– Пока нам самим не выкрутят… – Кулиев закурил, выпустил густое облако дыма. – Тут Жорик начинает выступать.
– Чего это вдруг? – удивился Грэг.
– Надоело, говорит… Очко, говорит, от страха играет.
Грэг хмыкнул:
– Когда очко успевает играть, если он из кайфа который день не выходит?
– Значит, успевает… Может, потому и в торчке все время. Как бы не заложил.
– А кому он может заложить?
– Да кому угодно! Соседям, например. Или по телефону кому-то брякнет.
Грэг отложил гитару, озабоченно качнул головой:
– Может, с ним побазарить? По-пацански?
– Попробуй.
Жора сидел в наушниках с закрытыми глазами, забросив ноги на стол.
Кулек содрал с него наушники, кивнул Грэгу:
– Базарь.
Тот сел напротив, поинтересовался:
– Ты чего это, Жорик, развыступался?
– Не понял.
– Кулек говорит, ты вроде того, в очко стал играть?
– Не понял, – повторил Жора.
– Что ты говорил мне утром? – разъяренно вступил в разговор Кулиев. – Или из мозгов уже выхлопнулось?
– Ну говорил… – вяло ответил Жора. – Что думал, то и говорил. А какие претензии?
– Претензия одна – тебе нельзя доверять! – сказал Грэг.
– Ну и не доверяйте. – Жора решительно поднялся. – Я сегодня здесь, а завтра вы меня только и видели…
– Сядь, сука! – сильно толкнул его Кулиев.
Тот рухнул в кресло, попробовал встать, но Кулек снова толкнул его:
– Сядь!
– Ты руки убери! – Жора сцепил кулаки. – Убери руки! Думаешь, боюсь вас? Вот это видал? – показал большой палец. – Факал я вас! Пацана на иглу посадили, падлы, и хотите, чтобы все в замазке были? Не получится! Сегодня же слиняю, а вы тут, суки, разбирайтесь! Потому что факал я вас вот таким органом! По самую глотку!
– Слыхал? – повернулся к Грэгу Кулиев. – Факал он нас… Говорил, что этой курве нельзя доверять? – И вдруг изо всей силы ударил Жору в лицо.
Тот откинулся назад, вскочил было, чтобы ответить, но Кулек снова свалил его в кресло.
Бил ногами в лицо, в живот, потом хватал за волосы и направлял его голову на свое колено, с хрустом разбивая нос, губы.
– Чего стоишь? – закричал он Грэгу. – Берем и тащим! Вниз! В подвал!
Они сволокли Жору по ступенькам в подвальное помещение, бросили в угол. Жора с трудом поднялся, лицо его было разбито, ноги подкашивались. Двинулся на парней, но Кулек повалил его на землю.
– Падла! Крыса! – Достал пистолет, направил на Жору.
Тот расширенными глазами уставился на оружие:
– За что? За что, Кулек?
– За крысятничество!
Кулиев нажал несколько раз на курок. Жора кинулся в сторону, но пули настигли его, и он затих в углу.
– Ночью зароем, – сказал Кулиев и подтолкнул Грэга к выходу. – Шагай! А то как бы и тебе не досталось.
Никитка услышал крики внизу, затем глухие выстрелы, испуганно сполз с кровати, подошел к двери. Открыл ее, стал спускаться вниз по лестнице.
Навстречу поднимались Кулиев и Грэг. На одежде Кулька были следы крови.
– Куда направился, сучонок? – остановил мальчика Кулиев. – Наверх, в комнату! – И сильно толкнул в лоб.
Мальчишка послушно стал подниматься наверх.
– И не высовывайся из своей конуры! – велел ему Кулек. – Иначе морду откушу!
Яму выкопали в дальнем углу участка.
Не включая освещения, вытащили труп из дома.
Грэг и Кулиев были пьяны. Они молча, сосредоточенно, с тупым безразличием сбросили Жору в яму и стали забрасывать землей.
За соседскими заборами – с одной стороны и с другой – бесились собаки, но парни не обращали на них внимания, продолжая закапывать убитого.
Наконец сровняли яму землей, засыпали сверху мусором и старыми листьями.
Отправились в дом.
Налили еще по стакану, выпили.
– Как пацан? – спросил Кулиев.
Грэг бессмысленно пожал плечами.
Кулиев зашел в комнату, где лежал Никитка, достал из кармана шприц, ампулу.
– Не надо, – пьяно попросил Грэг. – Не надо, Кулек.
– Закройся.
– Не надо, помрет ведь пацан.
– Ты же не подох? – оскалился тот. – Пошел!
– Не надо! – Грэг сильно ударил по руке Кулиева.
Шприц упал на пол. Кулиев злобно посмотрел на подельщика:
– Тварь! – И двинул в его лицо ногой.
Грэг рухнул на пол.
Кулиев достал новую ампулу, вогнал шприц в руку Никитке.
– Будет слаще спать. И никуда не убежит.
За окном светало.
Первым от бесконечного звона в ушах проснулся Кулиев. Спьяну не сразу сообразил, что это, потом до него все-таки дошло – звонили в ворота. Растолкал тяжело спящего Грэга, объяснил:
– Звонят…
– Кто? – не понял тот.
– В ворота звонят! Выйди глянь.
Грэг поднялся, его сильно занесло, но на ногах он все-таки устоял. Посмотрел в окно, во дворе никого не увидел. Звонок продолжал трещать.
– Кто это может быть?
– Выйди и узнаешь.
– А если?..
– Что?
– Вдруг батько?
Кулиев дотянулся до лежащего рядом пистолета, махнул приятелю:
– Получит в лобешник… Вали.
Грэг стал спускаться по лестнице на первый этаж. Кулиев пристроился у окна, снял оружие с предохранителя, стал ждать.
Грэг подошел к воротам, крикнул:
– Кто там?
– Сосед! – раздался мужской голос. – Что там у вас?
– Что? – Парень откинул запор, увидел перед собой крупного мужика лет пятидесяти, повторил вопрос: – А что у нас?
– Собаки выли всю ночь! Ничего не случилось?
Грэг оглянулся. Пожал плечами:
– Вроде ничего…
– Полчаса жму на звонок, – объяснил сосед. – Испугался, нет ли беды. То собаки воют, то никто не открывает.
– Все нормально, – отмахнулся Грэг и натянуто улыбнулся. – Спасибо за заботу. – Закрыл ворота, зашагал к дому.
По пути потоптался по тому месту, где был зарыт Жора, нагреб ногами еще побольше листьев.
Кулиев по-прежнему стоял у окна.
– Кто?
– Сосед. Говорит, собаки выли ночью.
– Правда, что ли, выли?
– Мертвечину чуют. – Грэг тяжело рухнул на смятую постель.
– Черт… надо быстрее с пацаном решать. А то как бы не оказались в мышеловке. – Кулиев дотянулся до пачки с чаем, опорожнил ее почти до половины в железную чашку, налил воды, поставил на газовую плиту и стал готовить чифир.
Костя и Антон Крюков возвращались с рыбалки, неся в руках плетенки с хорошим уловом. Шагали неторопливо, расслабленно, предвкушая хороший ужин.
Обиталище Антона было совершенно необычным. Невозможно было догадаться, что здесь живут люди – полянка, а на полянке зеленый холмик, в котором прорезан небольшой и незаметный вход, правда, за ним скрывалась мощная бронированная дверь.
Внутри жилище было отделано так, что ему могли позавидовать классные столичные квартиры: отличная мебель, стены в строганом дереве, мягкие паласы на полу, на стенах – коллекция дорогого оружия.
– Каждый раз прихожу сюда, и каждый раз дух захватывает, – сказал Костя. – На хрен жить в городе, если тут все – и воздух, и жратва дармовая, и хоромы царские. Для себя строил?
– Нет, для тебя, – хмыкнул Антон.
– Я серьезно. Женат?
– Бог миловал.
– А кто, кроме тебя, здесь бывает? Друзья, подруги? Родственники?
– Тебе сразу все выложить или по порядку?
– Но ты же для чего-то его строил?!
Антон расхохотался:
– Костя, ты меня достал! Строил для того, чтобы никакую шваль не видеть, и, если крепко жизнь прижмет, сховаться и не высовываться.
– И никто не знает о такой землянке?
– Ты! Но если когда-нибудь кому-нибудь трепанешь, то и ты забудешь. – Крюков оглянулся, жестко поглядел на Костю. – Помни это, ладно?
Нина Пантелеева встретила Кузьмичева в дверях своего кабинета, проводила его в уютную комнатку отдыха. Строго одетая, бледная, сосредоточенная, она изящно сидела на кушетке, вопросительно и выжидательно смотрела на гостя.
– Есть новости? – поинтересовалась она.
– Есть. В ближайшие день-два будут результаты…
– Деньги я практически собрала.
– Два миллиона?
– Пока один. Завтра привезут второй.
– Думаю, деньги не понадобятся… – Сергей подсел к Нине поближе. – Кто должен привезти тебе недостающий миллион? Если не секрет, конечно.
– Секрет, – усмехнулась она. – Хотя это теперь уже не имеет значения.
– Ты продала акции? – Кузьмичев неотрывно смотрел ей в глаза.
– Пока еще не продала. Но продаю…
– За миллион?
– За миллион.
– Кому?
– Мне бы не хотелось называть конкретное имя.
– Почему?
– С одной стороны – это коммерческая тайна. С другой – ты будешь огорчен.
– Естественно. Потому что этот господин становится моим партнером. Часть акций у него, часть – у меня. Кто?
– Маргеладзе.
– Ты с ума сошла.
– Наверно. Но у меня не было другого выхода.
– Как минимум – ты могла посоветоваться со мной. В конце концов, предложить мне акции. Я бы их купил… Зачем ты это сделала, Нина?
