— У меня нет денег, чтобы платить детективам, — нахмурилась я.
— Но я охотно…
— Не надо, — пресекла я сурово. Андрей неодобрительно взглянул на меня, но что-либо добавить не решился. Он почувствовал, что загостился, и отбыл, а мысли мои приобрели направление, весьма далекое от работы.
В конце концов я не выдержала и решила отправиться в дом, где жили морячок и Георгий. Очень хотелось хоть что-нибудь узнать об этой парочке. Марья, заметив мои передвижения по квартире, тут же принялась собираться, намереваясь составить мне компанию,
— Лучше дома сиди, — нахмурилась я, но Марья совету не вняла, и вскоре мы уже входили в подъезд интересующего нас дома.
Марья деловито нажала кнопку звонка ближайшей квартиры, а когда дверь нам открыла молодая женщина, нагло заявила:
— Здравствуйте, мы из собеса. — И в доказательство сунула под нос хозяйке какие-то «корочки». — Мы пенсионеров переписываем, на праздник будут подарки.
— Бабушка, — позвала женщина. Из глубины квартиры появилась благообразная старушка в переднике. — Здесь из собеса пришли, пенсионеров переписывают.
Следующие полчаса мое терпение подверглось серьезному испытанию. Для начала, особо не выбирая выражения, бабуля поведала, что она думает о собесе и их подарках, затем о правительстве, прежнем и новом, изложила свое мнение об основных партиях и их лидерах, плавно перешла на отцов города и тут уж разошлась по-настоящему. Мы отчаянно кивали и демонстрировали согласие невнятным мычанием, очень жалея, что в голову не пришло назваться, к примеру, работником ЖКО, впрочем, и это было чревато. Лучше бы просто сказать, что ищем знакомых, но, боюсь, старушка и в этом случае нашла бы повод высказать наболевшее. Через полчаса бабка стала повторяться, а потом вспомнила, по какой нужде мы пришли.
— Пенсионеров в подъезде немного, перемерли все при такой-то жизни. Четверо или пятеро… Сейчас соображу. Четверо.
— Нам поквартирно надо, — сказала Марья.
Лучше бы она молчала.
Бабка принялась излагать поквартирно, давая емкую характеристику каждому проживающему индивиду. Поражаясь чужому словарному запасу и полету фантазии, я стояла, открыв рот, а Марья явно намеревалась сбежать, но тут пришел черед нужной нам квартиры.
— Эта пустует, — заявила старушка. — Марья Гавриловна померла в прошлом году, дочь в Березове живет, а квартиру девчонки снимали, студентки. Но на лето освободили, говорят, общежитие дали. Чай врут, выгнали небось из института, такие вертихвостки.
— Там точно никто не живет? — с замиранием сердца спросила я, забыв про осторожность. — Может, хозяйка опять кого-то на квартиру пустила?
— Ольга! — гаркнула старушка, женщина немедленно явилась на зов. — В симаковской квартире живет кто или она пустует?
— Не знаю. Но я в подъезде два раза парня встретила, может, приходил к кому, а может, и снимает. Либо у Симаковых, либо у Шашиных.
Тут дверь соседней квартиры распахнулась, и появился старец в белой панаме, светлых брюках, кроссовках и белой майке с портретом Че Гевары на груди.
— Кузьмич, вот из собеса.
Я издала отчаянный звук, а дед уже вовсю высказывался о президенте. Бабка только крякала и кивала головой.
Минут через пятнадцать мы вновь причалили к заветной квартире, и Василий Кузьмич сказал:
— Снимают. То ли один, то ли двое живут. Мужики. Один большой, другой маленький. Оба «новые русские», а может, и похуже: грабители или террористы. А участковому хоть трава не расти. Ни разу не прибег, не проверил. Вот взлетим всем подъездом, тогда забегают.
— Почему террористы? — испугалась я. Бабка тоже испугалась и даже метнулась к телефону; такая ее прыть меня не порадовала, сдадут и нас ментам за милую душу, а там объясняться замучаешься.
— А чего «новым русским» в нашем доме делать? — съязвил дед. — Им в хоромах жить положено, с этой… с джакузой, а у нас в подъезде котами воняет.
— Мой кот в подъезд не выходит, — взвилась бабка, точно ее подбросили на батуте. — Он в форточку, а в подъезд не выпускаем.
— Значит, Петровых кот гадит, — упорствовал старик.
Положительным в этом было то, что бабка начисто забыла про телефон, увлекшись кошачьим вопросом, но я робко вклинилась в наметившуюся перебранку:
— Почему вы решили, что они «новые русские»?
— Машину их видел, — с достоинством пояснил дед. — Я автолюбитель с сорокалетним стажем и в машинах разбираюсь, уж можете мне поверить. Машина исключительно дорогая.
— А какой марки? — спросила Марья, введя деда в смущение.
— Марку не скажу, не запомнил. Но дорогая техника, сразу понятно. На похожей Ванька Степашин приезжает из пятого подъезда, Валентины внук, а он бандит, это всем известно.
— Ясно, — кивнула я и поспешила убраться оттуда, потому что кошачья тема была вновь поднята старушкой, ибо в разгар нашей беседы появился красавец-кот дымчатого цвета.
* * *
Я взглянула на часы и тяжко вздохнула. Ничего не удалось узнать, оттого любопытство еще больше разбирало меня. Марья шла рядом, погруженная в раздумья.
— Откуда у тебя удостоверение? — спросила я, косясь на нее.
— Какое? А-а… это мамкино, донорское.
— О господи… а если б бабка…
— Да кто их смотрит, — отмахнулась Марья.
Я лишь пожала плечами.
Желая попасть на проспект кратчайшим путем, я несколько запуталась в хитросплетении местных дворов и переулков и вскоре уперлась в двухэтажное здание, выкрашенное в морковный цвет. Это само по себе заслуживало внимания, а тут еще табличка на входе: «ЖЭУ» номер такой-то.
— Зайдем? — предложила я. Пока мы поднимались по ступенькам, в голове у меня созрел замысел. Так как времени было уже далеко за полдень, работники жилищного ведомства в основном его покинули, но паспортистка еще работала, и в двух кабинетах по соседству тоже теплилась жизнь.
Я постучала, вошла и, кивнув на Марью, сообщила, что мы делегация от жильцов третьего подъезда дома номер семь по улице Маяковского и очень хотели бы знать, что за подозрительные личности живут у нас в сорок второй квартире.
— Мешки таскают туда-сюда, а участковому хоть бы что, — поддакнула Марья.
Дама с волосами цвета спелой вишни попробовала возразить, прозрачно намекая, что она не участковый и ее рабочий день подошел к концу, но мы гнули свое, особо упирая на бдительность. Тетка вняла и сообщила, что разделяет наше беспокойство. Далее стало проще. Сначала мы узнали, что в квартире никто не прописан, так как она перешла к хозяйке по наследству, а у нее есть свое жилье. О квартирантах соответственно ничего выяснить не удалось, зато номер телефона хозяйки нам дали, — подозреваю, для того, чтобы избавиться от нас.
Мы устроились в машине, и я сразу набрала номер. Когда трубку сняли, я незамысловато сообщила, что хотела бы снять квартиру.
— Занята уже, — ответила женщина, судя по голосу, не очень трезвая. — А вам на сколько снять-то?
— Лет на пять, — вздохнула я, — может, и больше. И за полгода вперед заплачу.
— Если только в сентябре, — тоже вздохнула она. — Мужики у меня там, из Сургута. Командировочные. Студентки жили, но съехали, а эти меня по объявлению нашли. Конечно, мне бы надолго-то выгодней, но я их выставить не могу, заплатили хорошо и за все три месяца.
— А что за люди? Может, мы с ними как-то договоримся? — спросила я, ожидая, что меня сейчас пошлют подальше, но дама, видимо, и в самом деле была навеселе и охотно болтала со мной.
— Хрен их знает. Я одного только видела, маленький такой, но денег, чувствуется, куры не клюют. Еще удивлялась: квартирка у меня так себе, а он: мол, в гостинице дорого, а ремонтов нам особых не надо, мы, говорит, целый день по делам, только переночевать.
— Документы-то у них проверили? — не унималась я.
— Ну… — неуверенно промычала дама и добавила:
— Из Сургута…
Я пообещала позвонить в августе и отключилась. Итак, Георгий с морячком приезжие, явились в начале месяца, если тетка не путает, следовательно, в городе уже несколько дней. Зачем явились?
— Я знаю, — с умным видом сообщила Марья. — Желтоглазый — киллер. Точно. Как же я сразу не сообразила! Его супостат специально выписал, чтоб менты следов не нашли: убьет, смоется в свой Сургут и концы в воду.
— А морячок? — спросила я, скорее из вредности. — Тоже киллер?
— Конечно. На его кошачьей морде так прямо и написано: пройдоха, прости господи.
— Глупости, — отмахнулась я, имея в виду не его кошачью физиономию (здесь-то как раз Марья права, действительно написано и действительно пройдоха), а ее логику вообще. — То он у тебя из геенны огненной, то киллер. Ты уж определись.
— Чего определяться? Киллер — служитель дьявола, все яснее ясного.
— Киллеру вовсе незачем с нами знакомиться.
— А это бесовская хитрость: кто ж знает, что у лукавого на уме?
Я махнула рукой и оставила разговор, но продолжала размышлять о новых знакомых. Честно говоря, размышляла я о них слишком много и даже пару раз подумала, что, возможно, не враги они и Олега спасли, и вообще… Я разозлилась на себя за это и попыталась вовсе ни о чем не думать.
