Ознакомительная версия.
Три огромные комнаты квартиры четы Гаенко были заполнены лежащими в беспорядке вещами, бумагами и прочим, чему не место на полу. Шубы и куртки, статуэтки, акции «Газпрома» и «Норильского никеля», семейные фото и книги — все было перемешано в кучу, словно в этой квартире искал иголку для нитки дед-склеротик.
Сначала Копаев подумал, что его опять опередили. Но когда дошло дело до шкатулок с золотыми изделиями, а их было три, он передумал. Если квартиру осматривали криминально настроенные типы, они скорее удавились бы в шестиметровой уборной Гаенко, нежели оставили бы драгоценности и меха. Прихватили бы и ценные бумаги, и аппаратуру, от количества которой рябило в глазах.
Когда в квартире что-то ищут, но не находят, остается перерытым все помещение. Зачем рыть дальше, если уже найдено главное? Сейчас же Антон убеждался, что в квартире ничего не искали. Здесь недавно случилась истерика. Недавно — это чуть более двух суток назад, еще до того момента, когда стало известно о тройном убийстве в офисе «Эсмеральды». Именно тогда Антон организовал розыск места основного пребывания управляющего и его семьи. Но никто из тех, кто наговаривал Сидельникову адреса, не назвал этот.
Эмма Петровна. Замечательная женщина Эмма Петровна через час после того, как Копаев позволил Шульгину выйти из бильярдной, вдруг позвонила и сказала, что вспомнила квартиру, в которую однажды привозила Гаенко документы. Разочарования от того, что она не вспомнила два дня назад, опер УСБ не испытывал. Приехали бы они в тот вечер, вещи в квартире лежали бы точно в таком же положении, что и сейчас. Разве что чуть менее запыленные.
Копаев думал над другим вопросом. Зачем генералу Шульгину, явному и единственному кандидату на пост первого заместителя начальника полиции, убивать собственного подчиненного? Откуда генерал Шульгин знал, что у Гринева в рукаве пистолет? Вот это вопрос так вопрос!.. Таким образом ретивый до службы генерал решил прикрыть тылы начальства? Такие случаи в природе уже бывали: советники сенаторов своими руками убивали проституток только за то, что те переспали с их шефами и могли оказаться опасными свидетелями. Охрана президента отравила киноактрису… Правда это было давно, доказательств тому так и не нашли до сих пор, а потому утверждать, что она просто передозировала, противозаконно.
Быть может, Чубасов сказал: «Реши эту проблему, мой первый заместитель Шульгин», — и Шульгин пошел решать эту проблему таким образом, какой он нарисовал для себя из стона, рвущегося с уст начальника.
— Сколько стоит эта квартира по рыночным расценкам? — спросил Антон у начальника ЖЭКа.
— Ну, миллион долларов, наверное, — ответил тот, предполагая, наверное, что оказывает неоценимую помощь следствию.
— Видел, Сидельников, — ухмыльнулся Антон. — Миллион и еще на столько же барахла в квартире. Ради чего такие жертвы?
Сидельников промолчал, распознав в иронии риторический вопрос, Полянский же был откровенен и прямолинеен:
— Страх за убийство.
— А чего ему бояться, капитан? В полночь Гаенко спокойно вышел из офиса, поболтал с кассиршей, махнул у стойки рюмку «Смирновки» и, лениво высасывая лимонный ломтик, вышел вон. У парня было беспечное настроение, и он никак не походил на человека, который только что кого-то завалил. Экспертиза определила время смерти с разницей в два часа, так что я на месте Игоря Викторовича уже давно пришел бы в полицию и сказал: я не убивал. Нет, Полянский, здесь другое… Здесь игра на интерес. Чтобы управляющий казино да не умел расставлять приоритеты, делая ставки?
Что хотел сказать Копаев, Полянский не понял. Сидельников догадывался, но, поскольку его мнение никто не спрашивал, тоже промолчал. Начальник ЖЭКа вообще хотел уйти, и побыстрее. Понятые чувствовали себя виновными за то, что в квартире не оказалось трупов или хотя бы нескольких килограммов героина.
На выходе из подъезда Антон поймал за руку пытавшегося прошмыгнуть мимо него мальчишку:
— Здесь живешь?
— Да, — десятилетний крепыш шмыгнул носом и вытер нос. — В двадцать четвертой.
— А кто в двадцать пятой живет, знаешь?
— Да. Гаенки, — и он посмотрел на пояс Сидельникова. Куртка опера была расстегнута, и из-под правой полы виднелась рукоятка пистолета. — А вы менты?
— Сто рублей хочешь?
— Да.
— Ты дядю Игоря и его жену когда в последний раз видел? — Порывшись в кармане, Антон выудил купюру и вложил в руку мальца.
— Дядю Игоря я видел два дня назад, — и мальчишка посмотрел на карман Копаева, который истолковал это движение глаз абсолютно верно.
— Ладно, — и в руке пацана появилась вторая купюра. — А его жену?
— А вчера у нас в квартире выключили газ. Когда выяснилось, что мама забыла зажечь спичку, мы чуть не угорели. Они уезжали вместе. Папа меня возил на городскую елку, а придурок с ватной бородой подарил мне машинку. У вас есть еще сто рублей?
— А почему ты решил, что они уезжали, а не уходили? — Сотен больше не было, и Антон, забрав из руки пацана сотни, положил в нее пятисотенную.
— Тетя Вера кричала в коридоре, что не поедет к родителям-идиотам дяди Игоря. Мама говорит, что завтра будет сериал про динозавров. А дядя Игорь кричал, что, если тетя Вера не поедет к его родителям-идиотам, тогда пусть она едет к своим родителям-идиотам. Мне вчера разбили нос.
Антон положил на пятисотенную сотенную:
— А что они еще кричали?
— Тетя Вера больше не кричала. Кричал дядя Игорь. Что ему повезло из-за каких-то дураков и он не собирается упускать этот шанс.
— Это все?
— Если есть еще сотня, я могу рассказать, как мужик из второго подъезда застрял в мусоропроводе и что он кричал.
Отпустив мальчишку, Копаев повернулся к спутникам:
— Кто что понял?
— Я одного понять не могу, — никак не мог выйти из состояния задумчивости Сидельников. — Как можно оказаться в мусоропроводе?
Родители Гаенко, которых жена Игоря Викторовича упорно называла идиотами, жили в деревне Белоносово, в часе езды от Екатеринбурга. Глава семьи, пенсионер Гаенко, занимался разведением пчел, супруга его, Марина Ниловна, собиранием трав. Больше там заниматься было нечем. Шансов, что управляющий казино находится там же и наблюдает, как его старик в накомарнике окуривает ульи, было мало. Однако информация требовала обязательной проверки.
— Время поджимает, — заявил Быков, выслушав на конспиративной квартире доклад Антона. — Заканчивай с Гаенко.
— Управляющий казино «Эсмеральда» в «Азов-сити» Гаенко — опора всего расследования. Без него трудно понять и подтвердить схему.
— Вчера мне из Москвы звонили. Волнение нашего начальника я понять могу. Ты не можешь вечно ходить с легендой московского «важняка». Кто-нибудь обязательно возьмется проверять тебя. И тогда может случиться беда. Люди в Генпрокуратуре в курсе, но что случится, если вдруг из отпуска выйдет кто-то в кадровом управлении и именно на него нарвется «проверяющий»?
— Я все понимаю. И делаю, что могу.
— Я знаю, Антон… И все же: поедешь в область, не работай с полицией. Если есть возможность, проси помощи в прокуратуре. Твоя легенда к тому обязывает, кстати.
Через четыре часа Кряжин, Сидельников и Полянский вышли из машины на перрон сомнительного автовокзала Белоносово. Собственно, это и не вокзал был, и не перрон, а место, где останавливаются автобусы, чтобы уехать из этой глухомани. Через тридцать секунд у них попытался проверить документы небритый старшина полиции, еще через минуту кудлатая собака попыталась цапнуть Полянского за штанину, а через три подошел пьяный мужик с ключами и сказал, что за сотню готов увезти всех троих куда угодно.
— Ты что, не видишь, что мы на машине? — удивился Полянский.
— Как хочешь, — отозвался мужик. — Сам подойдешь.
— Славное местечко, — прогудел Сидельников, высыпая в карман только что купленный у привокзальной бабки стакан семечек. Он где-то вычитал, что сигареты забивают трахеи смолой (ранее он этого не знал), и теперь, чтобы избавиться от дурной привычки курить, грыз семечки столь остервенело, что Антон посоветовал ему начать курить, дабы избавиться от дурной привычки беспрестанно шевелить влажными губами.
— Тут полиция есть? — спросил Антон пьяного мужика.
— Тридцатка, — кажется, тот знал где полиция.
Копаев посмотрел на него еще раз. Ситуация напоминала ему далекий две тысячи восьмой, когда он по заданию начальника УСБ Быкова приехал в командировку в Бурятию и, отказавшись ехать на строительном кране, просидел на вокзале девять часов.
Ехать неизвестно куда на японской иномарке по рельефу, пригодному разве что для автокросса, Антон не хотел. Идти пешком неизвестно куда не хотелось, а волнообразная дорога и наступающие сумерки могли усложнить задачу до максимума. Таксист стоял неподалеку и делал вид, что никого не замечает. Становилось понятной его фраза о том, что Полянский подойдет сам.
Ознакомительная версия.
