Играют во что угодно. Подкидной, очко, петух, преферанс, акулина, макао, джин. Режутся с одинаковым азартом, невзирая на пол и возраст. Вот какой-то красноносый щелкает проигравшего по ноздрям бубновым тузом: дорвался, мстит за свой порядком отбитый уже пятачок. Вот почтенных лет и немалых килограммов тетка, обиженно сопя, достает из глубин сумки две карамельки и докладывает, доставляет в кучку посредине стола.
— Давай, давай, тряси мошной! — радостно гогочут ее соперники, надо полагать, муж и сын.
Да, играющих много, но все это не то, совсем не то, что ищет Галина.
Так и не приглядев ничего стоящего внимания, она добралась до своего места.
В своем отсеке Галина обнаружила семью из четырех человек: муж с женой и дети, мальчик и девочка, погодки. Сразу бросалось в глаза, что супруги — люди довольно пожилые, а детям не более десяти, и оставалось либо удивиться столь запоздалому явлению на свет этих плодов любви, либо предположить, что это, скорее, внуки.
Когда Галина остановилась возле своего места, продолжая по инерции вытягивать шею вперед в поисках достойной игры, в отсеке разыгрывалась довольно бурная сцена. Дети, сидевшие на одной нижней полке, испуганно жались в угол к окну, наблюдая, как сидевшая напротив женщина (то ли пожилая мать, то ли бабушка) безжалостно лупит огромным кулаком своего супруга — крепко сложенного мужика в огромной, какие носят грузины, кепке. Лицо мужчины— нос с гордой горбинкой, глубоко посаженные печальные глаза, выдающийся подбородок» седые усы — кого-то напоминало. То ли актера, то ли какого то ударника с обложки журнала. Мужчина нисколько не возражал против экзекуции, а лишь моргал, когда мясистый кулак супруги сталкивался с его головой. Под глазом у мужика наливался авторитетных размеров синяк, поставить который вряд ли было по силам даже такой взбешенной женщине, как его жена.
Женщина же, тюкая по помятой кепке-аэродрому, выговаривала супругу следующее:
— Козел! Козел ты безрогий! За что мы пять лет горбатились, а ты за полчаса все спустил?! Старый ты козлина безбородый!
На опустившую подле них свой чемодан незнакомую женщину супруги не обратили никакого внимания: мужчина как раз в этот момент прикрыл глаза, а его супруга сосредоточенно прицеливалась для следующего удара.
Галина тихонько присела на край полки, рассеянно кивнув детям, и впилась взглядом в лицо под кепкой. Сердце ее стучало в такт колесам набравшего скорость поезда. «Все спустил!» — вот ключевая фраза, ниточка, потянув за которую она найдет тех, кто ей нужен.
— А что случилось? — осторожно спросила Галина, не слишком рассчитывая на подробный ответ, но женщина, видать, искала случая поделиться заботами.
— Они узнали, что у нас деньги есть, — всхлипывая и подвывая, заговорила она, предоставляя передышку голове под кепкой. — В купе его завели и все высосали. Все до капельки. Да еще и рожу набили…
Женщина, раскисая, указала на кровоподтек на лице мужа. Тот открыл было рот, чтобы вставить в короткий рассказ пару слов от себя, как непосредственного участника событий, но снова получил по лбу.
— Молчи, говорю! Молчи! — в голос заревела женщина. — У тебя теперь внуки нищие. Чем ты думал, старый ты дурак? Мы же дом хотели им купи-ить! А теперь что-о?
Закрыв лицо платком, она зарыдала, сотрясаясь и вздрагивая покатыми плечами.
«Завели в купе. Купе», — пронеслось в голове у Галины. Купейных вагонов в поезде было пять. Который из них?
Мужчина вдруг поднялся и зашагал по проходу.
— Куда ты собрался? — окликнула его жена.
Тот остановился, снял с головы кепку и показал ей, словно только что найденный замечательный гриб.
— Да я пойду, на кепку сыграю. Может, отыграю чего…
Женщина при этих словах с удивительным проворством сорвалась с места, схватила своего непутевого спутника жизни за руку и бухнулась на колени.
— Не ходи! Прошу тебя, не ходи!
— Ну, не позорь ты меня! — оторопело оглядывался мужик на раззявивших рты пассажиров и обиженно хлопал глазами.
Он нехотя вернулся, сел на свое место и уронил голову на руки. Жена молча уткнулась в его плечо. Воцарилась тишина.
— За отпуск! — раздалось за перегородкой.
— За все хорошее! — подхватили еще голоса. Галина осторожно тронула мужчину за руку.
— Скажите, а что… за купе-то?
— Да первый же вагон отсюда, — не поднимая головы, буркнул мужчина и лишь махнул широкой ручищей с наколотыми на тыльной стороне ладони пальмами и расползшейся от времени надписью «Евпатория».
— Вам-то что?! — рыкнула на нее женщина, на секунду оторвав от мужниного плеча распухшее от слез, красное лицо.
— Мое место тут. — Галина указала пальцем на полку над собой. — Я поставлю чемодан? Присмотрите?
Прежде чем отправиться в купейный вагон, Галя зашла в уборную. Там, запершись на замок, она выложила из сумочки собранные деньги. Четыре пачки червонцев затолкала в лифчик, остальное оставила в сумочке.
Взглянула на себя в зеркало. Платье Альбины обтянуло ее изрядно выросший бюст. Оно было длинновато, но, подхватив немного пояском, Галина почти поправила положение. Теперь можно идти.
Она положила сумочку на полку и вытянула перед собой руки, растопырив пальцы. Кончики пальцев заметно дрожали. Это скверно. Необходимо успокоиться, прийти в себя, насколько это возможно, унять дрожь в руках и коленях, усмирить скачущее быстрее поезда сердце.
Вперед!
Миновав купе проводника, Галина вдохнула поглубже и прошла тамбур.
Купейный вагон сразу поразил своей тишиной. Не той тишиной, какую отличают комфортабельные вагоны от общих. Слишком тихо. Если бы не долговязый, налысо обритый мужчина, подпиравший поручень примерно посередине устланного вытоптанной дорожкой коридора, могло показаться, что вагон пуст.
Галина легкой, прогулочной походкой двинулась по проходу, рассеянно поглядывая на лысого и внимательно прислушиваясь у дверей купе. Похоже, догадка ее о том, что вагон пуст, была очень недалека от истины.
Долговязый не удостоил ее даже взглядом, пока она не подошла почти вплотную. Тогда он оттолкнулся от поручня и преградил ей путь, привалившись плечом к двери очередного купе.
— Закурить не будет? — развязно улыбаясь, осведомился он, похотливо обшаривая даму глазами.
— Не курю! — холодно улыбнулась в ответ Галина и кивнула: — Пропусти.
— Может, зажигалочка найдется? — Долговязый не двинулся с места.
Галине стало не по себе. В пустом вагоне рассчитывать на помощь не приходилось. Наверняка этот длинный связан с бандой игроков, возможно, что он — один из них. Нужно держать ухо востро, но пора, черт возьми, начинать игру, если хочешь набить себе цену.
— Не найдется, — презрительно поморщившись, ответила Галина и добавила с металлом в голосе: — Пропусти, говорю!
— Такую красавицу только за поцелуй! — Долговязый продемонстрировал желтые прокуренные зубы, на фоне которых блекли и терялись многочисленные золотые коронки.
Галина подумала немного. Потом улыбнулась такой же деланной улыбкой, что и ее нахальный собеседник, и сказала тихо фразу, запомненную на всякий случай в комсомольской юности:
— А я тебе, сучонок, нос откушу, хочешь? А дружок за мной идет, так он тебе уши отрежет. Будешь в цирке выступать с номером «Поцелуй смерти», хочешь?
Угроза подействовала, как нафталин на моль. Долговязый подался в сторону, словно всерьез опасаясь, что эта женщина, на две головы ниже его, вдруг подпрыгнет, как цирковая собачонка, и отхватит полноса.
Используя минутную панику в рядах противника, Галина перешагнула через ногу в растоптанной сандалии.
— О! О! О! — неуверенно кривлялся вслед Галине долговязый.
А через мгновение дверь купе впереди шумно распахнулась, лязгнув ограничителем, и в коридор вылетел человек в морской форме. Тотчас следом во вратарском прыжке вылетел другой человек и повис на моряке, обхватив его за талию. Из того же купе выскочили еще двое. Завязалась отчаянная борьба: моряка волокли в дальний конец вагона, тот отбивался, сыпал ударами и ругательствами.
— Проиграл — плати! — хрипел тот, что висел на поясе у моряка.
— Да вы шулера! — завопил моряк, лупя его свободной рукой по загривку. — У вас вся карта крапленая! Вы сговорились!
Силы были неравны, и группа дерущихся быстро переместилась в тамбур.
— Вы от меня не уйдете! — лягаясь, вопил моряк.
Его соперники лишь сосредоточенно пыхтели, проталкивая его дальше метр за метром.
Галина как зачарованная следовала за этим клубком крепких мужских тел.
Моряка подтащили к двери. Один из нападавших выхватил нож и приставил к горлу проигравшегося. Тот затих.
Две пары рук проворно обыскали карманы моряка, нашарив толстый кошелек и пачку четвертных в банковской упаковке. Затем открыли дверь вагона и, обхватив моряка за ноги и плечи, стали выталкивать его наружу.
