Ознакомительная версия.
Но вдруг до Аси дошло, что с такой суммой наличности через аэропорт ее из страны никто не выпустит. Если деньги обнаружат, начнутся выяснения, полиция докопается до трупов… Может, лучше всего уехать в Крым, как хотел Егор?
Женщина уже выехала из Битова, когда ее осенила еще одна умная мысль. От трупа она избавиться не могла, но надо было хотя бы подобрать с пола чашечку, из которой пил Толик. На ней ведь остались отпечатки ее пальцев, а она не догадалась их стереть… Но Битово уже осталось далеко позади. Возвращаться – плохая примета, особенно если в доме труп.
Ася прошла километров сто, когда загорелась лампочка топливного датчика, она свернула на заправку, наполнила бак, рассчиталась, выехала на дорогу, но вскоре вынуждена была свернуть на обочину, поскольку машину вдруг стало тянуть в сторону.
Она остановилась, вышла из автомобиля. Как она и думала, спустило колесо. Но это было не самое страшное. С дороги вдруг съехал знакомый «икс-шестой» «БМВ», внедорожник остановился, перегородив ей путь. Из машины вышел Макс, слегка помятый, мрачный, с колючим взглядом:
– Какие люди!
Павельев раскинул руки в стороны, изображая радость встречи. Но еще казалось, он сделал так, чтобы удержать Асю, если она вдруг попытается обогнуть его и убежать.
– Ты что здесь делаешь? – Женщина смотрела на него недовольно и с подозрением.
– Да вот, мимо ехал… Что, колесо спустило?
– Спустило.
– Менять надо.
– Надо, – вздохнула она.
– А можно просто подкачать. Тут автосервис через два километра, там тебе все сделают, самой возиться не придется… Насос есть?
– Да, есть.
Егор укомплектовал ее машину – и набор инструментов купил, и домкрат мощный, и электрический насос. Ася открыла багажник.
– Куда столько вещей? – спросил Макс.
– Да вот, лето, на юг решила съездить, – настороженно глянула на него Ася.
– Ну, лето это хорошо… Давай, помогу вещи разгрести.
Он вынул из багажника один чемодан, взвесил его на руке, поставил прямо на землю и взялся за другой, тот, который с деньгами. Ася и понять ничего не успела, как он его раскрыл и заглянул внутрь.
– Ничего себе! – восторженно протянул Макс. – Сколько здесь? Четыре миллиона?
– Почему четыре? – потрясенно проговорила Ася.
Мимо проносились машины, людей как бы вокруг много, но, в сущности, сейчас она находилась наедине с Максом. Если вдруг что, никто ей не поможет.
– Да ничего…
Макс вроде бы собрался уходить к своей машине, но вдруг резко развернулся к Асе и ударил ее костяшками пальцев по шее…
Очнулась она в его машине, на заднем сиденье, где лежала связанная по рукам и ногам. Шея онемела, голова болит, перед глазами рябит. Машина тряско шла по плохой дороге.
– Куда ты меня везешь?
– На Истринское водохранилище, – не оборачиваясь, отозвался Макс.
– Зачем?
– Лодка у меня там и двухпудовая гиря. Дальше сама догадайся.
Ася представила, как будет тонуть с открытыми глазами в зеленоватой воде, пуская пузыри, и ее заколотило от страха. Руки и ноги у нее будут, как и сейчас, связаны, а тяжеленная гиря неудержимо будет тянуть на дно…
– Что я тебе сделала? – с ужасом спросила она.
– Твоя сестренка тебя сдала, она рассказала мне про твоего Егора.
– Про моего Егора?
– Да, про твоего Егора, который на деньги богат. Который эти деньги в девяносто седьмом году зарыл. Был такой разговор?
– Не было! – соврала Ася, мысленно осуждая себя за свой язык. И надо было ей спьяну растрепать тайну Егора.
– Ты можешь говорить все, что угодно, – хмыкнул Макс. – Но я знаю, что это деньги моего брата. Четыре миллиона. Их у него украл твой Егор. А ты, я так понимаю, украла их у него. Это явление называется, круговоротом денег в природе. Деньги возвращаются к своему хозяину. А ты отправляешься в расход… И Егора твоего мы выведем в расход…
– Его уже нет, – не выдержав нервного напряжения, призналась женщина.
Ася очень хотела жить, и ей казалось, что только правда могла ее спасти. Потому она рассказала про кладбище, про смерть Егора, а затем и Толика…
– И что теперь делать? – выслушав ее, озадаченно спросил Макс.
Ася думала, что он будет смеяться над ней, глумиться, оскорблять, но ее рассказ привел его в замешательство.
– А что ты сейчас делаешь?
– Выходит, что я тебя спасаю от ментов, – в раздумье пожал Павельев плечами. – Ты же от ментов убегала?
– Нет, просто уезжала. В Крым.
– Да мне все равно, куда ты уезжала… Мне важно знать, где брюлики.
– Какие брюлики?
– Граненые! На четыре миллиона! Егор твой увел их вместе с деньгами.
– Не знаю про них ничего…
– Ну, не знаешь, и ладно.
Макс остановился, сдал назад, развернулся:
– Обратно поедем. В Битово. Я тебя ментам сдам.
– Зачем?
– Затем, что ты преступница. Тебя судить надо. За убийство своего придурка Толика.
– Я его не убивала!
– Вот это ты ментам и расскажешь! А вдруг поверят?
Ася тяжко вздохнула. Не девочка она уже, жизненный опыт за плечами. Этот опыт и подсказывал ей, что не поверят ей менты.
– Да, он говорил мне про камни. Когда умирал, сказал…
– Что сказал?
– Про наколки сказал. В одной наколке деньги, в другой бриллианты.
– Что за наколки?
– На груди у него наколки были. Там крест у него на одной, ангел, мишка с соколом. А еще у него танк выколот был… Он говорил, что такие танки крутым зэкам выкалывают, но я-то знаю, что Егор не был крутым…
– Фуфло он тебе прогнал… Что там за танк был?
– Ну, обычный танк…
– Какой обычный? Обычный немецкий, обычный американский, обычный советский?
– Советский, «Т-34». Он там у Егора на столе стоял. Он сказал, что бриллианты в танке… Танк на столе стоял, ножки там передние длинные, танк на постамент похож. И у нас в парке танк на постаменте стоит, может, бриллианты там?
Макс вновь развернул машину и повез ее к своему брату.
Вкусный квас, ароматный, с запахом черного хлеба. Мелкие пузырьки пенились и, казалось, изнутри насыщали распаренное тело свежестью, а дух – бодростью.
Отличная у Юры Павельева банька, пар в ней особый – мягкий, обволакивающий. Распарилась Ася, разморилась, а холодный квас довел ее до состояния блаженства. Тело чистое, душа будто в космическом покое, сознание дремлет, но проклевывалась мысль, что неспроста Павельев устроил банный день. На Руси так принято – умереть человек должен в чистом. Вдруг одноногий брат Макса собирается ее убить?.. Ася улавливала эту мысль, но не развивала ее. Потому и не беспокоилась. Да и Павельев-старший не казался ей монстром, хотя Макс пугал ее своим братом. Говорил, что с ним не забалуешь. Дескать, ему человека убить, что плюнуть. Да и вид у Юры, честно говоря, далеко не ангельский.
Но чутье подсказывало, что не так страшен Юра, как о нем говорят. Хозяйство у него, и он сам его содержит – не до злодейств ему где-нибудь на большой дороге. А как вкусно он готовит! Не может человек с такими кулинарными способностями быть извергом. И хотя в жизни полно примеров, опровергающих это мнение, Ася желала думать именно так. Где-то вокруг бани бегал страшный Тамерлан, но хотелось верить, что Юра вернет пса в клетку, перед тем как выпустить ее отсюда.
Закутанная в простыню, она сидела в плетеном кресле-качалке. Из парилки приятно пахло горячим деревом и мокрыми дубовыми листьями. Чисто в предбаннике, но в полосе света из окна медленно и беспорядочно двигались, подобно мыслям в ее голове, блестящие пылинки. Влажная простыня просыхает от тепла разгоряченного тела. Состояние полной расслабленности, лень шевелиться. Но так ведь Юра и не гонит ее отсюда, тем более в собачьи зубы. И сам не ломится сюда, хотя мог бы запросто сорвать щеколду, на которую закрыта дверь. Мужик он здоровый, силы в руках много. Да и не только в руках… Но нет, не позволяет Юра себе ничего такого. Не обижает он Асю, не оскорбляет. Макс бы наорал на нее, мог он и ударить, если бы она вздумала играть с ним в молчанку, а его брату как будто все равно. Почти две недели обхаживал ее без всяких претензий на благодарность – кормил, с водой для питья, тела и стирки проблем не было, а ведь ее ведрами носить надо было. А еще нужду она справляла прямо в камере, а это все ему выносить приходилось. Ничего, не привередничал Юра. Иной раз ей казалось, что ему нравилось ухаживать за ней. Он заботился о ней, но при этом не требовал за это благодарности… Не похож он на злодея, но все-таки странный…
В дверь вдруг постучали.
– Кто там? Сто грамм?
– Без ста грамм, – услышала она густой, с прокуренной хрипотцой голос Юры. – Давай, выходи!
– А собака?
– Нет, собаки.
– Значит, она кусаться не будет?
– Нет.
– И я не кусаюсь. Может, сами ко мне зайдете?
Лень было подниматься, но все-таки Ася подошла к двери, открыла щеколду и успела вернуться в кресло еще до того, как та открылась. В предбанник зашел Павельев. Внешне он напоминал своего брата – тот же разлет бровей на высоком лбу, тот же нос, такое же очертание лба, только черты лица более грубые, будто рубленные топором. Макс утончен, ухожен, а этот не сказать что запущен, но следит за собой без особого рвения. Стрижка короткая, свежая, но в ней чувствовалась набитая, но скупая на творчество рука какого-нибудь деревенского мастера. Лицо выбрито до синевы, но из носа и ушей пробиваются волосы, брови опять же бы не мешало слегка пощипать… Глядя на него, Ася вдруг поймала себя на мысли, что совсем не прочь поработать над его внешностью. Да и одежду бы не мешало сменить – джинсы на нем убогие, мешковатые, клетчатая рубашка не выдерживала никакой критики. Джинсы надо бы сменить, рубаху получше подобрать, шляпу кожаную купить – Юре очень бы подошел осовремененный ковбойский стиль, и не важно, что у него нет одной ноги.
Ознакомительная версия.
