– А наркоту на танцах употребляют безмерно, – хмуро вставил судмедэксперт. – Недавно пришлось спасать от передозировки привезенную со «скачек» молодую барышню.
– «Барышня» не с розовой родинкой на лбу? – спросил Бирюков.
– Нет, с лиловым синяком под глазом.
– Не наркобизнесом ли «Отдых» пахнет?
– Беседовал я с Лёхой на эту тему, – вновь заговорил Голубев. – Клянется, что к наркотикам фирма никакого отношения не имеет. Ну, а за теми, мол, кто перед танцами дома ширяется и травку курит, не уследишь. Обещал усилить контроль. Со временем, дескать, всех приучит ходить на «скачки» без дурмана. Кстати, в регистрационных документах у него записано, что основная задача фирмы: организация культурного досуга молодежи, искоренение наркомании и пьянства.
– Для чего тогда бар со столиками в летнем павильоне?
– Там только виноградные вина, пиво да коктейли.
– Жаждущие могут и этим накоктейлиться до потери пульса, – опять вставил Медников.
– Ну, а что делать, Боренька? Братья по разуму в лице партруководства в свое время хотели антиалкогольным указом лишить народ национального напитка и… Могучая держава, развалившись, будто хрупкая льдина, пошла по миру с протянутой рукой. – Голубев глянул на Бирюкова. – Я, Игнатьич, думаю: не на поминки ли Писмаря ездил в Новосибирск Лёха Задов? По словам Жемчуговой, квартира у Лёхи в Первомайском районе. Там же и писмаревская группировка правит бал. В сентябре, кажется, сорок дней, как их главаря изрешетили автоматной очередью.
– Мелкооптовый магазин Задова – это, скорее всего, «крыша» для балдежной тусовки приезжей братвы, – вступил в разговор следователь Лимакин. – Расположен магазинчик напротив дома, в котором живу, и с третьего этажа из моей квартиры виден лучше, чем на ладони. Каждый вечер к нему подъезжают в иномарках «качкового» вида братки с полураздетыми девицами явно не тяжелого поведения. За светящимися зашторенными окнами под пьяный хохот и девичий визг до рассвета наяривают стереоколонки. Короче говоря, не магазин, а что-то наподобие ночного стриптиз-клуба.
– Стриптизные дела – не наша проблема, – сказал Бирюков. – Но, если Задов, прикрываясь благими намерениями, устроил в райцентре рынок сбыта наркотиков, надо взяться за него всерьез.
– Только наркоты нам и не хватало, – брезгливо поморщившись, проговорил Голубев.
– Рынок есть рынок, – буркнул судмедэксперт. – На нем и наркотики, и невесты – тоже товар.
Голубев живо глянул на Бирюкова:
– Может быть, Лёха привез дочку Жемчуговой сюда в качестве «невесты», а та взбунтовалась и получила от братков, так сказать…
– Не исключено, – согласился Бирюков. – Хотя Лоция вполне могла «потеряться» и в Новосибирске.
– Но ведь кому-то она звонила в райцентр тринадцатого сентября. Не Задову ли?..
– Вот Задов пусть и ответит на твой вопрос.
Медников подмигнул Голубеву:
– Дерзай, опер! Найдешь девочку – Жемчугова за свой счет поставит тебе бронзовый бюст на родине и выхлопочет пожизненный бесплатный проезд по железной дороге.
– Бюст… – Слава скривил губы. – На моей службе, Боря, полагается только жестяная пирамидка за счет фонда на погребение.
О встрече с Задовым Голубев решил договориться по телефону. Раскрыв записную книжку, Слава первым делом набрал квартирный номер Махновца. На просьбу – пригласить Алексея – немолодой, похоже, рассерженный женский голос ответил: «Нету Алешки дома», и в трубке сразу запикали гудки отбоя. Пришлось звонить в мелкооптовый магазин. После нескольких продолжительных зуммеров вежливый автоответчик трафаретно проговорил: «Извините, вызываемый вами абонент временно отключен за неуплату». Не отозвался и сотовый телефон Лёхи. После такой неудачи осталась надежда только на проворные ноги.
К немалому удивлению Голубева, всегда распахнутая днем входная дверь задовского магазина на этот раз оказалась на замке. Большой амбарный замок висел и на двери подсобки. Недолго думая, Слава направился к летнему павильону у танцплощадки. Черный джип он увидел сразу, как только вышел на защебененную короткую дорогу, ведущую к пологому берегу реки. «Гранд Чероки» стоял посреди дороги между танцплощадкой и павильоном. Сам же Лёха в светло-коричневом кожаном пиджаке одиноко сидел за пустым павильонным столиком и, затягиваясь сигаретой, смотрел на свинцовую по-осеннему речку.
– Кого я вижу?! – будто от неожиданной встречи изобразил удивление Голубев и протянул Задову руку. – Здравствуй, Алексей.
– Здорово, Вячеслав Дмитрич, – Лёха широченной ладонью вяло пожал жилистую ладошку Славы. – Садись, поскучаем вместе. У меня в джипе завалялась непочатая бутылка «Сибирского бальзама». Для сугрева дернешь стопарик?
– В рабочее время не пью.
– Правильно делаешь. Я тоже за рулем не употребляю, чтобы гаишники не приставали с экспертизой: «А ну, дыхни!».
– Молодец. Чего заскучал?
Пухлощекое лицо Задова поморщилось словно от зубной боли:
– Обанкротился, бля, капитально.
– Давно?
– С августа начал чахнуть, как только молодые правители рубль уронили. Страшно подумать, что за один зеленый бакс теперь надо выложить почти два десятка наших деревянных. Скажи, где их взять?
Голубев указал взглядом на танцплощадку:
– Летом у тебя клиентов невпроворот было.
– То летом. Теперь, когда засентябрило, чтобы скакать под открытым небом, надо для куража минимум полбутылки заглотить. А я алкашей не пускаю на «скачки». Замкнутый круг получается.
– Расширяй мелкооптовый ассортимент.
– Кому он на хрен нужен! В райцентре не протиснуться между продавцов. Да и покупатели обезденежили. Государство никому ни ху-ху не платит.
– Зато начинал ты с размахом.
– Еще бы! Вложил весь свой капитал. На будущий год планировал биллиардную построить и лодочную станцию открыть. Теперь все планы женским органом накрылись. За зиму ничего от моих трудов не останется, – Задов показал на арку в конце дороги. – Там вон для украшения между столбиками висела привезенная из Новосибирска якорная цепь весом полтонны. Какие-то, извиняюсь за выражение, хуйвэнбины сначала завязали ее таким узлом, что хрен развяжешь, а потом и вообще уволокли.
– Грустная история.
– Почти, как у Шекспира: нет повести печальнее на свете… Сижу вот и размышляю, каким маневром вывернуться из кризисного положения.
– Разве, кроме покойного Писмаря, некому тебе помочь? – закинул удочку Голубев.
Задова будто укололи:
– А что Писмарь?..
– Он ведь финансировал твою развлекательную программу.
– Ты чо, Дмитрич?.. – Лёха уставился Славе в глаза. – С катушек съехал?
– Нет, с дуба рухнул, – отшутился Слава.
– Ага, с дуба падают листья ясеня… Дальше знаешь этот стишок?
– Знаю.
– Ну, а чего Писмаря мне клеишь?
– Того, что он приезжал на ночные застолья в твой стриптиз-магазин, – наугад сказал Голубев.
– Из сплетен взял или своими глазами видал?
– Если бы не видел, не говорил, – опять слукавил Слава.
– Ну и глазастый же ты… – Задов помолчал. – Пусть будет по-твоему. Приезжали иногда парни, чтобы на свежем воздухе оттянуться от дневных забот.
– Девочек ты им поставлял?
– Какие девочки в районной дыре? Из Новосибирска матильд привозили.
– Лоции Жемчуговой среди них не было?
– С какого угара Лоцка сюда поехала бы? Я ж могу про такую турпоездку мамке наябедничать.
– А вообще как она?..
– Шустрая экс-девушка.
– С чего взял приставку «экс»?
– С того, что в семнадцать лет девушек без приставки теперь не бывает, – Задов усмехнулся. – Ты; Дмитрич, чо?.. Сватать Лоцку надумал?
– Потерялась она неделю назад.
– Теперь ищешь, что ли?
– Ищу.
– Не трать зря силы. Похулиганит и вернется к мамке.
– А если не вернется?
– Тогда днем с огнем ее не найдешь.
– О чем ты с ней говорил тринадцатого сентября в Новосибирске?
– Когда?
– Когда на сороковины Писмаря ездил.
Задов нахмурил брови:
– Оставь мертвого авторитета в покое. И Лоцку я сто лет не видал.
– Свидетели видели тебя с ней у остановки метро «Речной вокзал».
– Катька Лепетухина болтнула?
– Не имеет значения, кто.
– Кроме Катьки, некому…
– Не тяни резину.
– Ох, и настырный же ты, Вячеслав Дмитрич… Ну, допустим, сошлись случайно знакомые человеки. «Здравствуй – до свидания». Вот и весь разговор.
– Случайно ли?..
– Гадом стать, не вру.
– Разве не Лоцию ты там поджидал?
– Нет, друга подъевреивал.
– Какого?
– Гарика Косача.
– Косач – это кличка?
– Фамилия.
– Кто он?
– Бывший инженер-кибениматик.
– Кто-о-о?..
Задов, поморщившись, досадливо махнул рукой:
– Запутался, бля, в иностранных словах… Кибернетик бывший, вот кто. Теперь челночный бизнесмен. Половину Новосибирска в турецкую кожу нарядил.
