Ознакомительная версия.
— Так ты знаешь, что ее… — растерялась я, не в силах вымолвить слово «убили».
— Конечно. По-твоему, с какой стати я согласился помогать Родине? Девчонка мне нравилась, и она не заслужила того, чтобы какой-то урод… Как ее убили?
— Я не знаю, — ответила я. — Она пыталась сбежать. Видимо, чувствовала, что ей грозит опасность. Она была так напугана… — Я вдруг заревела, должно быть, сказалось напряжение этого вечера, я очень боялась, потому что не верила в помощь спецслужб и не верила, что смогу выпутаться из этой истории, ясно, что Аркадий хоть триста раз готов рискнуть жизнью, не своей, разумеется, а моей, лишь бы… А еще было жаль Регину. Я представила, как она лежит там, на этом острове…
— Эй, — позвал Саша. — Ты чего? Секретным агентам плакать не полагается.
Я торопливо вытерла глаза кулаком, забыв про косметику, разозлилась на себя, достала платок и привела лицо в порядок.
— До свидания, — сказала я, поднимаясь.
— Куда ты? — удивился он.
— В гостиницу,
— Подожди. В какую гостиницу?
— Я живу в нескольких километрах отсюда.
— Да? И что там за гостиница?
— Довольно убогая.
— Тогда зачем тебе жить там? Ах, ну да, ты же на задании. Слушай, мне кажется, ребята заподозрят неладное, если ты не останешься у меня.
— Они получили подтверждение…
— Нет-нет, ты не права. Этот Виталий представляется мне довольно злобным типом и недоверчивым. Вряд ли он вот так сразу успокоится, и если вдруг его что-то насторожит…
— Но мне надо ехать.
— Вовсе нет. Веди себя естественно. Мы встретились, ты во мне души не чаешь… Кстати, как мне тебя звать?
— Не знаю, — озадачилась я. — Наверное, Регина. Хотя нет, ведь в гостинице я остановилась под другим именем.
— Беда с секретными агентами. Столько имен, запутаешься. Но ведь есть же настоящее? Извини, но называть тебя Региной язык не поворачивается.
— Зови Софьей.
— Так тебя зовут Софьей? В самом деле, или это еще один псевдоним?
— Тебе-то что?
— Просто интересно. Ладно, Софья так Софья… лучше я буду звать тебя Беби. Это никого не удивит, и нет риска запутаться.
— Зови как угодно, — шагнула я к двери, — тем более что вряд ли мы еще хоть раз встретимся.
— Ничего подобного. — Он шустро поднялся и оказался рядом. — Беби, ты ничего не поняла. Я теперь тоже секретный агент, и не смотри так, это не моя идея, а Павлика. Он рассчитывает, что рядом со мной ты в безопасности. По крайней мере, я всегда могу позвать на помощь.
— Это очень смешно, — согласилась я. — Только не мне, должно быть, я не в том настроении.
— Тем более тебе следует остаться. Мужское плечо и все прочее… — Он взял меня за руку и притянул к себе, я попыталась вырваться, но не тут-то было, оттого и прекратила свои попытки.
— Если ты думаешь, что я останусь здесь ночевать и ты…
— Что это? — вдруг спросил он и пояснил:
— Что с твоей головой?
— Меня пытались убить.
— Да, жизнь агента не сахар. Садись вот сюда.
— Зачем? — насторожилась я, но уже села.
— Осмотрю твою голову.
— Ты что, врач?
— Да, — кивнул он, я, конечно, не поверила.
— В самом деле врач?
— Разумеется. Почему тебя это удивляет? Я добрый доктор Айболит. Лечу зверушек, лягушек и ставлю градусники бегемотам.
— Ты ветеринар? — догадалась я.
— Ну… а какая, в сущности, разница? Ты ничуть не хуже любой собаки.
Болтая подобным образом, он достал рюкзак из шкафа и извлек из него кожаную сумку, похожую на косметичку, только больших размеров. На свет божий появились лекарства, шприц и даже скальпель.
— Не надо, — пискнула я.
— Надо. К примеру, наложить шов. Волосы у тебя густые и очень красивые, уверяю, будет незаметно, я лишь чуть-чуть выстригу вот здесь.
— И я буду похожа на чучело.
— Не будешь. Рана небольшая, но глубокая, это опасно, можно занести инфекцию, к тому же так она очень долго не затянется.
— Я боюсь. Будет больно.
— Что за разговорчики? Секретный агент должен уметь сам себе удалить аппендикс, какой-то ты агент не настоящий. Больно не будет, я тебе обезболивающий укол сделаю.
— Собачий?
— Говорю, ты ничуть не хуже. Ну, зрение не то, нюх тем более, бегаешь плохо, а так ничего… — Я подумала, стоит обидеться или нет, и мысленно махнула рукой. — Глазки закрой, чтоб саму себя не пугать, и все будет хорошо.
Глазки я закрыла, а он сделал мне укол, после чего мысли в моей голове начали путаться, затем я ни с того ни с сего принялась рассказывать ему свою биографию. Впрочем, это, должно быть, происходило во сне. Он меня спрашивал, а я отвечала. Потом появился Аркадий, и я на него накричала, он стал меня уговаривать не беспокоиться, а я в сердцах послала его к черту. «Сон», — подумала я, потому что рядом с Аркадием увидела сестрицу и ее мужа, оба были печальными и с сомнением качали головой. Потом я куда-то бежала и очень боялась опоздать.
Вдруг все разом кончилось, я открыла глаза: сквозь плотно задернутые шторы пробивалось солнце. Я лежала на кровати, прикрытая простыней. Рядом сладко сопел ветеринар Саша, натянув простыню на самую макушку. Мое платье заботливо разложено на кресле, чтобы не помялось. Я хотела возмутиться, но напомнила себе: «Он врач. Хоть и собачий. И я ничем не хуже его пациентов, так он, по крайней мере, уверяет».
Я осторожно поднялась, потянулась за платьем, и тут он проснулся.
— Дай водички.
— А-а…
— В холодильнике, — пробормотал он, переворачиваясь на другой бок.
Я взглянула на часы: половина седьмого, встала, надела платье и пошла искать холодильник.
Выбор напитков оказался богатым, но он сказал «водички», я достала минералку, налила в стакан и отнесла ему. Он высунул нос из-под простыни, выпил и, прищурившись, посмотрел на меня.
— Как дела?
— Меня тошнит, — призналась я, раз уж он у нас доктор.
— А чего вскочила ни свет ни заря? Родину по утрам спасать не надо, она еще спит. — Он юркнул под простыню и скоро засопел, а я огляделась, не зная, что делать.
Утро раннее, и неизвестно, смогу ли я сейчас добраться до своей гостиницы, с другой стороны, совершенно невозможно лежать в его постели. Я осторожно вышла на открытую веранду. Было очень тихо, и почему-то хотелось плакать. Я устроилась в кресле и стала наблюдать за работой уборщиков, которые вскоре появились у бассейна.
— Эй, — услышала я совсем рядом, открыла глаза и с удивлением поняла, что сижу на веранде, возле бассейна появились первые энтузиасты, ноги мои заботливо укутаны пледом, а друг животных стоит в трех шагах и весело посмеивается. — Пора завтракать, — сообщил он. — Кстати, звонил кто-то из твоих друзей. Спросил Регину, я послал его к черту. Не обидишься?
— Пусть он обижается, — ответила я и сладко зевнула.
— Завтрак уже в номере. Хочешь, устроимся здесь?
— Я только умоюсь.
— Ты и так выглядишь прекрасно. Мордаха маленько измученная, но это лучше, чем огнедышащий взгляд борца за идею. Терпеть не могу эмансипированных женщин. Ну за каким чертом тебя понесло в секретные агенты? По башке получать? Вот уж радость.
— Что ты пристал? — разозлилась я. — Никакой я не секретный агент. Просто под руку подвернулась. Пригрозили тюрьмой, что мне было делать?
— А тюрьмой за что?
— За трупы.
— Иди ты… Кого пришила?
— С ума сошел? Я помогала Кириллу, потому что… дура, одним словом.
Саша поставил поднос на стол, там были кофе, рогалики, джем и масло, и принялся уминать все это за обе щеки, не забывая болтать.
— Ты ешь, ешь, — потчевал он меня. Я выпила чашку кофе. — Кто такой Кирилл? — В этом месте я насторожилась.
— Мне велели молчать об этом.
— Кто велел?
— Аркадий… из спецслужбы.
— А-а… тогда молчи. Выходит, ты не секретный агент. Не знаешь, кто убил Регину?
Я не донесла рогалик до рта, положила на тарелку, внимательно глядя на Сашу.
— Ты любил ее, да? И хочешь найти убийцу?
— Само собой. Любил и хочу. Все хорошие парни в кино, которые я смотрел, всегда хотели.
— Прекрати… — нахмурилась я. — Тебе просто нравится изображать из себя циника. А на самом деле ты согласился сотрудничать только для того, чтобы найти убийцу.
— От тебя ничего не скроешь, — вздохнул он и добавил с надеждой:
— Ты мне поможешь?
Я облизнула губы.
— Я не могу… Они отправят меня в тюрьму, правда, отправят. К тому же я так ничего и не поняла. Толку от меня никакого.
— Это уж мне судить. Рассказывай, — заявил он, глядя на меня светлыми глазами, в них читалась насмешка, но я почему-то была уверена, что за ней он прячет боль.
Я представила себе Регину, и мне вдруг стало обидно: она казалась совершенно обыкновенной девушкой, а теперь выяснилось, что кто-то любил ее так, как меня никогда и никто не любил. Эти мысли показались мне недостойными, и я совершенно неожиданно для себя ответила:
— Хорошо.
И все рассказала. Саша слушал внимательно и хмурился, чем больше слушал, тем больше хмурился.
Ознакомительная версия.
