Дальше господин Петерс ничего интересного для себя не прочитал.
Ларионов не назвал совместное предприятие, но его название Петерс знал отлично. Предложения "Морбера" он читал и одобрил ещё до передачи их русской администрации. Официального ответа ещё нет, но, судя по публикации, ответ готовится положительный. Значит, предстоят переговоры. Кому же поручить их? Руководители СП Стукалис и Панкратов ничего не знают и не должны знать об "особых интересах" высшего руководства. Кстати, для них — самая высокая фигура — Хартс, учредитель СП. Второй учредитель Панкратов, также как и присоединившиеся к "Морберу" другие руководители фирм, — фигуры декоративные. Основной капитал дал Хартс и не их дело, кто же дал деньги самому Хартсу.
Как ни крути, но не дать полномочия Хартсу, — значит пустить свои собственные интересы на самотёк. Этого допустить нельзя. Что ж, решено. А может быть, самому поехать? Нет, это трудно будет объяснить Совету директоров банка. Там люди умные, поймут…перестанут доверять. Нельзя засвечивать свои личные интересы. Итак, — Хартс. Позвонить русским и попытаться ускорить начало переговоров, поручим русскому же — Панкратову. Ему такое задание даст Хартс. А потом — он же, Хартс, возглавит нашу переговорную группу. В неё войдут Панкратов, он, конечно, искренне поддержит нашу готовность "взять" участок Сосняка для проведения инженерных работ, Стукалис — пусть торгуется за выгодные условия и Эльнорд. Он проследит, чтобы нужный участок не выпал из переговоров. Какой дать статус Юхану, — пусть Хартс решит… Но придётся и его посвятить…Нет, пока не стоит. Ещё раз нажму на государственные интересы. А там видно будет…
Официально Эльнорд приехал в область для встречи с Генеральным директором фирмы "Нью-Балтикон" Барсуковым… Он должен был… Впрочем, — это официально.
Как только он остался один в отведенной ему комнатушке, он позвонил в редакцию газеты и вежливо попросил помочь ему связаться с корреспондентом газеты Гориным. Ему ответили, что Горин — нештатный сотрудник газеты, постоянной связи с ним нет, но обещали сообщить Горину о звонке господина Эльнорда, если он оставит для Горина свои координаты или телефон. Поблагодарив за любезность, Юхан Карлович оставил телефон гостиницы, предупредив, что будет в городе ещё два дня…
Звонок от "корреспондента" Горина раздался вечером второго дня.
Эльнорд сообщил, что очень заинтересовался заметкой о предстоящем возобновлении поисков янтаря, так как давно "болен" этой проблемой, и попросил сказать, у кого можно узнать подробности? Возможно, он окажется полезным для будущей разведки.
Дальнейший их десятиминутный разговор оказался бесплодным. Горин, ссылаясь на обязанности газетчика, хотел узнать, что может сообщить поисковикам господин Эльнорд, а Юхан Карлович уклонялся от конкретного ответа, так как "возможно, информация не имеет ценности" и он не хочет оказаться в ложном положении творца сенсаций.
Единственное, что узнал Эльнорд, что поиск предполагается вести вне государственного плана по "частной инициативе финансирующей фирмы" и начнётся он весной уже недалёкого будущего года.
Караваев после доклада Горина о разговоре с Юханом в свою очередь доложил начальнику Угро что "рыба начала клевать", — предложение начальства о кодовом названии операции хотя и не было принято, рыбацкая терминология казалась уместной.
Эльнорд тоже позвонил своему боссу о том, что факт возобновления поисков янтаря подтверждается, выйти же непосредственно на геологов пока не удалось.
Ещё один телефонный разговор.
Панкратов позвонил в Управление архитектуры области.
— Здравствуйте, господин Ларионов! Вас беспокоит Панкратов из Санкт-Петербурга, один из со-директоров фирмы "Морбер".
— Здравствуйте, Александр Степанович. Мы с вами некогда работали по проблеме портов в области, слушаю вас.
— Как же, отлично помню, Вилен Николаевич. Мне показалось не удобным напоминать об этом, но я рад, что вспомнили вы. Я хотел бы узнать, рассмотрели ли вы нашу записку о намерениях? Из публикации в газете я понял, что она вас заинтересовала… Или ещё кто-то внёс схожие предложения?
— Нет, Александр Степанович. С газетчиками я говорил именно о ваших соображениях. Но принять к рассмотрению ваши предложения, или отклонить их, — не моё право. Я доложил руководству области о них. Доложил с положительной оценкой. Ответа пока не имею, потому и не могу пока ответить вам… Кстати, я получил замечание за преждевременные откровения с газетой… Ничего, переживу.
— Спасибо за поддержку. Следует ли мне самому написать в областную администрацию по этому поводу?
— Полагаю, что нет. Но решайте сами. Я же свяжусь с вами, как только получу санкцию: да или нет.
— Что ж, буду ждать. Всего хорошего.
* * *
Караваев уже привык делиться с Ларионовыми новостями по их "общему" делу.
В этот вечер он, как всегда предварительно позвонив, зашёл к ним после "собачьего" времени. На выгульной площадке они с Ларионовым не виделись. Обычно часы прогулок их собак не совпадали.
— Хорошо, что вы зашли, Павел Дмитриевич, — сказала Э.И., когда они разместились за столом с кофе. Я сама собиралась сообщить вам, что звонил Юхан. Он снова приехал. Как и в тот раз очень многословен и приторно любезен. Говорит, что ему передали моё письмо перед самым отъездом. Что он не успел побывать в архиве, чтобы сделать необходимые выписки, но обязательно сделает их, когда вернётся. Что он рад моему письму и надеется, что наш запоминающийся, — это он так сказал, — контакт возобновится…
— Что Эльнорд в городе, я знаю. Наш сотрудник тоже с ним пообщался. К сожалению, пока предъявить ему претензии не за что. Да и, пожалуй, рано. Из слов Квасова, — я вам рассказывал, — следует, что Юхан фигура не самостоятельная. Ограничив его, мы окончательно потеряем надежду выйти на Хартса или ещё более значимую личность… Может быть, действительно на Петерса. Вы не отталкивайте его категорически, Э.И. Кто скажет сейчас, как пойдёт дальше наша игра с… убийцами. А вы, В.Н., не расскажете подробнее о разговоре с Панкратовым?
Ларионов подробно пересказал утренний разговор с Ленинградом. Спросил, в какой степени он может в разговоре с областным начальством коснуться своего сотрудничества со следствием.
— Коснуться придётся обязательно, Вилен Николаевич. Я говорил как-то, что ваша и моя задачи совпадают не полностью. Я обязан поймать преступников, вам нужно искать выгоду для области, для развития побережья. Признаться, я уже тоже проникся вашей идеей — задачей, но для меня всё-таки на первом плане разоблачение убийц. Публикации в газетах мы организовали через наше руководство, ваш замгубернатора, куратор вашей отрасли, конечно, не знает всей подоплёки событий. Ввести его в курс дела нужно и это лучше вам сделать, но не завтра, скажем, через денёк. Он будет лучше готов понять вас.
— Договорились. Тогда я послезавтра пойду к нему. Сдаётся мне, что "Морбер" следует использовать, только юристы должны хорошо продумать допустимые пределы торга с СП. А ваши подопечные мерзавцы какую-то свою лично-корыстную линию ведут. Вот бы отсечь их от "Морбера"! Но это уже за пределами наших возможностей.
— Почему? СП — многосторонняя организация. Не все же её руководители — уголовники. Тот же Панкратов, например… Если мы сумеем изобличить каких-то конкретных людей, возможно, остальные рады будут честному сотрудничеству.
— Вы правы. — И разговор перешёл на другие темы…
Заместитель губернатора в понедельник утром позвонил сам. Он спросил, готов ли Ларионов к разговору о проблемах побережья и, получив положительный ответ, попросил приехать к концу работы.
— Нужно поговорить обстоятельно, чтобы телефоны поменьше отвлекали… Давайте в 18 часов, — сказал он.
Ларионов приехал в здание администрации минут за 7–8 до назначенного времени. Спросил у помощника, на месте ли шеф, кто у него?
Получив ответ, присел у окна.
На улице было непривычно темно — первый день введенного в выходной зимнего времени.
Осень наступала. Не только сократился световой день, но и погода всё чаще хмурилась, начались затяжные нудные дожди. Ларионов с огорчением подумал, что не взял куртку — дождевик. Служебную машину он отпустил, так как не исключал возможность длительного разговора у замглавы. — Видно, суждено мне вымокнуть сегодня, — подумал он в тот момент, когда двери начальнического кабинета открылись и из них вышли несколько человек — участников закончившегося совещания. Ларионов взглянул на часы: почти точно — одна минута седьмого… Он встал и вошёл в кабинет.
Сергей Игоревич слушал молча. О самом факте переплетения дел градостроительных и следственных он уже знал. Другой заместитель губернатора, — куратор силовых структур области, — в основных чертах посвятил его в сложившуюся ситуацию.
