Ознакомительная версия.
Разговор не пошел дальше вежливого «Как ты себя чувствуешь?». Смятенный холодным тоном Александры, Кис быстро распрощался и повесил трубку.
Александра посмотрела на сестру.
– Встанешь или еще поспишь? – нежно спросила она, разглядывая отекшее лицо девушки.
– Встану. Саш, знаешь, что мне приснилось? Мне снилось это кольцо… Рука с кольцом… Она меня била.
Александра похолодела.
– Не думай об этом, – ответила она спокойно. – Забудь. Это был кошмар. Как и все остальное. Тебе сделать чаю или кофе?
– Кофе… Я есть хочу, знаешь!
– Ну, вставай потихоньку… Осторожно… Вот так… Не делай резких движений, голова может закружиться! Теперь иди прими душ, а я приготовлю поесть…
Когда Ксюша с мокрыми волосами, завернутыми в полотенце, вышла из ванной, стол уже был накрыт и будоражащий запах кофе носился по квартире. Александра, усевшись за стол вместе с сестрой, рассказывала ей вчерашние события, которые Ксюша помнила смутно. Ксюша слушала с задумчивым видом, вопросов не задавала и, когда сестра закончила, произнесла:
– Он мне ночью приснился, этот человек…
– Ты мне уже об этом говорила, – несколько сухо ответила Александра.
– Помнишь, ты меня расспрашивала про аэропорт – действительно ли Тимур был там и все такое? Я все старалась вспомнить его лицо, у меня тогда не очень хорошо получалось…
Ксюша замолчала, намазывая гренку тонким слоем масла. Александра подождала и поинтересовалась осторожно:
– И что с того?
– Он мне приснился ночью. И я во сне увидела его лицо. Теперь я его хорошо помню.
Александра отправила гренку в рот и несколько минут сосредоточенно хрустела ею. Она словно чувствовала, что Ксюша что-то недоговаривает, что сестренка приготовила ей какой-то сюрприз, скорее неприятный…
И она не ошиблась.
– И еще, знаешь, Саш… Я этого человека видела однажды…
– В аэропорту, я знаю.
– Нет, в другой раз. Здесь, в твоем подъезде.
– Ты что?! Это невозможно!
– Ты знаешь, у тебя на втором этаже есть сосед, Кирилл? Я ему нравлюсь, и он пытался со мной заговорить несколько раз… Он совсем неинтересный, но неудобно ведь никак не ответить… И я однажды ночевала у тебя и уходила от тебя в университет, ты оставалась дома… Но на улице я столкнулась с Кириллом и остановилась, чтобы с ним поболтать… Я видела, как подъехал «Мерседес» к твоему подъезду. И человек вышел из него… Это был он. Тот самый, Тимур, которого убили. Он вошел в твой подъезд.
– Ну и что? – холодно, слишком холодно спросила Александра.
– Этот Тимур с кем-то знаком здесь! Надо сказать об этом Алексею!
– Мало ли с кем он знаком! Алексею нужно искать убийцу, а не знакомых!
Реми все еще витал в своих мыслях, поглядывая за окно, когда его окликнул Кис.
– Видишь ли, тут есть одна странность… Смотри сюда, – ткнул он пальцем в рекламные разработки Тимура. – Здесь наброски по рекламным роликам самого разного характера – то магазин, то пылесос, то детское питание, то женские прокладки. Они сделаны Тимуром очень схематично: видимо, Тимур задавал основную идею, а дальше работала группа сценаристов, художников и прочих специалистов… И Тимур не вдается в уточнения, в них нет ничего конкретного, никаких деталей, кроме одной: почти на всех актерах, которые снимаются в видеороликах, будь то реклама газонокосилки или питьевой воды, должна быть одежда от Версаче. Как ты думаешь, почему?
– Андрей Зубков, – ответил Реми.
– Он занимается, среди прочего, «от кутюр»!
– И на нем был халат марки Версаче.
– Но ведь Версаче убили?
– Фирма-то существует. Начнем с Андрея?
– Нет. С временного директора, Анатолия Николаевича. К Андрею нельзя ехать с пустыми руками.
То, что Анатолий Николаевич был не рад их появлению, было понятно издалека. Лицо его было испуганным и недовольным одновременно.
Кис не раз размышлял о странном оптическом эффекте: выражение лица человека издалека куда красноречивей, чем то, что видится вблизи. Захваченное на расстоянии, будь то глазами или объективом камеры, лицо словно несло на себе печать: этот трус, этот вор, этот просто законченный подлец. Но, как ни странно, при приближении то же самое лицо вдруг оказывалось искренним, обаятельным, доброжелательным, милым… Кис не знал, в чем тут фокус – в том ли, что лицо успевало сменить выражение, или просто «большое видится на расстояньи», как из космоса видны все перепады морского дна, не различимые глазами купальщика, который находится к этому дну несравненно ближе… Но доверял он, несомненно, впечатлениям издалека.
Кис тихонько толкнул Реми в бок и прошептал: «Глянь, аж затрясся, свинина!» – «Чего он боится, как ты думаешь?» – так же шепотом спросил Реми. «Он трус, у него это на морде написано. И потому он боится всего».
Анатолий Николаевич утомил их отнекиваниями. Делали ли рекламу для фирмы Зубкова? Нет. Лично для Зубкова? Нет. По любому другому заказу, но на одежду Версаче? Нет.
– А это как прикажете понимать? – ткнул ногтем в распечатки из компьютера Тимура Кис. – Сплошные Версаче?
Безостановочные пожатия пухлых плеч временного директора вызвали головокружение у детективов, и Кис велел ему прокрутить ролики.
Вне зависимости от предмета рекламы, версачевские медузы и росписи мелькали повсюду – на спортивных костюмах, на джинсах и купальниках, на поясах и солнечных очках; а на «серьезной» одежде было просто написано «Версаче Классик».
Врио был растерян:
– Я художественным производством не занимался при Тимуре, не знаю, почему здесь марка Версаче… Но у нас нет никакого контракта на рекламу Версаче, клянусь вам!
Растерялись и детективы. Некоторое время прошло в задумчивом молчании. Анатолий Николаевич взбодрился и велел принести кофе для гостей.
– Спроси его, какие еще рекламные средства задействует их агентство, кроме видеоклипов, – шепнул Реми Кису.
– Это зависит от заказа, – охотно откликнулся временный директор. – Можем сделать кампанию в прессе, уличную стендовую рекламу…
– Ля пресс? – откликнулся на знакомое слово Реми. – Пресса – это любопытно, у нас тут завелось много знакомых журналистов… Спроси его, Кис.
– В прессе вы что-нибудь делали по рекламе Версаче? – посмотрел Кис на вновь струсившего директора.
– Нет.
– Послушайте, Анатолий Николаевич, – Кис придвинулся к нему поближе и доверительно заглядывал в глаза, – может, вы просто забыли? Может, вы посмотрите ваши деловые бумаги?
– Я лично, – вдруг гордо выпрямился Анатолий Николаевич, и его полные щеки порозовели, – лично занимаюсь учетом всех наших заказов! И заверяю вас, что знаю их наизусть!
– Ну что ж… – Кис поднялся. – Спасибо и на том. Можно от вас позвонить?
«Ваня? – говорил он в трубку, кося одним глазом на «свинину». – Пойди-ка, милок, в библиотеку и посмотри, что было в прессе по поводу Версаче за… примерно последние два года».
Разработки Тимура по рекламе как раз покрывали этот период.
«Да-да, где-то как раз после его убийства. Как только будут результаты, звони на мой мобильный».
Анатолий Николаевич ерзал на стуле и смотрел на детективов преданными честными глазами. Киса от него уже тошнило, но нужно было сделать еще один звонок – Андрею Зубкову.
Однако его домашний телефон не отвечал. Кис набрал рабочий номер Зубкова, указанный на переливчатой визитке, но там нежный девичий голосок сообщил, что Андрей Палыч на совещании и освободится не ранее пяти…
На дачу! – решили дружно детективы и покинули Анатолия Николаевича, к его заметному облегчению, которое он неумело пытался скрыть, суетясь у дверей и суя сыщикам на прощание свою потную мягкую ладошку.
Реми поразил резкий контраст между неухоженностью раскисших от осеннего дождя дорог поселка, неприглядностью газонов (если таким словом можно было назвать полосы стихийно разросшегося бурьяна, тянувшиеся по обочинам слякотной проезжей части) и добротными и дорогими, хотя и безвкусными по большей части домами, видневшимися за заборами. «Дачей» Тимура оказались хоромы, которые они заметили еще издали, при въезде в поселок. Это был огромный трехэтажный дом из красного кирпича, увенчанный двумя башенками с острыми жестяными крышами. Обнесенные высокой кирпичной стеной, по верху которой сидели вдобавок железные прутья-пики, выкрашенные в зеленый цвет, хоромы были похожи на небольшую крепость. Сплошные зеленые ворота были глухими. Площадка перед ними была усыпана мелким гравием. Возле них висело переговорное устройство.
Кис нажал кнопку и минут десять объяснял мужскому нелюбезному голосу, кто они такие и зачем явились. Наконец створки ворот разъехались и детективы ступили во двор.
Прямо у ворот была будочка, из которой навстречу им вышел неприветливый белокурый парень лет двадцати шести. Его старая рабочая куртка не скрывала фигуры атлета, а хмурое лицо не оставляло сомнений, что парень этот чертовски красив.
Ознакомительная версия.
