— Это весьма похвальная акция оценена общественным мнением. Я не об этом. Руководство города, так радушно открывшее вам путь к процветанию, живет на очень маленькую зарплату. Вы меня понимаете?
— Прекрасно.
— Прикиньте, если наши санитарные службы найдут в вашей водичке хоть одну бациллку, нам придется весь ваш бизнес закрыть. Но это только маленькая деталь. При желании поводов можно найти сколько угодно.
Олег поморщился:
— Можете не продолжать. Я подумаю, как помочь бедным чиновникам. Составьте мне список, кого вы конкретно имеете в виду, и себя не забудьте.
— Зачем же на бумаге? — Насторожился инспектор: — Дело деликатное.
— Я же вас не прошу указывать, зачем мне этот список. А фамилии руководителей, как я понимаю, не являются государственной тайной?
— Хорошо, я посоветуюсь с кем надо и с вами свяжусь. — Альберт Николаевич еще раз протянул свою влажную руку: — Очень удачная случайная встреча.
«Не очень удачная, и далеко не случайная», — усмехнулся про себя Голенев и пошел к машине. Его водитель уже минут десять, как прикатил на площадь и парился в ожидании директора. По дороге он снова встретил своего охранника. На сей раз бывший моряк улыбнулся, сверкнув золотым зубом, и поздоровался. По его словам, он ждал в парке девушку, а она опаздывала.
Вернувшись в офис, Олег вызвал к себе начальника летучего отряда афганцев. Майор Скворцов прибыл через десять минут. После отпуска они не виделись. Олег обнял Сергея, усадил в кресло. Лина принесла бутылку «Боржоми» и два фужера.
Дождавшись, когда посетитель утолит жажду, директор кооператива перешел к делу:
— На нас намечается наезд.
— Кто опять? — Удивился отставной майор: — Как будто Жвания успокоился. Я даже его людей в Лазоревске не вижу. За версту объезжают.
— Бандиты тут не при чем. — Заверил Олег: — Наши чиновники решили Голенева подоить. Скажи, среди лазоревских или сочинских ГБэшников афганцы есть?
— Дай подумать. — Скворцов наморщил лоб и забарабанил пальцами по столу: — В Сочах подполковник Лаптев. У нас в Лазоревске полковник Марджаков. Лаптев, кажется, охраняет границу, а Марджаков на пенсии. Чем конкретно занимался, не знаю. Знаю, что у него под Кундузом сына убили. А сам до последнего дня прослужил.
— Жаль, что ушел на пенсию. — Огорчился Олег.
— Из КГБ просто так не уходят. Уверен, связи у него остались.
— Организуй мне встречу с этим мужиком. Только без лишнего трепа.
— Попробую. Но что ты задумал?
— Пока точно не решил, но взяток эти подонки от меня не дождутся. Я найду, как потратить деньги с большей пользой.
* * *
Кащеев долго думал, как лучше подать свой финт с ремонтом приюта. Дождаться, пока до Олега информация дойдет по другим каналам, подсунуть записку через Чирика или позвонить самому? Был у него и запасной ход. Сделать благодетелем не себя, а Славу Стеколкина, как претендента на кресло мэра во время осенних выборов. Но этот вариант Кащеев отбросил сразу. Стеколкина выпускать на игровое поле пока рано. Бандит задумал сложную многоходовую комбинацию. Для ее успеха ему во что бы то ни стало необходимо добиться дружбы с Голеневым. А что может больше тронуть сердце бывшего воспитанника детдома, чем забота друга о его родном гнезде. Детдом станет второй акцией доброй воли.
Первая обошлась Кащееву дорого, пришлось застрелить Бакса и Треху. Терять Бакса бандиту вовсе не хотелось. Чирик, хоть был злобен и хитер, мозги у него работали слабее. Но лучшего жеста для начала дружбы с афганцем в голову не пришло, и он хладнокровно принес в жертву своего самого верного помощника. Убийство друганов он рассчитал заранее. Сообщая Голеневу, будто сам догадался, что шестерки после загула отправились на Вороний холм, Кащеев откровенно врал. Каждые полчаса официантка Света докладывала боссу, о чем в кабинете Какманду говорят его шестерки. Доложила Света и момент их отбытия. Кащеев к тому времени уже выпроводил чиновников и приготовился. На Вороний Холм он примчался раньше мстительной троицы. Только машину спрятал подальше. Притаившись у проселка, проследил, как они пошли на штурм. Про собаку ни он, ни Бакс ничего не знали. Ее появление могло испортить все дело. Но Пятак заколол пса. После этого Кащеев быстро прокрался к домику, спрятался за куст и затаился. Ждать пришлось недолго. Он выбрал самый эффектный момент для своего появления и предстал спасителем. Первый ход он выиграл. Голенев подал ему руку и сел в его Мерседес. Теперь предстоял ход второй, не менее важный. Если и здесь сыграть точно, можно добиться гораздо большего. И Кащеев решил позвонить афганцу и лично сообщить о ремонте детского дома.
* * *
Но раньше бандита позвонил Олегу Тихон Постников. Руфина Абрамовна пришла к мэру за советом, как ей поступать. Некий Кащеев решил за свой счет отремонтировать приют.
— Олег, объясни что происходит? Кащеев напугал Руфину. Приехал в детдом, сказал, что затевает, так сказать, ремонт. На тебя ссылался. Ты в курсе? — Удивленно вопрошал мэр.
— Нет, Тиша, об этом я ничего не знаю. С Кащеевым я перед отъездом виделся. Он оказал мне серьезную услугу и божился, что с криминалом покончил.
— Почему ты меня не оповестил?
— Не успел, Тиша.
— Что делать?
— Он же ремонт предложил? Пусть грехи замаливает. Кто знает, вдруг совесть у человека проснулась.
— Он не человек, а, так сказать, бандит. Боюсь такого к детям подпускать.
— Дай мужику шанс…
— Под твою ответственность.
— Хорошо, Тиша. Я отвечаю. — Голенев положил трубку. Информация требовала размышлений, но времени на это у Олега не было. Через полчаса в аэропорт Адлера приземлялся самолет с его молодой женой.
* * *
Тоня вышла в зал аэровокзала с небольшой спортивной сумкой на плечах. Увидев мужа, она остановилась и покраснела. За неделю, что молодая женщина провела в семье, она успела многое обдумать. Нередко ее посещала мысль, что ее любимый слишком торопливо решился на брак и, вполне возможно, теперь об этом жалеет. Тем и объяснялась ее нерешительность при встрече. Тоня готовилась сразу высказать Олегу свои сомнения, и если он захочет вернуть себе свободу, она смирится. Но Голенев так обрадовался, так засветились счастьем его глаза, что она тут же забыла все свои тревоги и крепко к нему прижалась.
— Я тебя еле дождался. — Воскликнул Олег, поцеловал жену в губы и повел к машине.
— У вас и вправду жара. Когда ты рассказывал, я не очень верила. А теперь сама вижу — настоящее пекло.
— А ты раздевайся. У нас в кофтах барышни не ходят. Даже замужние…
В машине Тоня кофту сняла. Хоть Олег и припарковался в тени, салон все равно накалился, как духовка. На скорости ветерок немного их охладил.
— Ой, Олежек, подожди! — Вдруг закричала Тоня. Голенев резко затормозил:
— Что случилось?
— Это же море! — Тоня в первый раз видела такую массу синей мерцающей под солнцем воды. Олег понял ее восторг и изумление. Для него море уже успело стать обыденной частью пейзажа. А для нее эта первая встреча.
Тоня выскочила из машины, перебежала дорогу, едва не угодив под колеса катившего навстречу грузовика, и бросилась к берегу. Ступив на гальку, скинула туфельки и шагнула в море.
Олег шел следом, с намерением отругать жену за беспечность на дороге, но увидев, как она трогает набегавшую волну, как пробует кружева пены на вкус, выговаривать ей ничего не стал.
— Тонька, ты еще накупаешься, а у меня через сорок минут деловая встреча. Давай я тебя отвезу домой. Кстати, наш домик стоит прямо на море.
— Ну погоди, хоть минуточку. Оно такое живое и ласковое. Я никогда не думала, что море такая прелесть!
Минуточку он подождал. Затем поднял жену и понес в машину.
А через пять минут они уже притормозили у калитки. Супруги Неледины ждали постояльцев у накрытого стола.
— Господи, какая она у вас молоденькая! — Воскликнула хозяйка. Алексей Михайлович держался строже. Но Олег видел, что и ему Тоня понравилась. Нина Петровна усадила гостью рядом с собой и потчевала не переставая. Для завтрака радушная дама приготовила столько еды, что ее хватило бы для взвода спецназа. Но за столом Олег долго сидеть не мог. Оставив жену на попечении гостеприимных хозяев, он покатил на деловую встречу.
Полковник КГБ Илья Семенович Марджаков хоть и ушел на пенсию, но продолжал следить за всем, что происходит в стране. Опытный чекист к переменам Горбачева относился настороженно, но без злобы.
Он знал о дружбе Михаила Сергеевича с бывшим шефом Лубянки Андроповым, которому был чрезвычайно предан. Полковник видел, что Горбачев разворачивает стратегию Андропова, но слишком либерально. Огромная империя требовала жесткого руководства из центра, а Горбачев вожжи ослабил. Последний Съезд народных депутатов показал всю опасность такого послабления. Делегации прибалтийских республик тут же воспользовались возможностью высказать свою ненависть к России. Они рвались выйти из состава Союза пока под благовидным предлогом экономической самостоятельности. Но лиха беда начало…
