class="p1">Слегка шатаясь – тщедушный с виду, Сайгон весил, однако, изрядно, – Борис заглянул снизу вверх. Хищные зубы кусачек, приноровившись, сомкнулись на стальном тросе, обвивающем скобу. Раздался громкий и, как показалось Борису, оглушающий щелчок, на землю упал стальной цилиндрик пломбы.
Сайгон, ни на что не обращая внимания, напрягся и потянул раздвижную дверь. Раздался скрежет, дверь сдвинулась со своего места. Борис в панике оглянулся.
Сайгон спрыгнул на землю, оставив на руках Бориса грязные следы, и тихо прошипел:
– Давай, Рама! Тяни!
Борис встряхнул руки и схватился за холодный металл. Дверь, совершенно неожиданно для него, легко пошла в сторону. Не дожидаясь полного открытия, Сайгон подобрал пломбу, ловко подтянулся и запрыгнул внутрь. Борис перестал тянуть и последовал за ним, пребольно ударившись коленом о стальной порог.
– Закрывай! Быстро! – продолжал руководить Сайгон.
Борис потянул дверь в обратную сторону, чуть переусердствовал и едва не прищемил себе руки. Вагон резко дернуло. Грохот трогающегося состава пробежал до самого его хвоста, поезд начал плавно набирать скорость.
– Столбы считай, Рама! Хера ли застыл? – раздалось из нагромождения ящиков.
Борис наконец сбросил сомнамбулическое состояние и начал выполнять свои обязанности.
Чертыхнувшись, чуть откатил дверь, впустив внутрь холодный ветер и грохот колес. Высунулся, крепко схватившись за край проема, пристально вгляделся вперед, стараясь не моргать слезящимися от встречного воздушного потока глазами. Главное – не пропустить нужный столб с заветными цифрами.
Совершенно неожиданно показавшаяся луна четко освещала окружающий призрачный мир. Вдаль улетала сплошная полоса лесного массива, ноздри беспокоил бодрящий осенний воздух, до краев наполненный запахами шпального креозота и палых листьев.
– Сорок один! – возбужденно закричал он, перекрывая грохот колес.
– Давай! – закричал в ответ Сайгон.
Борис продрался к нему на голос и в свете слабого фонарика, выуженного, по-видимому, из бездонной Сайгоновой сумки, помог подтянуть к дверям большой зеленый ящик с нарисованным на боку красным крестом.
На секунду задумался и, под недоуменным взглядом Сайгона, дернул за навесной замок, скрепляющий крышку. Как он и ожидал, стальной блочок легко раскрылся.
Он приподнял крышку и заглянул внутрь. Под куском зеленого брезента бликовал лоснящимися боками ряд плотно уложенных мешков. В нос ударил терпкий химический запах.
Очень знакомый запах. Вспомнились ситуации с весенним задержанием и девушкой в кустах.
Н-да… Интересными делами занимался Мамонт!
Крышка пошла вниз, Борис едва успел отпрянуть.
– Ты че, блин, творишь, Рама?! Какого хрена? Мамонт башку открутит, если узнает!
Борис прямо посмотрел ему в глаза:
– Не узнает, Сайгон!
Несколько томительных секунд, наполненных грохотом состава, длилась дуэль их взглядов.
Наконец Сайгон опустил глаза и пробурчал:
– Ну ты, Рама, того…
Борис усмехнулся и приладил замок на место.
– Давай, тащим!
Они ровно на ширину ящика приоткрыли дверь и пристально вгляделись вперед.
– Сорок пять! – одновременно прокричали и, схватившись за удобные горизонтальные перекладины, одним махом вышвырнули ящик наружу.
Тут же забыв про первый, споро приволокли к дверям еще один. И еще один. Все они отправились в грохочущую темноту.
Борис схватился за четвертый, но Сайгон жестом запретил ему и указал на дверь. Борис кивнул и приготовился.
Поезд начал снижать ход, вписываясь в пологий поворот. Небольшой уклон заставил притормозить состав еще больше.
Дождавшись почти полной остановки, первым выпрыгнул Сайгон, вновь показав завидную ловкость. Борис мысленно отметил этот факт, выбрался наружу, повис на одной руке, второй задвинул дверь.
Закончив трюк, оттолкнулся от вагона ногой и спрыгнул на откос. Как и ожидал, не удержался на ногах – кувыркнулся, к счастью, ничего себе не повредив. С трудом встал на корточки, посмотрел вслед набирающему ход поезду, не веря, что это сногсшибательное приключение наконец закончилось.
Неожиданное ликование вырвалось из его груди диким криком:
– Эге-гей!
Эхо затерялось в серебрящихся в лунном свете березах. Еще гудели рельсы, сердце замедляло свою бешеную прыть.
– Что орешь, придурок? – Сайгон появился из темноты незаметно.
Борис схватил его за плечи и проорал:
– Мы сделали это, Сайгон! Ура!
Сайгон сбросил его руки, тревожно оглянулся и пробормотал:
– Хорош истерить, Рама! Двигаем на хату, нас Мамонт на дороге ждет.
Резкое опустошение охватило душу Бориса, не оставив и следа от былого возбуждения. Сайгон был прав – пора двигаться дальше, к неизбежному финалу этой истории.
– Схема простая и в то же время изящная. – Меркульев в возбуждении не заметил, как встал и начал ходить вдоль стола. – Организатор преступной группы Барсуков, главный инженер Казанской сортировочной станции, прекрасно осведомлен о характере грузов, проходящих через его хозяйство. Активная группа под руководством Мамонтова организовывала непосредственное изъятие наиболее ценных из них. Группа работала так – двое-трое непосредственных налетчиков взламывали нужный вагон. На полном ходу в условленном месте они выбрасывали заранее определенное количество груза и покидали состав. Другая группа подбирала товар и увозила в заранее приготовленное место. Работники станции, естественно, такие же соучастники, на ближайшей стоянке восстанавливали пломбы, и – все – не подкопаешься. Брали ровно столько, чтобы адресат мог списать потери на ошибку при погрузке.
Он наткнулся на внимательный взгляд Цепкова и резко остановился.
– Ну? – угрюмо подстегнул его генерал.
– А может, – неуверенно пробормотал Меркульев, – адресат знал и…
– Знал. – Цепков поиграл желваками и после томительной паузы продолжил: – Я попросил товарищей из Комитета проверить твоего Барсукова.
Он забарабанил пальцами по столу. Меркульев завороженно следил за генералом. Тот покряхтел и продолжил:
– Дело становится все сложнее, Александр Александрович. Оказывается, КГБ давно отслеживает его предпринимательскую деятельность. И есть весьма серьезные подозрения, что совсем не медикаментами балуются ребятки…
Он достал из ящика стола лист бумаги и подал его Меркульеву.
– При этом ниточки потянулись выше. В деле замешаны руководящие лица Главного управления Московской железной дороги, а может, кто и посерьезней.
Меркульев со всего маха сел на весьма удачно подвернувшийся стул.
На белом листе бумаги простым и сухим машинописным текстом определялся состав полученного в экспертизу порошка. Синтетический наркотик.
– Да, – невесело продолжил Цепков, – и работа организована масштабная. Представляешь объем преступного сообщества? На базе Казанского химико-фармацевтического завода наркотик готовят, а затем отправляют в Москву… В общем, вляпались мы с тобой, подполковник, в весьма грязную историю…
Он тяжело встал и прошелся по кабинету. Взял в руки графин с водой, пододвинул стакан, но наливать не стал. Посмотрел через плечо на Меркульева:
– Неладное что-то творится в нашей стране, Саша…
Генерал оставил в покое графин и вернулся на свое место. Тишина в кабинете давила, мешая сосредоточиться, но Меркульев не рискнул нарушить тяжелое раздумье начальника. Когда стало совсем невыносимо, прокашлялся:
– Кх-м… что будем делать, Василий Константинович?
Цепков поднял на него глаза и невесело усмехнулся:
– Хороший ты мужик, Меркульев, – неожиданно похвалил
