— Что с тобой случилось?
— Боже мой, да ничего. Вернее, все сразу. Бенни, моя голова и все остальное… А иногда болят ноги. Даже не знаю, почему.
— И что они сказали? Те врачи?
— Отдых, покой, нервы. Придурки долбаные! Один из них даже спросил, не балуюсь ли я наркотиками. Господи! Конечно, ведь я уже так давно не…
— Пэт, я все понял.
— Так ты принесешь мне выпить, или мне закатить истерику? Помнишь, какое крепкое пойло мы пили? У тебя, случайно, больше нет?
— Успокойся, Пэт. Я сейчас вернусь.
Он встал и вышел.
У него остался последний пакетик, спрятанный в кармашке часов, и уже внизу, стоя у бара, он использовал его так же, как делал прежде. Выбрал бутылку с самым молодым виски и, высыпав в стакан половину содержимого маленького белого пакетика, приготовил для нее то, что ей и было нужно.
После чего снова поднялся наверх и наблюдал за тем, как она с жадностью пила, отчего ее лицо сделалось еще непригляднее. Затем девушка принялась расхаживать по комнате, по-прежнему продолжая дергать себя за ухо, и он заметил, что она опасливо обходит стороной мебель, как будто боится, что та может наброситься на нее и покусать.
— Ну а теперь, когда ты вернулся, давай поскорее уйдем отсюда, — попросила она. — Должны же быть на свете места получше, чем это. — Она широким жестом обвела комнату. — Те места, куда мы могли бы с тобой отправиться. Только ты и я. Ну, что скажешь? — Она вопросительно уставилась на него. Он оставался абсолютно невозмутимым. — Слушай, Тейпкоу, в чем дело? Ты опять затеваешь какую-то игру? Снова начинаешь корчить из себя крутого?
— Пэт, выслушай меня. — Он не был уверен, что выбрал самый подходящий момент для такого разговора, но она уже очень скоро начнет ловить кайф, и тогда ей вообще ничего будет невозможно втолковать. — Ты задержишься здесь на некоторое время. Я останусь с тобой. — Он выдержал паузу. — Я буду с тобой, Пэт. Ты слышишь, что я тебе говорю?
Ее глаза были закрыты, а лицо медленно начинало расплываться в блаженной улыбке.
— А-а-а, — глубоко вздохнула она.
— Пэт…
— Не ори, Бенни. Я прекрасно тебя слышу. — Она опустилась на диван и положила руку ему на колено. — Ну так в чем же дело?
Выражение ее лица становилось все бессмысленнее, а взгляд затуманился. Зелье подействовало слишком быстро; она отключалась. А он так и не успел ничего объяснить.
— Не переживай, Бенни. Ты же делаешь все, что можешь.
Она улыбнулась ему.
— Ты о чем?
— О виски, Бенни. Об этом крепком, горьком виски. Теперь я вспоминаю, как это было в тюрьме. И здесь ты сделал то же самое, да, Бенни? Приправил его кое-чем.
Он был потрясен, и бессмысленная улыбка, все еще блуждавшая на ее лице, лишь усугубляла его шок от услышанного.
— Бенни, я все понимаю. Ты пытался помочь, не так ли, милый? — Она поцеловала его в щеку. — Спасибо тебе, любимый.
Она лишь усугубляла все еще больше, напоминая ему о том, о чем и сам уже множество раз твердил себе, и при одной только мысли об этой чудовищной лжи он содрогнулся, словно от боли.
— Разве я не права, милый?
Эх, если бы не Пэт… И почему ей, именно ей было суждено стать главным действующим лицом обоих его планов — благородного и подлого?
Она говорила, не повышая голоса, спокойно и рассудительно, и это тоже неприятно поразило его. Видимо, чем больше у них стаж приема наркотиков, тем дольше им удается сохранять ясность мысли даже под кайфом. Во всяком случае, она говорила вполне обдуманно и разумно:
— …И это решит сразу обе наших проблемы, Бенни. Я останусь здесь, хлопот со мной у тебя не будет. Ты же разберешься с моим папашей. — Она усмехнулась. — И я желаю тебе успеха и всяческих удач в этом деле. — Она замолчала, словно задумываясь над только что сказанным; а затем ее лицо снова посерьезнело. — А за это, любимый, я попрошу совсем немного. Просто сделай так, чтобы я была счастлива. Ладно? — Она глядела ему### прямо в лицо, но не видела, как изменилось его выражение, когда до него дошел истинный смысл ее слов. — Ты будешь доставать мне героин. Понемножку, время от времени, и я не буду доставлять тебе никаких хлопот. Договорились?
Когда же он в конце концов снова обрел дар речи, то сказать ей было уже нечего.
— Хватит улыбаться! — рявкнул он. — Хватит строить из себя идиотку!
— Или буду… — Теперь на ее лице не осталось и тени былой улыбки, оно казалось безжизненным и застывшим, словно каменная маска, а в голосе появился металл. — В доме полно телефонов, а эти безмозглые придурки готовы просто в лепешку расшибиться, лишь бы выполнить любой мой каприз. Так что имеется тысяча нехитрых способов…
Он устал сражаться сразу на дюжине фронтов. Он любил порядок во всем и не имел привычки хвататься за новое дело, не закончив старого.
— Идет, договорились. И когда все это закончится…
— Да, Бенни, конечно. — Она встала с дивана и подошла к окну. — Конечно, конечно, конечно. — А затем начала кружиться, глядя на то, как развевается подол ее юбки.
— Пэт! — Но его вопль был устремлен в пустоту. Она была уже на другом конце комнаты и, сидя за роялем, перебирала клавиши. Точно так же, как это делал Тобер. Последними словами Тобера — Бенни хорошо помнил это — были: «Пожелай мне удачи!»
Альверато шел первым, затем Бенни, и замыкал шествие Берди. Никто специально не выстраивал эту процессию, просто такой порядок следования свиты казался чем-то само собой разумеющимся, когда Большой Эл наносил визиты или отправлялся куда-либо по делам. Войдя в дом, они оказались в прихожей, убранство которой было выдержано в черном с золотом. Турок проводил их в библиотеку, где уже дожидался Пендлтон. Его пристальный взгляд был устремлен на приближающегося к нему Альверато; пришедшие же, в свою очередь, не спускали глаз с Пендлтона, который тоже был не один.
— Пенди, да ты не стесняйся, присаживайся, — пригласил Альверато с таким видом, как будто он был хозяином этого дома. Затем смерил оценивающим взглядом двух громил, стоявших за креслом, в котором сидел Пендлтон, и третьего, оставшегося у двери. — Это что-то новенькое. Прямо как в старые добрые времена. Пенди, ну ты меня просто удивляешь. — Напустив на себя доверительный вид, Альверато перегнулся через стол. — Предпочитаешь работать по-старинке, да? — И он расхохотался.
Они расселись вокруг стола, громилы же остались стоять на своих местах на манер каменных изваяний. Бенни попытался поймать взгляд Пендлтона, но безуспешно. Еще один хороший знак. По крайней мере однажды ему уже удалось пробудить в Пендлтоне человеческие чувства. Еще немного, думал он, еще совсем немного, и Пендлтон дойдет до нужной кондиции, когда расколоть его не составит большого труда.
— Ладно тебе, Пендлтон, а теперь убери отсюда своих псов и давай поговорим о деле. — Альверато закурил сигару.
Они остались в комнате, но отошли на достаточное расстояние, чтобы не слышать говоривших.
— Итак, Пенди, я очень не люблю, когда меня обманывают, и для тебя исключений делать не собираюсь. Ты же по этой части превзошел сам себя, но меня, ублюдок, тебе больше провести не удастся.
— Ну что ты, Альверато. У меня даже в мыслях не было ничего подобного. Просто еще одна предосторожность, я бы так это назвал. Предосторожность, которая…
— Ладно, хватит трепаться. Давай лучше поговорим о телеграфном пароле. Что ты там поменял?
— Только подпись.
Альверато мельком взглянул на Бенни, уголки губ которого приподнялись в едва заметной ухмылке.
— Вместо «Альфред Б. Кент» нужно ставить просто «Альфред».
— Черт возьми, — чертыхнулся Альверато. Бенни молчал. — Ты что-то еще хочешь мне рассказать?
— Нет, — помедлив самую малость, ответил Пендлтон. И лишь теперь в первый раз за все время взглянул на Бенни.
Бенни по-прежнему молчал.
— Пендлтон, если ты решил мне соврать, — Большой Эл взмахнул рукой с зажатой между пальцами сигарой, — то просто вспомни о том, что у тебя, между прочим, есть дочь.
— Ты недооцениваешь мои умственные способности, — вздохнул Пендлтон, но никто не обратил внимания на то, как это было сказано.
— Итак, перейдем к операции по получению товара. Давай выкладывай все как есть, четко, ясно, без утайки. А мой мальчик Бенни будет слушать очень внимательно, чтобы быть готовым подхватить знамя, выпавшее из твоих рук, когда ты, Пенди, удалишься от дел.
На это Пендлтону ответить было нечего. Он расстелил на столе морскую карту. А затем заговорил, но по всему было видно, что делает он это с крайней неохотой.
— В своей ответной телеграмме синьор Липпи, как ты, наверное, помнишь, сообщает время и место передачи товара в Италии. Твой агент — я сообщу мистеру Тейпкоу имя человека, с которым мы обычно работали, — выходит на связь с человеком от Липпи, у которого ему и надлежит забрать героин. Твой агент расплачивается за товар и держит его у себя до прибытия в порт судна, намеченного тобою для отправки груза.
