Через несколько дней планировалась более серьезная игра. Айвори по просьбе Рэчел передал Скэлли приглашение.
— Будет Сюзан. Обязательно приходи. — Айвори сказал это с ухмылкой. Когда Скэлли учился в школе, девчонки с такой же ухмылкой сообщили ему, что одна девочка, влюбленная в него, будет ждать его на вечеринку…
Так в чем же вопрос? Ах да, почему бы не расправиться с Рэчел немедленно? Нет, еще не пришло время. А почему не пришло? Просто не пришло, вот и все.
Рэчел уже вышла из кладовой и сменила комбинацию цифр на замке. О черт! Она набрала другой шифр, заменив лишь последнюю цифру. Люди и здесь причудливы. Они не меняют комбинацию полностью, а довольствуются заменой только последней цифры, чтобы не тратить время для открывания замка. Именно так он и был закрыт первоначально. Он не обратил на это внимания, набрав текущий год, а когда замок не открылся, он попробовал набрать цифры предыдущего года. В тот момент, когда приехала Рэчел, он беспорядочно набрал цифры, и она наверняка заподозрила что-то неладное, но виду не подала. Сев в джип, она выехала из конюшни и закрыла ворота. Скэлли услышал стук задвижки и вставляемого колышка. Она не должна была заметить, что ворота были закрыты не так, как всегда. Почему Рэчел не выяснила, кто прятался в конюшне? Ведь она могла применить имеющееся у нее оружие. А черт ее знает, почему Рэчел поступала именно так?
«Ну что теперь будешь делать, придурок? Теперь спускайся вниз, ищи окно и выбирайся отсюда, безмозглый дурак.
Привет, а это еще кто?»
Скэлли убрал ногу с верхней перекладины лестницы и залез в свое укрытие. Ворота приоткрылись, вошла Сюзан Сейнт Майкл. Закрыв за собой ворота, она повернулась и осмотрелась. На ней были надеты голубые джинсы, черный свитер под горло и такого же цвета спортивные ботинки. Лоб она повязала цветастым платком. Вылитая коммандос. Что скрывалось за внешней оболочкой Сюзан? Она не курила сигареты и травку, не пила, не нюхала наркотики. Сюзан вела себя хладнокровно, когда рок-звезды и прочая шушера набрасывались на нее с упреками. И что это за женщина по имени Боб, которой она звонила? И что это за тревога о ком-то по имени Кэрри, ночевавшей у какой-то Дженифер, но не забывшей о дне рождения Сюзан? А может, она все-таки «нарк»? Тогда он попался в ловушку. Все эти дни Скэлли вел себя неосторожно, убедительно играя роль негодяя, не думая о последствиях. Именно так он катался на лыжах, не контролируя себя, — значение имела только скорость.
Сюзан направилась от ворот к кладовой, успокаивая лошадей, потревоженных частыми утренними визитами и готовых лягнуть любого, кто к ним приблизится. Сюзан взяла замок в руки, заменила последнюю цифру комбинации. Замок открылся. А она умна. Или хорошо обучена? Или все вместе? Постояв пять минут, Сюзан закрыла кладовую и направилась обратно.
Неожиданно ворота распахнулись и Скэлли увидел Рэчел, что-то державшую в руках. Он не знал этому названия, поскольку не разбирался в оружии, но это что-то выглядело зловеще и угрожающе. Стоящий рядом с Рэчел Ник Айвори тоже держал оружие. Никто не проронил ни слова. Сюзан развязала косынку и встряхнула головой. Рэчел подошла вплотную к Сюзан и, обыскав ее, подтолкнула к выходу. Ник посторонился, пропуская женщин, и закрыл ворота на защелку.
Одна из кобыл протяжно и устало вздохнула.
Барнс сидел без рубашки в старых брюках цвета хаки, положив ноги на обеденный столик в студии на Девятой улице, пропахшей ароматами кафе «Балдуччи», и водил пальцем по страницам книги с биографией Дианы Арбус. Бегло просматривая книгу при свете, падающем из кухни, он размышлял над словами одного свидетеля, который говорил, что для поколения битников большее значение имела игра на там-тамах и танцы до утра, чем умение писать картины в стиле экспрессионизма.
В жизни все к этому и сводится — большее значение имеет стиль твоей жизни, чем твое мастерство и профессионализм. Джоанна никогда не понимала его беспорядочные половые связи, неверность, как она выражалась, которые были для него всем. Он трахался, потому что умел это делать, и это было для него главным.
Барнсу очень хотелось разбудить спящую на раскладном диване дешевую проститутку, позвать Джоанну, чтобы эта телка рассказала его бывшей жене, как ей было хорошо с ним. Комната была настолько мала, что диван невозможно было разложить, и поэтому Барнс сидел, а потаскуха крепко спала, потому что он ее оттрахал хорошо, ну просто превосходно. «Джоанна, неважно, хороший я муж, отец, кормилец или плохой. Главное — это то, что я хорошо трахаюсь. Скажи ей это ты, как тебя там».
Маргарет. Так звали эту проститутку. Ее имя совсем не подходило женщине, одетой в розовокрасное кожаное платье, отороченное бахромой на рукавах и на бедрах, ярко-красный бюстгалтер и пояс с чулками, обутой в белые кожаные ботинки. Все это дополняли серебристо-бирюзовый массивный браслет и пять нитей бус. Ее обесцвеченные волосы были начесаны и покрыты лаком.
Барнс подцепил ее в кафе «Балдуччи», куда он заглянул, чтобы взять итальянские лепешки на обед. (Если живешь в студии, куда доносятся запахи из «Балдуччи», то нужно есть приготовленную в этом кафе пищу). Она стояла в очереди перед ним в кассу, держа в руке баночку йогурта и яблоко. Яблоко упало. Наклонившись, он поднял его и сказал: «На, Ив». На это она грубо ответила, что он ее с кем-то путает и что ее зовут Маргарет. Барнс сказал, что недавно читал книгу, действие которой происходит в Сан-Антонио, и где последними словами главного героя было: «Техас… Техас… Маргарет…» Маргарет удивилась, сказав, что по книге Сэм Хьюстон не умер.
Маргарет приехала в Нью-Йорк из Флориды и остановилась временно у кузины на Чарльз-стрит, пока не найдет работу помощника фотографа (биография Арбус принадлежала ей) и жилье. Ее кузина-лесбиянка («тетушку Шарлотту хватил бы удар, узнай она об этом, но мне как-то все равно») проводила почти все ночи у подружки, оставляя Маргарет в одиночестве. Барнс предложил пойти к ней на Чарльз-стрит в надежде застать там кузину и ее подружку, но Маргарет выразила желание пойти к нему, она мечтала когда-нибудь жить в роскошном многоэтажном доме. Ее мечта не могла сбыться в ближайшее время; фотографы, которым она показывала папку с фотографиями кошек, хотели бы видеть ее перед объективом, а не за ним, предлагая ей сняться обнаженной: «Не порносъемка, детка. Мы делаем высокохудожественные вещи».
Зазвенел телефон, и Барнс мгновенно поднял трубку. Глянув на Маргарет, он пожалел, что притащил ее к себе. Он обольстил ее, когда они вместе обедали. Маргарет выказывала презрение в адрес мужчин, не видевших ее души за пышной грудью. Сейчас он ее презирал.
— Алло?
— Это Рэд, Джон, — сказал Сейлес. — Ты не поверишь в то, что я тебе скажу.
Барнс ждал.
— Ты помнишь того привратника в доме, где у Ван Митера была квартира на стороне?
Барнс молчал.
— Ну, неважно. Того привратника зовут Джорж Фостер. Ну, ты помнишь, это он рассказал мне, что в квартиру к Ван Митеру приходили молодые ребята. Мы с тобой думали, что, гм… Ты понимаешь, о чем я. Так вот, этот Фостер узнал одного из них, проходя по улице. A тут как раз полицейский выписывал штрафы за нарушение правил парковки. Привратник подошел к нему и объяснил, что он увидел парня, которого ищут, чтобы задать несколько вопросов по одному делу. Полицейский задержал этого парня. Вот и говори теперь, что полицейского не найдешь, когда нужно. У Фостера был мой номер телефона, который я оставил на всякий случай. «Коп» позвонил мне, и что ты думаешь?
Барнс ждал.
— Это Джек Коллинз. Наш Джек Коллинз. Не ты ли завербовал его, Джон?
— Он сейчас с тобой?
— Да, конечно.
— Ты в конторе?
— Да.
— Жди, я сейчас буду. — Барнс повесил трубку и потянулся. Его чуть не хватил удар, когда Маргарет, неожиданно обхватив его сзади, сжала его «хозяйство». Вырвавшись из объятий, он развернулся и наотмашь ударил ее по щеке.
— Эй, да ты что?
— Никогда так больше не делай.
— Что не делай, скотина? Совсем недавно тебе это нравилось.
Барнс достал из шкафа чистую рубашку и пару носков, которые стал натягивать, прислонившись к стене.
— Потрахал и забыл? Так, что ли? — обиженно спросила Маргарет, подперев щеку ладонью.
Ну прямо как одалиска.
Барнс вспомнил, как в одной книге Чандлера он прочитал о женщине неописуемой красоты, с которой можно было выходить, только вооружившись латунным кастетом. Маргарет красивой не назовешь, но тем не менее Барнс почувствовал себя Моисеем, странствующим по Красному морю, когда шел с ней те несколько ярдов от кафе до дома, где жил. Мужчины столбенели при виде ее форм. Несомненно одно: чтобы с ней пройти, нужен автомат «Узи».
— Я тебе позвоню.
Не успел Барнс одеться, как она встала, привела себя в порядок и, выйдя из комнаты, быстро спустилась по лестнице. Она даже забыла книгу. Барнс не ожидал, что она уйдет, не сказав ни слова, и пожалел, что не узнал ее фамилию. Тогда бы он смог позвонить ей, помириться и вновь встретиться.
