…
— Хватит. Ты что, думаешь, десять кусков на деревьях растут?
— Нет, сэр, что вы, я все понимаю. Ну, конечно, ваш парень дурачил меня какое-то время…
— Как ты меня назвал? — Бенни шагнул вперед и вцепился в униформу. Отлетела пуговица.
— Забудь, Бенни. — Альверато кивнул в сторону самолета.
Бенни выпустил копа и пошел к «Сессне».
В иллюминатор он видел, как Большой Эл, сунув руки в карманы, болтает с копом. Берди полез в полицейский автомобиль. Коп повернулся, Большой Эл схватил его за плечо и захохотал. Он хохотал, словно рассказывал колоссальный анекдот. Берди в полицейской машине обрывал провода коротковолнового передатчика. Потом Большой Эл обменялся с копом рукопожатием и направился к самолету.
— Эл, ты же не собираешься отпустить этого плоскостопого…
— Заткнись. Смотри.
Берди подошел к копу, протянувшему на прощание руку, стукнул рукояткой пистолета по костяшкам пальцев, потом по физиономии, только минуту назад лоснившейся и улыбавшейся. Все вмиг переменилось. Берди еще что-то сделал, перешагнул через распростертое на пыльной земле тело, вытащил купюры из кармана рубашки, потом из брючного кармана и поднялся в самолет. Когда начался разбег, коп приподнялся на локте, на большее у него не хватило сил. Воздушный поток от пропеллеров бросил ему в лицо густую тучу пыли, и он снова упал на бок.
Самолет взлетел, все пристегнулись ремнями. Сидели в креслах, не разговаривали. На высоте четыре тысячи футов над дверью в рубку загорелся огонек, и Альверато отстегнул ремень.
— Тебе получше? — улыбнулся он Бенни, предлагая сигару.
— Спасибо, не надо. Получше? Я не боюсь взлетать.
— Да я про твоего жирного приятеля с полицейским значком.
— А… — Бенни подумал о том, что видел через иллюминатор. — Угу. Намного лучше.
— Это только начало, малыш. Вот, — Альверато вручил ему смятые деньги, которые принес Берди, — возьми. Они твои.
Бенни взял бумажки и посмотрел на них.
— Десять тысяч, малыш. Все твои. Хорошо поработал. Можешь отлично провести время. — И Альверато издал громкий довольный смешок.
Бенни разгладил купюры, положил в карман. Он начал немножечко расслабляться, впервые за много недель, и не знал, что сказать.
— Спасибо, Эл. Очень… щедро с твоей стороны. Спасибо.
— Забудь, малыш. Ты это заслужил. А теперь начинается настоящая забава. Обожди, пока Пендлтон сообразит, что стряслось! Обожди, пока эта старая задница обнаружит, почему его крошка так долго не объявлялась! — Он все хохотал и потирал руки.
— Эл, слушай. — Бенни нагнулся через проход к Альверато. — Появилось еще кое-что в этом деле.
Он оглянулся на Пэт, дремавшую в кресле.
— Я все улажу, Бенни. У меня все получится.
— Ты не понимаешь, Эл! Тут новая закавыка. Тебя все не было, и я держал ее…
— И удержал, правда? — Альверато почти не слушал. — Предоставь дело мне, парень. Твои заботы кончились. Ты получил свои десять кусков и между делом неплохо развлекся. Фактически, — чуть понизил он голос, — Пендлтон хочет спустить с тебя шкуру, ты, по-моему, это знаешь. Послушайся моего совета, парень, и употреби полученный куш, чтобы на время убраться с дороги. Потом как-нибудь вынырнешь, и, может быть, я для тебя еще что-нибудь приготовлю. Договорились? — почти отеческим тоном уговаривал Альверато.
И Бенни понял. Зарплата у него в кармане, раньше он был нужен, а теперь нет. Альверато отделался от него.
Он на секунду задержал дыхание, словно боясь выдохнуть, боясь после этого превратиться в маленький сморщенный воздушный шарик.
— Я уволен? — сумел вымолвить он.
Альверато взглянул на него, точно видел впервые.
— Посылаешь меня упаковывать вещи? Заплатил за работу, и все? — Бенни не повышал тон, но он стал настойчивым, твердым.
Альверато вынул изо рта трубку:
— Тебя что-то гложет, малыш? Может, десяти кусков мало?
— Хватит. Это ведь больше, чем…
— Так чего кипятишься? — Альверато уже не смеялся.
Бенни закусил губу и сидел тихо. Его вышвырнули, и нечего заводить Большого Эла. Во всяком случае, сейчас. Пускай этот орангутанг сам узнает. Бенни может и обождать. Он дождется своей очереди, так как в лунке лежит еще один шар, о котором, кроме него, никто не знает. И Пэт.
— Да не кипячусь я, Эл. Просто стараюсь помочь.
— Когда мне нужна будет помощь, я тебе сообщу. О’кей? Когда Большому Элу понадобится твоя помощь…
— Я приду, — сказал Бенни. — Сообщу тебе, где меня найти.
Он встал, не дожидаясь ответа Альверато, и сел позади рядом с Пэт.
До конца пути он молчал. Альверато играл в карты с Берди, Пэт лежала в прерывистом сне. Худенькое тело свернулось калачиком в кресле. Бенни сидел, смотрел на нее. Она чересчур похудела, стала совсем плохая. Он подумал, как она выберется из всего этого. Она выполнила свое предназначение, или почти выполнила, и скоро выйдет из игры. Он подумал о ней, как о девушке, которую никогда не знал, не потрудился узнать, и… Чуть позже он даст ей еще зелья в стакане с купленным чистым виски, надеясь, что от этого ей станет лучше.
После приземления она покинула летное поле, вися на руке Альверато. Стоял серый, дождливый день, и она заявила, что любит серые дни. Снова развеселилась, запрыгала и даже не чувствовала сожаления от расставания с Бенни.
Он смотрел, как они удаляются по взлетной полосе, сверкающей под дождем. Берди нес чемодан. Потом Бенни вышел из самолета. Только недавно он думал, что все будет иначе. Он думал, как выйдет из самолета совсем в другом настроении. Больше никакого напряжения, никакого тяжелого ожидания.
Поднял воротник и пошел. Ничего не вышло. Ему снова придется ждать.
Пендлтон сидел в своей черной с золотом комнате. За окнами был серый туман, но Пендлтон не собирался любоваться городом. Огромное оконное стекло было усеяно крупными каплями, которые сливались и быстрыми струйками стекали по гладкой поверхности. На них и смотрел Пендлтон.
Сидение было бесцельным. Пендлтон редко совершал бесцельные поступки.
Турок открыл дверь, и он резко обернулся:
— Что на сей раз?
— Опять телефон, мистер Пендлтон.
— Луизиана?
— Нет, мистер Пендлтон, Альверато.
Он встал. Если не считать складок в углах рта, выглядел таким же собранным, как всегда.
— Еще раз скажи ему, что меня он не интересует.
— Мистер Пендлтон, он хочет знать, интересует ли вас известие о вашей дочери.
Пендлтон не повернулся, только спина его окостенела. Он встал и пошел к телефону, аккуратно обходя мебель.
— Пендлтон слушает, — сказал он в трубку. — Моя дочь у вас?
— Хочешь прийти обсудить дело?
— Разумеется, Альверато. Когда?
— В два у меня. За городом. — И Альверато бросил трубку.
Автомобиль Пендлтона подъехал к загородному дому без трех минут два. За рулем сидел Турок, Пендлтон на заднем сиденье, за темными стеклами, судорожно сжимая сухими руками набалдашник трости. Потайной механизм распахнул большие ворота, автомобиль въехал. Потом ворота опять со щелчком наглухо закрылись.
