Ознакомительная версия.
– Чьи люди?
– Нормальные люди. Надежные.
С Аликом Рыжим Ярослав не конфликтовал, общих дел не имел, не было между ними других точек соприкосновения, кроме шапочного знакомства в прошлом и денег, которые он платит ему за охрану в настоящем. Но одних денег мало, надо будет поговорить с ребятами, узнать о них побольше, настроить на свою волну, заплатить сверх тарифа и заставить работать на себя. На Фима надежды мало, да и доверия особого нет, а Ларису и Марата нужно искать. И взять их нужно, пока до них не добрались менты. Срок давности по убийству Терема и его людей не истек, и Ярослав может загреметь за решетку, если Марат откроет рот…
– Я под надежной охраной, – сказал он. – За меня не переживай. Марата ищи. И Ларису. И чем быстрей ты это сделаешь, тем лучше…
Линия отключена, электричества в проводе нет, но как-то нет желания браться за оголенный провод. Инстинкт самосохранения удерживал руку от рискованного движения. Да и ни к чему это. Старший лейтенант Роговец не собирался чинить проводку, он просто хотел знать, почему гражданина Игнатьева шарахнуло током, когда он взялся за поручень. Этот вопрос почему-то никого не интересовал, следствие заточено было на розыск снайпера. А Роговец вот проявил любопытство. Удар током спас Игнатьева, но в то же время он мог стать причиной его смерти. Игнатьев был в обуви с кожаной подошвой, металлические опоры железного мостика уходили в воду. Не удивительно, что от удара у него на несколько секунд остановилось сердце, и если бы «Скорая» хоть на минуту задержалась…
Дом опустел. Хозяин в больнице, жена с ним, детей куда-то увезли, прислуги нет. Только во дворе теплится жизнь – охранник в караулке телевизор смотрит да садовник со своей работой управляется. Двор большой, газонов много, трава сейчас в рост прет со страшной силой, только успевай скашивать. Деревья, кусты… Да и пруд ухода требовал. Уточки на маленьком острове живут – домик там в зарослях, – кормить их вовремя нужно.
Хотел бы Роговец так жить, как Игнатьев, но не судьба. В милиции зарплаты аховые, хорошо, хоть квартиру дали.
За спиной снова включилась газонокосилка. Усатый толстощекий садовник давал понять, что время истекло и товарищу старшему лейтенанту пора уходить.
Роговец лишь усмехнулся про себя: это ему решать, когда уходить. Он подошел к садовнику, тронул его за локоть. Тот кивнул, отвлекаясь от своего занятия, остановился, но косилку не отключил. Пришлось искать взглядом красную кнопку на машине, нажимать на нее.
– Зачем бензин вхолостую расходовать?
В ответ садовник молча пожал плечами, мол, бензин хозяйский – не жалко.
– А если электрическую газонокосилку завести, еще дешевле будет, – заметил Роговец и кивнул в сторону пруда.
Розетки там на переходе от поручня к фонарному столбу не было, но имелся закрытый пластиковый крышкой соединительный разъем. Там и зарыта собака, вернее, оголенный провод. Всего-то нужно было изолентой его обмотать, а нет, он еще и с поручнем изнутри соприкасался.
– Спасибо, не надо! – Мужчина демонстративно выставил вперед руку, показывая мозоли на ладони.
– А что так? Ярослав Алексеевич уже подключился?
– И Ярослав Алексеевич, и… – Садовник вдруг спохватился и замолчал.
– «А» сказали, а где «Б»? – вцепился в него взглядом Роговец.
– Какое «Б»? Я про Ярослава Алексеевича сказал. Знатно его тряхнуло. И током, и пулей…
– И Ярослав Алексеевич подключился, а еще кто?
– Я же говорю, и током его, и пулей…
– Понятно.
– Что понятно? – забеспокоился садовник.
– Давно вы здесь работаете?
– Ну, год уже. Даже больше. Как дом построили, так и работаю.
– И знаете, что Ярослав Алексеевич рыбачить по утрам любит?
– Ну, не каждое утро… Да, знаю, а что?
– Вы кому об этом сказали, заказчику или напрямую снайперу?
– Какому снайперу?! – захлопал глазами мужчина.
– Да вот есть подозрения на ваш счет, гражданин… Документики ваши можно?
– Зачем документики?
– Привлекать вас будем, гражданин… Ваша фамилия?
– Прошник. Прошник Михаил Александрович. Только привлекать меня не надо.
– Почему?
– Так не виноват я ни в чем.
– А зачем тогда следствие вводите в заблуждение?
– Я ввожу?
– Кого еще током шарахнуло, кроме Ярослава Алексеевича?
– Током… Ну, меня! – Прошник инстинктивно оглянулся по сторонам.
– Вас ударило током, но вы не должны об этом говорить, так я понимаю?
– Ну, я обещал…
– Кому?
– Хозяйке… Екатерине Афанасьевне.
– А зачем вы ей обещали?
– Ну, она просила никому не рассказывать.
– Почему?
– Сначала просила в суд не подавать, извинялась, что так произошло, компенсацию выплатила… И отпуск оплатила. Мы с женой в Египте две недели отдыхали, там сейчас хорошо, море теплое…
– А в больницу вы обращались?
– Да нет, меня не очень сильно шарахнуло. В смысле, удар сильный был, но на мне резиновые сапоги были… В общем, не убило.
– А могло?
– Ну, так Екатерина потому и заплатила.
– И в отпуск отправила?
– Ну, да.
– А проводку почему не починила?
– Она что, сама должна?
– Вы бы могли это сделать.
– Ну, нет, спасибо!
– Электрика вызвать.
– А это не ко мне!
– Да вы работайте, Михаил Александрович, не отвлекайтесь. – Роговец похлопал мужчину по плечу и направился к выходу.
Теперь его время действительно истекло. Если хозяйки дома нет, то и ему здесь делать нечего.
Сумрачно в больничном холле. Лампы под потолком не горят, а за окнами пасмурно – естественного освещения не хватало. Но вот появилась Екатерина Афанасьевна, и стало вдруг светло. Во всяком случае, так показалось Роговцу.
– Здравствуйте, Екатерина Афанасьевна. Старший лейтенант Роговец, уголовный розыск. Мы с вами уже встречались.
– Да-да, припоминаю…
– Я так понимаю, вы от мужа идете?
– Да, я была у мужа, что в этом такого?
– А почему в этом должно быть что-то не так? Я внушаю вам опасение?
– Ну, вид у вас решительный… Я подумала… – замялась она.
– Да, когда человек лоб в лоб сталкивается с законом, у него может возникнуть опасение. Если у него совесть нечиста…
– Вы на что намекаете?
– Да вот, история у нас тут одна открылась. Помните, вашего садовника током ударило?
– Да, помню. – Даже в полусумраке было видно, как побледнела женщина.
– Вы все правильно сделали, Екатерина Афанасьевна. И заплатили садовнику, чтобы он в суд не подавал, и в Египет на реабилитацию отправили. Все это хорошо. Только вот почему вы проводку не починили?
– Не починила? – Игнатьева в замешательстве глянула по сторонам.
– Не-а, не починили.
– Из головы вылетело.
– Вылетело у вас из кошелька. Когда вы садовнику платили. За молчание. А деньги немаленькие. Они от вас вылетели. А из головы вылететь не могло.
– Но вот вылетело!
– А ведь вы знали, что ваш муж рыбачит по утрам. Знали, что он мог взяться за поручень.
– Глупости! – Игнатьева, казалось, вот-вот бухнется в обморок от страха и волнения.
– Знали, – ничуть не сомневаясь в ее вине, с иронией победителя усмехнулся Роговец.
– Я знала, что мой муж с нами не жил. Он жил с любовницей. И не должен был вернуться.
– С любовницей?
– Да, в последнее время он жил с любовницей. И рыбу на пруду никто не ловил. А про оголенный провод я просто забыла…
– Ну, если он жил с любовницей…
На этой ноте можно было закончить разговор, хотя, по большому счету, Игнатьеву нужно было брать под локоть и везти в управление. Но Роговец решил ее не трогать. Мурашов много чего накопал о семействе Игнатьевых, и ему известно было о тех отношениях, которые связывали Екатерину Афанасьевну с главным подозреваемым. Возможно, эти отношения связывали ее с ним и сейчас. Марата Казарова разыскать никак не удавалось, но Игнатьева могла вывести следствие на него. Нужно взять ее под наблюдение, этим Роговец и собирался заняться.
Сон был таким же тяжелым и глубоким, как море. Таким же мутным и штормящим. И не рыбы в нем водились, а видения. То Катя приснится, то Лариса, а еще Рауль задолбал, все спрашивал, почему Марат не смог отбить у Радика долг. И пацаны снились – как живые, так и покойные. Разборки, «стрелки», мочилово, кровавые реки, кисельные берега. Муть, зыбь… И вдруг море схлынуло, и Марат остался лежать на дне – голый и холодный, как рыба.
Это была комната в каком-то доме. Окно, дверь, а в потолке какой-то пролом с железной над ним крышкой. Из мебели ничего, на полу валяется матрас. Марат с трудом поднялся на ноги, его качнуло. Состояние сонное, слабость и в ногах, и в голове. Не хотелось ни о чем думать, лечь бы да заснуть. Но все-таки он подошел к окну. Мало того, что его закрывала наружная решетка, проем еще заложили досками, сквозь щели в которых в комнату пробивался дневной свет. И дверь он осмотрел. Вроде бы деревянная. Если разогнаться хорошенько, можно вынести ее вместе с косяком. Наверное.
Ознакомительная версия.
