Ознакомительная версия.
Да разве это так важно, чей голос первый, а чей второй в общей песне? Конечно, не важно. Ведь люди вполне условно поделили голоса на первые, вторые и третьи по высоте звучания. В мелодии двух сердец оба голоса — главные.
— Галинка… — еще раз прошептали иссушенные жаждой уста, и почти неуловимая улыбка осветила их. А глаза! Глаза сразу же наполнились нежностью и любовью. Если бы только по их виду можно было судить об общем состоянии организма, то можно было бы считать, что ее Васенька уже выздоровел. Но, к сожалению, это еще было не так. Опасение за его жизнь все еще крепко держало ее за сердце. Но рядом с тем опасением появилась и уверенность. Уверенность в том, что их любовь одолеет эту беду, и что они снова будут счастливы.
Но почему — снова? Они просто будут счастливы! Как были еще с той минуты, когда Небо их судьбы в одну объединили. Даже с той, самой первой, когда они впервые встретились.
Галя с волнением схватила Василия за руку, и он легонько пожал ее. Будто обнял нежно и осторожно. Как самую дорогую вещь, которую боишься повредить неосторожным движением.
— А что я Вам говорил? — голос деда Иосифа нельзя было назвать громким, но и совсем тихо он никогда не разговаривал. Даже в больнице сдержаться не смог.
— Я же говорил, что наш легинь сегодня утром в сознание придет! Не волнуйся, Вася! Все у тебя в порядке будет.
А сам уже свои лекарства из тайстры вынимает.
— Вот эту настойку выпьешь, и огонь в твоей груди сразу угасать станет. А там мы с Галей нового чар-зелья сварим. Чтобы силы к тебе быстрее вернулись, и чтобы старый гуцул еще этим летом с тобой паленки выпил.
— А пить ему еще нельзя! — категорически возразил доктор.
— Да Вы, Петр Федорович, просто не хотите, чтобы я спор у Вас выиграл! — пальцем помахал на доктора старый мольфар. — Боитесь, что моя медицина сильнее вашей окажется?…
— Ничего не имею против, если Ваше лекарство сильнее нашего окажется. — Глаза доктора смеялись, а руки обнимали деда Иосифа. — Мы ему сейчас катетер поставим. Через него уже Ваше лекарство прямо в желудок ему подадим. Да и покормить парня уже время. А то потом скажет, что совсем зачах на больничных харчах. Сейчас мы ему только губы Вашей настойкой смочим. Пусть облизывает. Это ему не навредит. А вот как Ваше лекарство дать? До еды, или после?
— Пусть сейчас настой выпьет. А через полчаса можно будет и кашки какой-то через трубочку дать. Хоть сил она ему не добавит, но и не повредит…
Катетер поставили быстро и умело. Василий немножко скривился во время этой процедуры. Но что делать? Возможно, он еще и не осознал того, что это именно его, Василия, да еще и через нос и через какую-то капроновую трубочку кормить будут. Галина очень волновалась за него во время этой процедуры. Но вынуждена была с такой необходимостью смириться. Как и со всем остальным, с чем пришлось считаться в последнее время.
Когда содержимое дедовой бутылочки переместилось в Васин желудок, больной еще раз открыл глаза и прошептал:
— Будто живой воды выпил…
И уснул со счастливой улыбкой на устах.
— Если больной улыбается, то это первый признак выздоровления. Считаю, что все самое страшное позади.
Доктор удовлетворенно посмотрел на присутствующих. А потом и засмеялся:
— Впервые в жизни буду рад своему поражению! А, давайте, Степанович, еще по несколько грамм вашей паленки выпьем! За здоровье нашего пациента.
— Выпьем и паленки! Обязательно выпьем! Ведь есть за что. Вот только, сначала нашу Галинку спать уложим.
— Нет, нет! Я не буду! — теряя последние силы, все еще пыталась сопротивляться Галя.
— Нет, внучка! Вчера я тебя сам поддержал, — помахал на нее пальцем дед Иосиф. — Потому что для него важно было именно тебя первой увидеть после нескольких дней кромешной тьмы. Ведь ты для него — как луч света в царстве этой самой тьмы. Вполне возможно, что именно благодаря тебе он из того мрака вечной ночи и вышел. Но теперь он уже наш. Теперь мы его никому не отдадим. До завтрашнего дня он спать будет. Спать, и лечиться одновременно.
А завтра, когда он проснется, ты ему снова нужна будешь. Ему просто необходимо будет, чтобы ты, как ясное солнышко, для него засияла. Потому тебе и надо хорошо отдохнуть. Чтобы не выглядела перед мужем, как луна во время затмения. На вот! Выпьешь половину после сытного завтрака. А потом уснешь до самого вечера. После ужина другую половину выпьешь, и будешь спокойно спать до самого утра. А завтра, с самого утра, ты снова будешь свежей и бодрой, будто и не ты сама несколько суток без сна обходилась.
Ситуация выглядела не более, чем абсурдной. Следователь никак не мог поверить в то, что преступник таки Николай. Ну, не укладывалась у него в голове такая мысль. Не мог друг быть настолько коварным. Ведь дураком его никак не назовешь. А умный человек вряд ли на такое пойдет. Как ни прикидывай, но в любом случае он только проиграет. И бизнесом рискует, и семейным благополучием, и добрым отношением людей к себе. В конце концов, собственной волей рискует.
В таких случаях разумные люди расходятся. Делят между собой бизнес, и потом работают, каждый сам по себе. Тем более, что Николай никак не мог перебрать на себя часть своего товарища в их общем деле. Установочные документы всех их предприятий предусматривали, что в случае смерти одного из основателей, часть умершего переходит к его семье. И никаких исключений из этого правила нигде предусмотрено не было. Таким образом, Николай никоим образом не мог унаследовать часть бизнеса, принадлежащую его другу.
Разве что — откупил бы ее…
Но это тоже вилами по воде писано. Неизвестно ведь, продаст ли вдова товарища то, что принадлежит ей по праву. И на предварительный сговор это похоже не было. Даже самая лучшая актриса не смогла бы так достоверно сыграть. Не смогла бы так убедительно побиваться за мужем, как это делала Галина. Тут и невооруженным глазом было видно, что между этими молодыми людьми настоящая Любовь, и что никакую возможную корысть было бы просто неприлично сравнивать с силой этой любви.
Нет! Не мог Николай так поступить!
Но ведь есть факты… Не прямые, конечно, но они таки есть. Четыре заявления! Сердце почему-то сразу подало сигнал, что тут явно что-то не то. Слишком уж их много, этих заявлений. Не бывает так, чтобы следователю разгадка сама в руки плыла. Но он не был бы следователем прокуратуры, если бы только у своего сердца спрашивал совета по поводу расследования преступления. Тут больше умом брать надо. И только потом с сердцем сверяться. Когда дело будет завершено.
Как бы там ни было, нравится тебе это, или нет, веришь ли ты в написанное или считаешь его чьей-то блажью, а проверять все обязан. Не имеешь ты права просто от тех заявлений отмахнуться. Потому что ты — следователь. Ты должен проверить все, рассмотреть все факты, найти необходимые доказательства. Чтобы неопровержимо доказать чьи-то преступные деяния. Либо, наоборот, так же убедительно доказать чью-то непричастность к преступлению.
Ты обязан скрупулезно исследовать все факты и обстоятельства, которые в той или иной мере имеют отношение к конкретному преступлению. И при этом ты должен отсеять всю мякину неправды, чтобы выявить единственное зернышко истины. Только так ты можешь стать настоящим следователем. Следователем, который отдает под суд преступника, а не невиновного человека, по воле злой судьбы попавшего в поле зрения правосудия.
Первым, кого вызвал на допрос следователь, был Петр Залуга. Старый пьянчужка, уже давно забывший о человеческой порядочности, и все жизненные стремления которого сводились только к тому, чтобы перехватить где-то рюмку-другую. С утра и до самой ночи он шатался по городку, за стакан водки и корку хлеба предлагая землякам свои услуги. Мог и огород вскопать, и дров нарубить. Мог целыми часами таким же пропойцам байки рассказывать. Только бы наливать не забывали. Выпив хотя бы сто грамм, он готов был обнять весь мир. Не окропившись же этой благословенной жидкостью, он черной тучей ходил по улицам, подбирал окурки и непотребно ругался с прохожими. И ругали его за то, и били не раз, но уже ничто не могло положительно повлиять на этого человека.
Вот и теперь, сидя перед следователем и ерзая от нетерпения по табуретке, Залуга все больше и больше становился похожим на темную грозовую тучу. Не на ту, природную, от которой только дождя, иногда с громами и молниями, ожидать можно. А на ту, серую, косматую, которая нередко нависает над городом, спрятав в себе солнце и испортив настроение горожанам, но так и не удосужившуюся разрядиться долгожданным дождем. Вот какое настроение у него было. Ведь с самого утра — ни капли… А тут — к следователю чего-то вызвали. Душа горит, а затушить огонь нечем. И слова лихого не скажи. Но не в прокуратуре же ему ругаться. Еще посадят на пятнадцать суток. А в холодной ведь не нальют…
Ознакомительная версия.
