Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына

Ознакомительная версия.

— А глаза чего тупишь? В баньку не пригласили? Так рылом ты еще не вышел… Выкладывай, что ты про Балабакина знаешь?

— А что такое? — настороженно встрепенулся Васек.

— Да я смотрю, пацан, косяк за тобой, — вперившись в него пытливым взглядом, грозно сказал Матвей.

— Да нет, какой косяк! — растерянно мотнул головой Волынок.

— А чего тогда шугаешься?

— Э-э, я думал, что это чисто мои дела, не стал тебе говорить…

— Ну!

— Матвей, не косяк это!.. Сафрон ко мне подошел, так, мол, и так, не тронь пацанчика, он типа под моей «крышей»…

— Сафрон?! Какого пацанчика? Балабакина?

— Ну да…

— И ты мне ничего не сказал?

— Ну, я думал, это чисто мои проблемы. Ты же не любишь, когда мы свои проблемы на тебя перекладываем…

— Глохни. Перезагружайся и давай с самого начала.

— Хорошо, с начала… Ты сказал, оставить его в покое, ну, Балабакина… А мне деньги нужны были, чтобы от прокуроров откупиться. Ну, я наехал на Балабакина, давай, говорю, бабки. Машину забрал. И еще на двести тысяч поставил, в рублях… Врать не буду, он деньги принес, все до копья, да. А потом Сафрон подъехал, ты, говорит, Балабакина не тронь, он под моей «крышей». Типа это его город, и за беспредел он конкретно спрашивает. Да, и еще… Еще сказал, что ему плевать на тебя, — нерешительно выдавил Волынок.

— Что, так и сказал? — набычился Матвей.

— Ну да… Типа мы беспредел в городе разводим, а он чисто по понятиям живет…

— Сева, ты слышал? Местная шавка волком себя почувствала…

— За такой базар язык резать надо, — кивнул Сева.

— И гланды вырывать, — добавил Дема.

— Это вы погодите, браты. Это мы завсегда успеем… Ты мне, Васек, скажи, с какого наха Сафрон за Балабакина подписался?

— Не знаю… — выпятив нижнюю губу, пожал плечами Волынок.

— А кто знает?

— Ну, может, Балабакин пожалился ему… Может, еще что…

— Ладно, другой вопрос. Ты знал, что Лизка Генчика с Балабакиным якшается?

— Нет… Надо у Стелки спросить…

— У Стелки? Она что-то может знать?

— Ну да. Лизка иногда к ней заходила…

— Точно? — всколыхнулся Матвей.

— Ну да.

— И ты молчал?

— Ну, я думал, ты в курсе…

— Не, ну ты не урод? Мы с ног сбились, Лизку ищем… Где Стелла, мать твою? Сюда ее тащи! Живо!

Волынок исчез.

— Ну и как все это называется? — гаркнул Матвей. — Развели лядство по самые коконы!

— Да мы бы все равно до Стеллы добрались, — обескураженно буркнул Сева. — Уже бы добрались, если б менты не попутали. Ты сегодня вышел, а я вчера…

— Сева, еще раз такой конфуз, и я не посмотрю, что ты мне за брата. Гадом буду, за Генчиком пойдешь, спросишь у него, куда его сучка могла подеваться… И за ментами глаз да глаз, делай что хочешь, но чтобы я был в курсе, как у них там дела делаются…

— Я понял, брат.

— Ну, если понял, одевайся и пошел работать. Хватит здесь без понту хуками трясти… Толик, пошел к охране. Дема, займись персоналом, пробей еще раз, кто к нам пришел, откуда, может, Сафрон к нам казачка заслал…

Матвей разогнал всех, дал отбой горячим девочкам. Оделся сам, велел впустить в трапезную прохладу со сплит-систем, чтобы не зажариться. Кондиционированный воздух слегка остудил его пыл, но с появлением Стеллы его кровь снова разогрелась.

Раньше Стелла танцевала стриптиз у Сафрона, в самом затрапезном из его клубов. Как только Матвей объявил набор для «Пьедестала», перешла к нему. Она круто зажигала вокруг шеста, но еще больше толку от нее было в постели. Матвей крутил с ней, пока она ему не надоела. Эстафетную палочку перехватил Васек, и так ему понравилось, что до сих пор ее не вынимает…

Из уважения к Волынку Матвей повысил Стеллу до администратора стриптиз-шоу, больше она не танцевала, но за своей внешностью следила ревностно. Одевалась вульгарно и очень эротично. Двести двадцать вольт по шкале сексуального напряжения, а сейчас в ней буйствовали все триста восемьдесят единиц…

Она истомленно глянула на Матвея из-под длинных, густо накрашенных ресниц, кокетливо смахнула со лба золотистый локон.

— Зачем звал? — Голос у нее не грубый, с легкой хрипотцой, низкой тональности, приятный на слух.

— А Васек не сказал? — внимательно посмотрел на нее Матвей.

— Сказал, — не моргнув глазом кивнула она. — Сказал, что ты Лизкой интересуешься.

— А ты не знала, что я ею интересуюсь?

— Да, Васек говорил, что ее ищут, — замялась Стелла.

— Что ты про нее знаешь? — резко спросил Матвей.

Он уже догадался, что девушка темнит.

— Ну, она приходила ко мне…

— И что?

— Балабакин тоже приходил. Деньги приносил… Тебя же и Балабакин интересует? — в смятении спросила она.

— Короче! — подхлестнул ее Матвей.

— Ну, Лизка у меня была, когда он пришел, увидела его, глазки загорелись, — зачастила Стелла. — Он тоже на нее запал… Короче, он ушел, а она за ним… Я из окна дома видела, как он к ней в машину садился, поехали они куда-то…

— Когда это было?

— Ну, недели две назад … А еще за день до того, как Геннадия убили, Лизка мне звонила, сказала, что ко мне едет. Не приехала… Наверное, Балабакина своего встретила…

— И об этом я узнаю только сейчас? — рассвирепел Матвей.

— Ну, я не думала, что это нужно! — В испуге Стелла легонько хлестнула себя по щекам.

— А может, ты чего-то боялась? — наседал он.

— Чего я могла бояться? — запаниковала она.

— Может, ты с ними заодно была?

— С кем с ними? С Лизкой и Балабакиным?! Да что ты такое говоришь?

— То, что вижу, то и говорю!

Матвей поднялся с дивана, подошел к Стелле, двумя пальцами взял ее за щеки, заглянул в расширенные от боли глаза.

— Признавайся, сука, с ними была?

Стелла открыла рот, но Матвей продолжал давить — щеки, не сдерживаемые зубами, сомкнулись меж собой, и она замычала. Он отпустил ее.

— Ну!

— Да ты что, Матвей! Как я могла!.. А если бы я могла, что бы я здесь сейчас делала?

— А где бы ты сейчас была и что делала?

— Василь говорил мне, что там денег уйма. Да я бы спряталась где-нибудь…

— Где бы ты спряталась?

— Не знаю, но чем глубже, тем лучше. И ждала бы, пока обо мне забудут…

— Я бы о тебе не забыл, дура, — снисходительно хмыкнул он. — И этих никогда не забуду…

Матвей в раздумье сделал круг по комнате. Он думал о том, что, если бы Стелла была заодно с беглецами, она бы не стала рассказывать про то, как они познакомились у нее дома. Впрочем, она могла бы сговориться с Вершининой и Балабакиным, а затем что-нибудь да сотворить с ними, прибрав к рукам деньги. Но в этом случае она сразу бы сдала их, чтобы поскорее выгородить себя. А она тянула. Потому что идиотка… Нет, не могла она быть в сговоре с крысиной парочкой, слишком это сложно для нее — отпустить их, чтобы самой остаться здесь. Нет, она бы сбежала вместе с ними…

— Что Лизка тебе про деньги пела? — уже мягче, но еще не смиренно спросил он.

— Лизка?! Про деньги?! Ничего не пела…

— Откуда ты тогда про них знала?

— Не знала, — в страхе, но уверенно сказала Стелла. — Пока с Геной не случилось, не знала. Потом Василь рассказал… Сказал, что Лизка убила Гену и деньги забрала… А про Балабакина я даже не думала… А ведь они могли уйти вместе…

— И ты им в этом помогла! — Матвей еще раз вгрызся в нее взглядом.

— Нет! — снова запаниковала она.

Стелла боялась, но не более того. Не было в ней злой правды, хоть одна капля которой могла бы сейчас просочиться наружу.

— А я говорю, помогла! Ты кому говорила, что Лизка Балабакина в машину к себе сажала?

— Никому. Только тебе…

— Ты это сейчас мне сказала. А надо было сразу сказать, что у Лизки шуры-муры, Генчик бы сразу ей ноги выкрутил…

— Не сказала сразу, — растирая слезы на глазах, всхлипнула Стелла. — А потом, когда узнала, боялась сказать…

— Только сырость здесь разводить не надо, — поморщился Матвей.

— Извини…

— Извини, — хмыкнул он. — Миллионы из-за нее пропали, а она «извини»…

— Но я же не знала, что у них шуры-муры…

— Ну как же не знала, а в машину кто кого сажал?

— Балабакин к Лизке садился. Но ведь он мог напроситься, чтобы она к дому его подвезла. Он такой, у него язык на шарикоподшипниках, он мог ее заговорить… Домой его подвезла, и все…

— Ты же говорила, что у Лизки глазки загорелись, когда она Балабакина увидела.

— Да? Говорила? — пугливо съежилась Стелла.

— И что Лизка должна была к тебе приехать, а не приехала, потому что с Балабакиным могла быть?

— Ну, это же предположение, — жалко пролепетала она.

Глядя на нее, Матвей понимал, что не могла она быть в сговоре с Лизкой и ее ухарем. На это у нее могло хватить смелости — тогда; но не смогла бы она выдержать психологический натиск — сейчас.

Ознакомительная версия.