Суетливо забегая вперед, худенький официант что-то услужливо бормотал Студенту, но тот ничего не слышал — оробел от торжественного великолепия коридоров, залов, через которые они проходили.
Его ждали в просторном ресторанном кабинете, где царил полумрак.
С высокого потолка низко опускалась овальная лампа, освещая лишь искрящуюся хрусталем сервировку стола, даже очертания трех кресел — в одном из них, перелистывая страницы тетради, сидел незнакомый Студенту человек — были смутно различимы.
— Поздравляю с победой? — Чуть привстал он, указывая на кресло справа. Неспешно налил в свою рюмку коньяк, а Студенту искристый лимонад, — Отныне крепкие напитки для вас табу.
Студент не знал, что означает «табу», но переспросить не решился.
— Закусывайте, не стесняйтесь.
Как и тогда, в вагоне, Студент стал есть быстро и жадно.
Окинув его оценивающим взглядом, незнакомец снова углубился в тетрадные записи.
— Я попросил бы вас немножко поработать сегодня, — сказал он через некоторое время, не поднимая головы. — Как на ринге. Не возражаете?
— Конечно! — За такой ужин Студент готов был отстоять десять раундов. — Но, простите, товарищ, как вас звать-величать?
Незнакомец оторвался от тетради, снова наполнил свою рюмку.
— Ну вот, — сказал с легкой досадой, — меня уже и в «товарищи» записали… Не надо. Я как-то отвык от этого слова. Знаете его историю?.. Еще в начале прошлого века пиратствовал, разбоем занимался на Волге знаменитый Яшка Гундосый… Когда он нападал на очередную баржу, то звучно кричал своим архаровцам: «Товар ищи!..» А отсюда и пошло гулять по Руси «товарищи»… Нехорошо получается: мы еще и к делу не перешли, а вы уже товар требуете…
— Да я так, по привычке, — попытался оправдаться Студент, — Все же говорят…
— Не надо, как все. Живите по-своему, как считаете нужным… — Студент был смущен, но неспешный доверительный говорок незнакомца вызывал симпатию, слова звучали мягко, сердечно: — Зовут меня Олег. Я работаю вместе с Графом. А просьба такая. Скоро сюда придут трое. Хитрая и алчная обезьянка в очках и две гориллы. Неважно, кто они. Скажу только, что эти люди присвоили большие деньги, которые принадлежат нам с Графом. Обезьянка сядет за стол, а гориллы встанут у дверей. Я попрошу вас, к примеру, сказать официанту, чтобы подали квас с хреном. Вы пойдете к дверям и там двумя ударами уложите горилл… Вот и все. Сможете?
— Конечно! — с готовностью откликнулся Студент, откладывая на край тарелки обглоданную кость куриной ножки. Тут же спросил, смелея от сытной пищи: — А вы представляете какую организацию?
Олег задумчиво глянул в темный угол, словно вопрос прозвучал оттуда, сказал темному углу:
— Помнится мне такая история. Бригада шахтеров попала в завал. Они знали, что скоро погибнут от нехватки воздуха, и стали исповедоваться, честно рассказывать все о себе, о любовных интригах, об отношении друг к другу… Но их спасли. И знаете, что произошло? Бригада распалась. Шахтеры не могли уже работать вместе, они возненавидели друг друга… Вот такая мне припомнилась история… Так что, давайте, Студент, и мы погасим свою любознательность. Будем держаться подальше, чтобы сохранить уважение. К чему омрачать подробностями наше доброе сотрудничество? Любое откровение обнажает в человеке звериные чувства. Я бы…
Но он не успел завершить фразу. В распахнувшуюся дверь вбежал вертлявый человек — ну точно сравнил Олег: обезьянка в очках.
— Сердечно, сердечно благодарю вас, Олег, что дали согласие на встречу… Это большая, большая честь для меня…
За ним выросли и стали по краям двери, широко расставив ноги, как эсэсовцы, двое круглорожих блатняг. Кепки, коричневые костюмы, сапоги гармошкой.
Обезьянка удобно устроилась в кресле. Словно не слыша его любезных слов, Олег повернулся к Студенту:
— Ну что они там, уснули? Напомните, пожалуйста, о квасе с хреном…
Студент размеренно, вроде бы недовольно направился к выходу. Он уже все продумал… Апперкот… Левому — левой, правому — правой…
Хрястнули в тишине зубы. Один из блатняг, стукнувшись головой о косяк, сполз на пол. Другой — левая сработала не совсем точно — отшатнулся, скривился от боли и, склонившись набок, вытянул из-за голенища нож… Пришлось снова работать правой… В солнечное сплетение…
Теперь лежали оба. Студент виновато повернулся к Олегу:
— Извините… Сразу не вышло…
— Ничего. Садитесь к столу.
Он позвонил в желтый колокольчик, стоящий возле раскрытой тетради.
Стремительно вбежал официант. Вытянулся, преданно ожидая заказа.
— Отнесите этих пьяниц в мою машину. Да проследите, чтобы они из нее не удрали…
Глаза обезьянки дрожали под толстыми стеклами.
— Это не по правилам, Олег… не по правилам… Мы же джентльмены…
— Ошибаетесь, дорогуша, вы лишь затасканная осьмушка джентльмена, обмылок человека… — Олег говорил сонно, лениво, как и прежде, обращаясь к кому-то в темном углу. — Дипломатической беседы у нас не будет… Где деньги?
— Вот они… — Обезьянка сдвинула тарелку, выставила на край стола кожаный чемоданчик. Щелкнули запоры, и Студент ахнул: полный, битком набитый деньгами! Столько он в жизни не видел…
Вероятно, Олег заметил его ошалелое лицо и, взяв из чемоданчика три пачки, бросил перед ним на стол. Банковские ленты обозначали сумму: «пять тысяч рублей». Пятнадцать тысяч! С ума сойти…
— Это ваши. Оденьтесь прилично, постригитесь у хорошего парикмахера, сходите в баню…
Студент не верил своим глазам, своим ушам… На такие деньги можно… но его восторженно-сумбурное воображение отключил сурово-властный вопрос Олега:
— А где же валюта?
Обезьянка в кресле уменьшилась вдвое.
— Валюты нет… Ее не было в сейфах…
— Откуда у вас такая патологическая жадность? — Олег примолк, ожидая ответа от того, невидимого, в темном углу, потом внезапно поднялся: — Едем к вам домой! Но если и там не откроется тайник с валютой, то… то вам известно, как карается обман…
Обезьянка в очках с трудом втиснулась на сиденье вместительной «Победы» рядом с двойниками-гориллами. Один из двойников безжизненно откинул голову к заднему окну машины. Студент даже перепугался, жив ли? Другой стонал, зажав рот и нос грязной пятерней, из-под которой на лацканы пиджака стекала кровь.
Сев за руль, Олег протянул Студенту пистолет.
— Не сводите с них глаз. Одно движение — стреляйте…
Долго бежала машина по вечерней Москве. И все это время Студент, крепко сжимая рукоятку пистолета, со смешанным чувством затаенного страха и сладостного всевластия грозно посматривал на трех притихших пленников.
Он насторожился, а минут через десять всерьез испугался, когда наконец осознал, что за ними неотступно мчится какая-то машина, часто ослепляя его броским светом фар.
— Нас преследуют, — стараясь придать своему тону равнодушие, прошептал он.
Олег усмехнулся.
— Неужели я похож на волка-одиночку? Гляньте, впереди тоже машина. Это наш эскорт.
На пустынной набережной, подрулив вплотную к бетонному парапету, Олег остановил машину.
— Вам не кажется, Студент, что уж очень сильно смердит? Будьте любезны, вон того, крайнего, передайте старику Нептуну. Ему надо освежиться…
Это было сказано так буднично и весомо, что Студент, как робот, вышел из машины, сунул пистолет в карман и, взвалив на плечо тяжелую гориллу, перебросил его через парапет. Шумный всплеск, быстрые круги волн и снова ленивая речная гладь.
Сзади словно коротко ударили палкой по жести. Студент обернулся: вторая горилла вывалилась на асфальт, распластав руки, только ноги были вверху, в машине.
— Туда же! — донесся усталый голос Олега.
И этого вода приняла жадным всплеском, поглотила, умиротворенно отогнав волны.
Обезьянка в очках дрожала, закрыв глаза, только повторяла жалобно:
— Не по правилам, Олег… Не по правилам…
В кривом переулке их уже ждали темные фигуры. Очкастую обезьянку вытянули из машины и почти на руках понесли к дверям каменного домика.
В богато обставленной заграничной мебелью комнате он грохнулся на колени, стал яростно отдирать лаковый плинтус. Из открывшейся щели вытянул бумажный сверток.
Олег принял сверток, слегка подбросил его на ладони, как бы взвешивая.
— Простите, но это тысячная доля того…
— Все! Это все!!! — рванулся истерический вопль снизу.
— Тише, дорогуша… — произнес Олег успокоительно, как доктор больному. — Нельзя же так крупно надувать своих партнеров… Это по меньшей мере безнравственно… Я должен принять суровые меры. Вы поймете меня, как юрист юриста: сила наказания не в жестокости, а в неотвратимости… — Он наклонился к стоящему рядом парню: — В санаторий его…
