– Что ты говоришь?! – В голосе Марии зазвенела радость пополам с отчаянием, и Гуров понял, что из его бормотания она не разобрала ни слова.
Собрав всю волю в кулак, он сумел приподняться на локтях и медленно, но уже довольно отчетливо произнес:
– Маша, прошу тебя, успокойся! Ничего непоправимого не случилось. Кратковременное помрачение – и только…
– Господи! – Мария порывисто прижала его голову к своей груди. – Заговорил!
От этого резкого движения у Гурова снова все поплыло перед глазами, но он заставил себя обойтись без стона. Мария, впрочем, и сама сообразила, что делает что-то не то. Она бережно отстранила голову мужа и опять жадно уставилась в его лицо. Теперь по ее щекам обильно текли слезы.
– Господи, я уже решила, что ты умер! – воскликнула она. – Чертов герой! Куда тебя понесло?
– Все нормально, все нормально, – пробурчал Гуров, пытаясь сесть.
Костюм на нем тоже был сегодня не из дешевых, и этот факт еще более смутил его.
– Правда, неловко получилось, – сказал он. – Ты платье испортила. И у меня костюмчик…
– О чем ты говоришь! – с упреком простонала Мария. – Какой, к черту, костюмчик! Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Кратковременное помрачение! Ты был без сознания минут пять, не меньше. Я чуть с ума не сошла от страха!
Гурову тоже вдруг стало страшно. Его жена оставалась один на один с бандитами целых пять минут, пока он преспокойно отдыхал на асфальте! Он озабоченно оглянулся:
– А где эти?
Мария не успела ответить. Гуров сам увидел лежащее под деревом тело. Оно показалось Гурову знакомым, но лежало далековато от места событий и вызывало вопросы. К тому же тело было одно.
– Они сбежали, – пояснила Мария. – Когда я увидела, что ты погибаешь, я уже не могла оставаться на месте. Схватила баллончик с газом – даже не знаю, действует ли он, я ужасно давно его купила – и кинулась на этих подонков.
– Ты на них кинулась?! – с ужасом произнес Гуров.
– А что мне оставалось делать? – сердито отозвалась Мария. – Вашего брата, милиционера, на темные улицы не заманишь. Вот и приходится бедной женщине самой решать свои проблемы с недотепой-мужем… Бедный ты мой!
Она опять нежно прижалась к Гурову, оросив его рубашку слезами.
– Я так заорала, – вдруг поднимая глаза, призналась она, – что сама испугалась этого крика. Они, видимо, тоже, потому что, увидев бегущую на них разъяренную бабу с баллончиком в руках, просто сбежали. Попрыгали в свой автомобиль и укатили. Этого они сперва тоже хотели прихватить, но он не мог идти – по-моему, у него сломана нога. Он тоже дико орал, а потом потерял сознание. Они его бросили и уехали.
– Ты хотя бы позвонила в милицию? – спросил Гуров.
– Я позвонила Крячко!
– Почему Крячко? Зачем?! – не понял Гуров. – Нужно было вызвать патрульную службу…
– Я привыкла, что полковник Крячко всегда там, где полковник Гуров, – отрезала Мария. – Как два ботинка. Один правый, другой левый. Естественно, я позвонила ему и сказала, что тебя…
Ее слова были прерваны ревом мотора, свистом ветра, а потом душераздирающим визгом тормозов. В пяти шагах от места, где они сидели, остановился старый, потрепанный «Мерседес», и из него выскочил полковник Крячко, старый друг и неизменный напарник Гурова. Правда, сейчас он был мало похож на полковника – весь встрепанный, одетый в старые трикотажные шаровары и домашнюю майку, Крячко более походил на дачника, которого спугнул пожар.
– Все целы?! – гаркнул он, с ходу поднимая на ноги Марию и наклоняясь к Гурову. – Так, видимых повреждений не видно. Чем тебя?
– Битой, – сказал Гуров. – Да со мной все нормально. Небольшое сотрясение. Другим пришлось хуже. Видишь, как отделали эту симпатичную модель? Позвони «02» – здесь целая банда порезвилась.
– Уже позвонил, – сказал Крячко. – Сейчас приедут. Но я не вижу тут никакой банды. Лежит какой-то один… Э-э, нет, не один!
Он вдруг заглянул под днище «Ламборджини» и присвистнул:
– Ты прав, кому-то тут наваляли по полной программе. Давай-ка извлечем его из-под обломков!
Вдвоем с Гуровым они осторожно вытащили из-под машины лежащего там человека. Он тихо стонал. Лицо его было разбито в кровь.
– Да это же Леша Пчелинцев! – ахнула Мария, прижимая ладони к щекам.
– Дышит, – констатировал Гуров, проверив у раненого пульс. – Думаю, «Скорая» еще успеет доехать. Во всяком случае, будем надеяться. А что с тем – под деревом?
Вместе с Гуровым они подошли к человеку, лежащему под деревом. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что этот участник потасовки в сознании, хотя и старается притвориться бездыханным. Впрочем, состояние его действительно было серьезным. Это был тот самый, которому Гуров врезал битой по щиколотке. Даже при поверхностном осмотре было заметно, что в голеностопе переломаны обе кости.
Когда человек сел, вскрикнув от боли и прислонившись спиной к стволу дерева, стало видно, что по его туповатому некрасивому лицу стекают крупные капли пота.
– Ну что, кореш, – без обиняков спросил у него Крячко. – Развлекаемся? Скрашиваем однообразие жизни?
Ответом ему стал мутный, ничего, кроме боли, не выражающий взгляд.
– Постой! – сказал Гуров. – Ты кто такой? За что избивали Пчелинцева? Зачем испортили машину? Отвечай!
– Не получится отвечать, мент! – скривив губы, сказал хулиган. – Зря паришься. Мне в больницу положено. Имею право послать тебя на…
– Я тебе пошлю! – Крячко сунул ему под нос увесистый кулак. – До больницы не доедешь.
– Он прав, – сказал Гуров, задумчиво оглядываясь по сторонам. – Подождем. Но я теперь лично займусь этим делом. – Он выразительно потрогал ушибленный затылок. – Запало оно, понимаешь, мне в голову!
– Черт его знает, но никак я не привыкну к этим новомодным штукам! – с тяжелым вздохом проговорил Аркадий Дмитриевич Дементьев. – Понимаю, что никуда не денешься, положение, так сказать, обязывает, но не могу… И потом, я ровным счетом ничего в этом не понимаю! Какие-то лунки, «железо» – номер пять, номер семь!.. Как это можно запомнить?! И зачем все это?! Зачем я, серьезный, состоявшийся человек должен ходить, как корова, по полю и махать клюшкой? К тому же тут полно подъемов… И еще эта чертова тележка сломалась!.. Увлечения у нас, как в Европе, а техника, как всегда – поломана, до мастера не дозвониться… И вообще, я последний раз здесь. Все, с меня хватит!
Он поправил на плече ремень сумки, из которой торчали клюшки для гольфа, искоса посмотрев при этом на своего спутника в надежде, что тот, как более молодой и крепкий, предложит свою помощь, но взгляд этот остался без последствий.
Молодой человек, высокий, худощавый, в синей рубашке навыпуск и в белоснежных брюках, думал о чем-то своем, рассеянно поглядывая по сторонам. Они поднимались по склону невысокого холма, покрытого ярко-зеленой травой и низким кустарником. Кое-где из травы торчали флажки, отмечавшие месторасположение лунок. К тому времени, как сломалась симпатичная белая машинка, на которой так весело было бы катить обратно по игрушечному изумрудному газону, они с Дементьевым зашли довольно далеко. Леонид Калинин – так звали молодого человека – прекрасно видел, что его не слишком спортивному спутнику нелегко тащить свою ношу, но предлагать свои услуги он не собирался. Во-первых, клюшки принадлежали не ему, а во-вторых, это было вообще не в характере Калинина – предлагать кому-то свою помощь. Он предпочитал получать – это был его главный жизненный принцип.
Однако слова Дементьева его позабавили. Он с легкой улыбкой посмотрел на Аркадия Дмитриевича, который, пыхтя и обливаясь потом, тащил свой инвентарь на вершину холма, как трудолюбивый, но очень сердитый муравей.
– Зря вы зарекаетесь, Аркадий Дмитриевич! – заметил Калинин. – Вы человек определенного круга. Не в футбол же вам играть! И потом, гольф, по-моему, совсем неплохое занятие. Просто нужна привычка. Вы, вероятно, мало двигаетесь?
– Да, работа у меня сидячая! – сердито ответил Дементьев. – Я не молотобоец. Мое дело – переговоры, контракты, рекламные акции, командировки по регионам. Я думал, что этот чертов гольф как-то меня подбодрит. На самом деле я бы куда охотнее посидел с удочкой на берегу пруда. Я простой человек на самом деле, и желания у меня самые простые. Не понимаю, почему мы во всем равняемся на этот чертов Запад?…
Калинин снова улыбнулся.
– Однако же клюшки вы себе купили, Аркадий Дмитриевич, – заметил он. – А это недешевое удовольствие. Значит, тоже было желание равняться на загнивающий Запад?
– Да ничего не было! – раздраженно отозвался Дементьев. – Сами же говорите – определенный круг общения. Поневоле приходится соответствовать. Но, чувствую, моему терпению приходит конец. Пусть другие… И ведь вы посмотрите, Леонид, кроме нас с вами, сегодня здесь ни одного дурака!
– Просто мы с вами специально выбрали такое время, чтобы спокойно потренироваться, – напомнил Калинин. – Разве вы забыли?
