«Ладно, это дурачье уйдет — разберемся!» — подумал он.
— Рад, что вам так интересно слушать про манекенщиц, ребята, — процедил он сквозь зубы. — Большое будущее вас ждет, не иначе. А не боитесь пропустить что-нибудь интересное по радио?
— Да нет, — протянул Кэл, — а что?
— Вдруг снова будут передавать про Свэла, вы не услышите, а ведь соседи дождаться не могут, пока вы перескажете последние новости, а?
Кэл вскочил.
— Знаешь, ты… — начал он.
Прентис поспешил встать между ними.
— Нам пора возвращаться, Кэл, — зачастил он. — Надо в город успеть и еще вернуться вовремя, чтобы скотину накормить. Так что пора ехать.
Кэл зло покосился на Митча и пожал плечами. Братья сели в машину. Митч пошел за ними и остановился под дождем. Кэл опустил стекло.
— Знаешь, где сейчас ваш старик? Слушает у нас радио. Ему до смерти интересно, что говорят о вашей семейке.
— Будете тут околачиваться, скоро и о вас заговорят.
Машина тронулась, и Митч вернулся на веранду.
Джесси встретила его возмущенная.
— Зачем ты так разговаривал с Джеймисонами? Ты их обидел.
Джой сидела в кресле у входа. Окинув его убийственным взглядом, отвернулась.
— Что ты шьешь? — спросил он у Джесси.
— Я же тебе говорила: пляжный костюм. Как у Джой.
— Брось его в печку.
— Да ты что! — она прижала шитье к груди. — У Джой есть, и я тоже хочу!
— В печку! — повторил Митч. — Плевать мне на Джой.
— Но почему ей можно такое носить, а мне нет?
Митч долго молча смотрел на нее.
— Джой замужем, муж ее в тюрьме, — наконец сказал он. — Может, это у нее траур такой.
* * *
— Про Свэла ничего не передавали, — сообщил Кэс за ужином. — Я сказал Джеймисонам, что скоро уже не стану ходить к ним: у нас будет свой приемник — Джой его выиграет на конкурсе красоты.
«Да, — подумал Митч, — он уже свои бредни за реальность принимает!»
* * *
Около девяти вечера у бензоколонки под навесом остановился «шевроле». В машине сидели трое. На улице лил дождь.
Выглянувший паренек вопросительно уставился на них.
— Сорок литров, — бросил шофер.
Этот здоровяк с массивным, гладко выбритым лицом носил шляпу с лихо загнутыми спереди полями, и каждый раз снимая ее, вынужден был класть на угол стола или стула. Звали его Джорджем.
— Конечно, мистер, — услужливо улыбнулся парнишка. — Мерзкая погодка, правда?
— Слышишь, Харви? — Джордж обернулся назад. — Он говорит, погода-то мерзкая.
Харви был в белой фуражке, какие носят полицейские на юге. Улыбаясь, он сверкал парой золотых зубов. Покосившись на парня, сказал:
— Знаешь, Джордж, спорить лучше не стоит. А то парень он, видно, лихой…
— И неизвестно, что будет, если станем ему перечить, — подхватил Джордж. — Мы люди не местные и неприятности нам ни к чему.
— Да я просто так, — смутился парень, — просто к слову пришлось. Не все равно, какая погода — плохая или хорошая!
— Ну я же говорил, Джордж, — сказал Харви. — Он над нами издевается. Только что твердил, что погода плохая, а теперь уверяет, что хорошая.
— Держи себя в руках, — ответил Джордж. — Даже если он заявит, что в моторе у нас вместо масла кленовый сироп, соглашайся. Видал я таких, сами нарываются на драку и сами на тебя бросаются.
Нагнувшись, чтобы завинтить пробку бензобака, парнишка заметил наручники, приковавшие к Харви Свэла О’Нили, и замер. Заметив это, Харви подмигнул Джорджу:
— Видишь, что случается с такими лихими парнями? — сказал он. — Я зарезал старушку, которая меня обидела, и теперь меня везут в тюрьму.
Парень с уважением уставился на Свэла, который слушал все это с усталым и недовольным видом.
— А вы заместитель шерифа, да? — спросил он.
— Нет, — равнодушно буркнул тот, — я заключенный, а заместитель шерифа — тот самый мордоворот, с которым я скован.
— Что-то Бешеный Пес разговорился, ты слышал, Джордж? Собирается сделать себе рекламу, чтобы победить на выборах?
Джордж рассчитывался за бензин, втолковывая парню, почему в квитанцию нужно вписать не сорок литров, а шестьдесят.
— По-моему, хочет схлопотать по морде, — процедил он сквозь зубы.
— Ничего ты не понимаешь, — не унимался Харви, — наш Бешеный Пес теперь стал звездой.
— У меня бы он сразу угомонился, — сказал Джордж.
Он отвернулся и заглянул Свэлу О’Нили в глаза.
— Знаешь, ты, у меня руки так и чешутся.
— Не у тебя первого, — презрительно бросил Свэл. — За меня уже не раз принимались.
— Это смотря как браться за дело.
Павильон заправки был освещен неоновыми лампами, откуда неслась музыка. Оттуда вышла девушка и остановилась у входа, потягивая кока-колу и покачиваясь в такт музыке: высокая брюнетка с широкими бедрами, затянутыми слишком тесным платьем. Окинув ее жадным взором, Харви взмахнул левой рукой с наручником.
— Хорошенько смотри, Бешеный Пес, — осклабился он, — может, последний раз такой случай подвернулся.
Свэл не отвечал, а Харви эта мысль чрезвычайно понравилась.
— Не спеши, Джордж, пусть Бешеный Пес налюбуется как следует, чтоб запомнить, как бабы выглядят, пока на волю не выйдет. Постоим, пусть глазеет, пока не надоест. А то лет за двадцать — тридцать забудет, что у них между ногами водится.
О’Нили слушал совершенно равнодушно. Ему хотелось курить, и он даже не повернулся в сторону девушки.
В этом высоком здоровенном парне даже сейчас, в машине, скованном наручником с полицейским, ощущалась спокойная скрытая сила, не подвластная никому.
Его везли в федеральную тюрьму отбывать пожизненный срок за вооруженное ограбление. Последнее время о нем много писали в газетах. Гоняясь за ним, полиция прочесала полстраны и смогла задержать его лишь тогда, когда у парня кончились патроны. На шумном процессе его осудили по двум из пяти пунктов статьи за вооруженные ограбления.
«Мечтать о сигарете, — думал он, — все равно что хотеть луну с неба. Неужели эти недоумки считают, что сумеют меня разозлить? Или приняли за молокососа? Потом они угостят меня кока-колой и выбьют бутылку, едва я начну пить. И воображать будут, что первые до такого додумались. Нет, над мальчишкой они, может, и посмеются, но со мной — слабо.
А везут меня как? Одну руку приковали к этому типу с лошадиной рожей, а другую оставили. Сразу видно, только с шушерой имеют дело. Повезло им, что шериф этого не видел. Он-то знает, что к чему, и устроил бы им взбучку.
Но не так уж им и повезло. Покажи он им, как правильно везти преступника, завтра они бы уже вернулись и закатились в кабак, а я первый день сидел бы в таком заведении, откуда не сбежишь.
Так что вы смотрите на нее как следует, ребята. Может, в последний раз у вас такой случай…»
От бензоколонки шоссе шло на запад и незаметно спускалось к реке. Свэл О’Нили прекрасно знал дорогу и мог описать следующие десять миль во всех деталях. Машина прибавила скорость. Дождь лил не переставая.
Неподалеку была та лесопилка, где работал Свэл шесть лет назад. По выходным и праздникам он любил порыбачить.
По дороге с востока вначале нужно проехать два небольших моста через болотистые рукава, потом — большой мост через главное русло. Перед ним дорога идет по высокой насыпи, ярдов десять, не меньше, а по обе стороны — болото, ивовые заросли и камыши.
Обернувшись, Свэл взглянул сквозь заднее стекло. Ни огонька. Да и впереди — лишь струи дождя в лучах фар.
В конце спуска они с ходу проскочили первый мост. Он напрягся в своем углу, держа скованную руку на сиденье и косясь на сигарету Харви. Джордж вел машину слишком быстро, но удобнее места было не найти. Нет, место было хорошее. Он любил реки. Возле них он чувствовал себя как дома, особенно по ночам, когда рядом ни души.
Все произойдет быстро, четко и никак не хуже бесконечной муки в тюремных стенах.
Он вскочил и навалился на Джорджа, левой рукой нащупывая руль. Харви закричал. Машину занесло, она вылетела с дороги, пробила живую изгородь и помчалась по крутой насыпи, содрогаясь, словно смертельно раненный железный зверь.
* * *
Он был дома, в своей постели, слушая, как дождь стучит по крыше. Только этот шум и нарушал тишину, стоявшую вокруг. Он хотел перевернуться на другой бок и снова уснуть, но Митч дергал его за руку, словно старался оторвать. Это глупо, перестань, Митч, посмотри, какой дождь, в поле делать нечего… Так что перестань дергать меня за руку…
Митч куда-то пропал и оказалось, что за руку дергает его Харви, который остался где-то на заднем сиденье, неразличимый в темноте. Сам он лежал впереди, упираясь плечами в сиденье, ноги поверх Джорджа.
Машина устояла на колесах, но сильно накренилась влево, видимо врезавшись в дерево. Фары погасли, мотор заглох и слышны были только шум дождя да еще потрескивание остывающего металла.
