Речь американца была красивой и плавной. Конечно же Анна легко улавливала прибалтийский акцент, выражавшийся в чрезмерном удлинении гласных звуков. «Но вообще-то молодец», – подумала она.
– Господин Громилаар, – жестко, но вежливо сказала Захарьина. – Никакого расследования деятельности вашего московского представительства здесь нет. Были открыты два уголовных дела об исчезновении престарелой Эммы Марковны Розенфельд и об исчезновении ее сына Владимира Борисовича Розенфельда – главы вашего московского представительства. В рамках этих уголовных дел выяснились такие обстоятельства, которые представляют несомненный интерес не только для органов следствия, но, я полагаю, что они будут также интересны для руководства вашей компании. У нас есть определенные сомнения относительно того, что вы в полном объеме представляли то, чем занимался в Москве Владимир Борисович Розенфельд. Разрешите я коротко в процессуальных рамках расскажу вам то, что нам удалось установить достоверно и что подкреплено юридически обязывающими показаниями сотрудников московского представительства. Нескромный вопрос: вы уже встречались с господином Кляйном или другими сотрудниками представительства?
– Нет, – ответил Громилаар, – я сразу попросил о встрече с вами. Но, конечно, координаты и вводные дал мне господин Игорь Кляйн.
«А ты хитер, – подумала Анна. – Может, ты и не все знаешь, но подозреваешь, что здесь какая-то грязь. Не хочешь даже кончиком пальца замараться, молодец!»
– Итак, выслушайте мой короткий и правдивый рассказ.
Анна блестяще умела готовить саммари самых запутанных и «ветвистых» уголовных дел. Сложную картину расследованиядвух непростых дел она сумела ярко и образно изложить американцу не более чем за 10 минут.
– Вот такие дела, – закончила Захарьина.
– Вы меня огорошили, так говорят русские? – в глубокой задумчивости сказал американец. – Я вижу, что, по-видимому, мы допустили ослабление контроля за деятельностью нашего московского представительства.
– Дорогой мистер Громилаар, – сладчайшим голосом утешила его Анна, – разрешите, я выскажу свои предположения, подчеркиваю, только предположения о том, как сотрудники вашего московского представительства начали проявлять, прямо скажем, преступную самодеятельность. По-видимому, ситуация в нашей стране в 90-х годах прошлого века произвела на менеджмент американских компаний неизгладимое впечатление. Стало ясно, что для того, чтобы сделать что-то в России, а особенно сделать выгодно, нужно подмазать, дать на лапу и все в том же духе. Скажем прямо, я как работник правоохранительных органов не считаю такие соображения беспочвенными. Поэтому ваше руководство и, прежде всего, вы сквозь пальцы смотрели на обналичивание сумм, переводимых московскому представительству для, скажем так, коммерческого подкупа работников нефтяных компаний. Вы, дорогой мистер Громилаар, наверняка читали сочинения Николая Васильевича Гоголя и прекрасно помните, что взятки назывались в николаевской России рекомендательными письмами за подписью князя Хованского?
Взгляд американца потеплел.
– Как вы знаете, наше государство активно борется со всеми проявлениями коррупции и подкупа, но успехи здесь пока что невелики. Но ваши московские сотрудники затеяли грязную игру за вашей спиной. Я ни секунды не допускаю мысли о том, что история с подменой оборудования могла быть санкционирована штаб-квартирой.
– Что вы, что вы, – буквально застонал Громилаар. – Это кошмар какой-то. Это губит все наши планы. Как такое могло произойти?!
– Но вы же не хотели действенного контроля, боялись замараться малой грязью, а влипли вот в такую историю. У нефтяной компании Газойл из-за этих махинаций авария с гибелью людей. Сейчас служба безопасности Юнгфрау также ведет тотальную проверку. Уверена, что в отношении оборудования и технологий, поставленных Колорадо Текнолоджис такую же проверку проведут и другие наши отечественные компании. Мы вообще собираемся вызвать экспертов из вашего центрального офиса. Вам трудно будет сохранить высокие позиции, если не вы инициируете глубокую и всестороннюю ревизию восточного направления в деятельности Колорадо Текнолоджис.
– Конечно, вы правы, госпожа генерал, – хмуро признал Громилаар.
– Тогда я думаю, вы согласитесь ответить, на мои вопросы.
– Конечно, конечно, – закивал американец.
– Скажите, пожалуйста, – продолжала Анна, – почему вы раньше не обеспокоились отсутствием Владимира Розенфельда?
– Так не было причины, – удивился Громилаар. – Розенфельд рассказывал мне, конечно, по-своему историю с его мамой, попросил у нас отпуск – он ему полагался. Более того, он попросил нас о визовой поддержки для его мамы. Ей, конечно, и так бы дали визу. Но с поддержкой из Штатов все гораздо лучше и быстрее. Бумаги на его отпуск были оформлены. После чего Владимир позвонил мне и сказал, что уезжает за матушкой в Санкт-Петербург. Я спросил, не нужна ли наша помощь. Он мне ответил, что сам спасет ее от брата-бандита. Через неделю он собирался вылететь к нам. Мы считали, что Розенфельд в отпуске.
– Стоп, стоп, стоп, – перебила его Анна. – Когда был этот телефонный разговор?
– Он был в первые дни июля. Но если нужна точная дата, я позвоню своей секретарше, которая ведет учет всех моих переговоров.
– Замечательно, – сказала Захарьина, – вы меня очень обяжете. Тогда второй вопрос. У вас есть какие-нибудь планы по реформированию вашего московского представительства?
– Конечно нет, – удивленно ответил Громилаар. – Мы дождемся завершения вашего расследования. Я все доложу президенту компании и будем думать, что нам делать с нашим замечательным бизнесом в Москве.
– Вот это-то меня и интересовало. Мы все были бы заинтересованы, – продолжала наступать Анна, – чтобы, во-первых, мы по возможности выявили взяточников, а, во-вторых, и это главное, – предотвратили бы кошмарные аварии, аналогичные тем, которые произошли в компании Газойл. Я думаю, что вам самим надо проверить все и начать взаимодействие с нашими нефтяными компаниями. Постараемся вместе предотвратить самое худшее.
Когда Анна заканчивала эту возвышенную тираду, раздался звонок.
– Да, – ответила она в трубку, – заходите ко мне в кабинет.
Открылась дверь, и вошли Анохин вместе с симпатичным молодым человеком. Лицо Громилаара, сидевшего напротив входной двери, выразило крайнюю степень неподдельного изумления. Он прошептал: «Ху из ит?»
– Мистер Громилаар, – безразличным тоном ответила Захарьина, – это так, один наш свидетель. Не берите в голову. Мы же с вами уже заканчиваем.
– Но ведь это молодой Розенфельд!
– Да, – ответила Анна, – следствие по этим неприятным делам наполнено вот такими необыкновенными сюжетами. Давайте прощаться, – Анна опять начала входить в образ светской дамы. – Очень рада была познакомиться, – весело сказала она.
– А уж как я рад, вы не представляете, – через силу выдавил из себя Громилаар. – Сегодня я еще успею побывать в нашем московском представительстве. А завтра вылечу в Астану. Вы разрешите связываться с вами, если у нас возникнет в этом необходимость?
– Буду очень рада, – сказала Захарьина и проводила американского гостя до двери. Она была довольна, как прошел разговор с высокопоставленным американцем. Анна подбежала к своему столу, схватила трубку прямого телефона, связывающего ее со Смирновым, и весело сказала: «Все в порядке, прошло как по маслу, – ворковала Анна. – Когда будет время, вызовите меня, я доложу поподробнее».
Закончив разговор со Смирновым, Анна обратилась к молодому человеку, которого привел Анохин.
– Владимир Михайлович, сразу хочу предупредить вас, что наш разговор может иметь, а может и не иметь никаких процессуальных последствий. Я настойчиво попросила майора Анохина организовать нашу встречу. Вы готовы сотрудничать со следствием?
Молодой человек на секунду задумался, а потом сказал:
– После того как Андрей Алексеевич чуть ли не под дулом пистолета привел меня сюда, разве у меня есть выбор?
