— Да нет, надыбали, наверное, добрый слив на ваучеры, вот и погнали, — попытался объяснить их исчезновение Скрипка. — Первый раз что ли, они пашут только на себя.
— Ты не собираешься домой? — подходя ко мне, спросил Аркаша.
— Нет, а что?
— Что-то мне не нравится вся эта возня. Как бы не пришлось накидывать на шею очередной хомут.
— Какой хомут? Не пойму, о чем ты говоришь, — воззрился я на него.
— Кто его знает, — неопределенно хмыкнул Аркаша. — В прошлый раз, когда ты бухал в отпуске, приходили одни. Накачанные, с повадками крутых.
— Да брось ты, кому мы нужны — нищета. У крутых полно работы с «товариществами с ограниченной ответственностью», с казино, фирмами и прочими доходными местами.
— Так ты не поедешь?
— Нет, я еще ничего не заработал.
— Я тоже. Постоять, что ли, — Аркаша рассеянно пнул носком ботинка пустую пачку из-под сигарет. — Ладно, поработаю. Тогда тоже все обошлось. Постояли, посмотрели и свалили.
— Вот именно, — хмыкнул я. — Что с нас брать, копейки?
Но я зря не придал значения Аркашиному предчувствию. Буквально через полчаса подкатили две сверкающие иномарки. Выпустив из открытых дверей нескольких накачанных парней с короткой стрижкой ежиком и бычьими шеями, лайбы бесшумно растворились за поворотом трамвайных путей. От группы отделился коренастый крепыш в великолепном спортивном костюме, знаком приказал ваучеристам оставаться на местах. Я видел, как Вадик судорожно пытался спрятать сорванную с груди табличку, как Данко обеспокоенно завертел головой в поисках своих соплеменников.
— Добрый день, ребятки, — ровным голосом поздоровался крепыш. — Кто у вас здесь старший?
— Старших нет, — после недолгого замешательства ответил Арутюн. — Каждый сам за себя.
— Вот как! Отлично, — улыбнулся крепыш. — Тогда я назначаю тебя старшим. Иди сюда.
Оба отошли в сторонку. Мы как по команде сняли таблички и сгруппировались. Нас оказалось человек восемь. Как ни странно, семейный подряд тоже бесследно исчез. Скорее всего, своих предупредила Лана. Но кто осведомил цыганей, было непонятно, потому что Данко оказался с нами. В этот момент с центра базара примчался взволнованный Виталик. Растерянно оглядываясь вокруг, он протиснулся в середину нашей группы:
— Братва, кажется, рэкет. Нас обложили со всех сторон, — сходу зачастил он. — Подходят амбалы и предупреждают, что если не будем платить, то работать нам не дадут. Если кто замялся, срывают таблички и гонят вон. Беню избили, свалили на землю и ногами. Прямо на месте. Никто не заступился. Даже менты куда-то угнали. К вам не подходили?
— Пришли, — угрюмо откликнулся Аркаша, недобро покосившись на меня. — Уже идет разборка.
— Так слиняйте пока не поздно. Добром это не кончится.
— Куда? — подал голос Хохол. — Завтра — послезавтра все равно придешь сюда. Если прицепились, житья не дадут.
— А по сколько платить? — осторожно спросил Данко у Виталика.
— Я так и не понял. Кажется, пятерку в день с носа, или тридцать тонн в месяц. Но надо еще уточнить, потому что я сдернул сразу после начала базара — вокзала.
— Я слышал, что менты за нашу защиту предлагали дешевле, — судорожно сглотнул слюну один из перетрусивших братьев — студентов.
— За защиту от них самих? — подковырнул Хохол.
— От рэкета. И от кидал.
— От кидал никакой мент не защитит. Они сделали свое дело и растворились, — оборвал пацана Данко. — Сам ушами не хлопай. А с рэкетом разве что договорятся. Кстати, я этих ребят не припомню.
Мы дружно посмотрели на цыгана. Каждый из нас помнил, что Данко знает в Ростове всех, начиная от простого мошенника и кончая ворами в законе. Значит, его сомнения имели под собой почву. Но выводы утешения не принесли. В это время Арутюн отошел от крепыша, направился к нам. Длинное его лицо приняло деловое выражение:
— Так, ребята, надо собрать сто штук. На первый случай.
— С кого собирать? — пожал плечами Аркаша. — Нас восемь человек. А с остальных что, не надо?
— С остальными потом разберутся, — пообещал Арутюн. — А с нас, ну… по пятнадцать штук.
— Я платить не буду, — жестко сказал Данко. — Во-первых, я не знаю, от кого эти парни. Если от Бацая, который держит весь город, то он и не думал шерстить рынок. Во всяком случае, наш угол, потому что мы работаем за пределами базара. А если от другого человека, контролирующего главный вокзал, то пусть едут туда и собирают дань с ваучеристов, которые промышляют там.
— Тогда иди и сам разбирайся с ними, — поджал губы Арутюн. — Мне он ничего не сказал, кто они и откуда. Сказал, чтобы я собрал бабки. Что мне, больше всех надо!
— Никуда я не пойду, и платить не буду, — уперся цыган. — Я этих парней первый раз вижу.
Крепыш, видимо, усек, в каком русле идет диалог между его посланником и Данко, потому что стронулся с места, вразвалочку пошел к нам. Мы еще теснее сплотили ряды вокруг Данко, нащупывая в карманах завалявшиеся на всякий случай отвертки, перочинные ножи, прочие железки. Друзья крепыша по-прежнему молча стояли в стороне с абсолютно равнодушными лицами.
— Что, неувязочка? — ласково спросил армянина крепыш.
— А кто ты? На кого работаешь? — не дав тому раскрыть рта, подался вперед Данко.
— Разве это имеет значение?
— Большое. Я должен знать, кому буду отстегивать бабки.
— Нам, — скулы у крепыша покраснели. — Еще объяснения нужны?
— Да, — не сдавался цыган. — Я должен быть уверен, что завтра не приедут другие и не начнут раскалывать нас точно также.
— Не приедут.
— Где гарантии?
— Пойдем, я выпишу тебе гарантии.
— Ты!!! — Данко зло ощерил рот, показав плотные ряды крепких зубов. Рука его потянулась к заднему карману брюк, который оттопыривало подобие складной финки. Каждый из нас тоже ощутил в этот решающий момент пик напряжения. Значит, без драки не обойтись. Пальцы цепко ухватились за подручный инструмент. — Ты меня на понт не бери. Я с пеленок на базаре. Видал и перевидал всяких.
— Так пойдешь? — снова позвал крепыш, но уже менее уверенно.
— Пойду. Но на базар, к козырной братве. Там и разберемся, кто чего стоит.
— Да бросьте вы, ребята, — чувствуя, что стычка добром не кончится, неожиданно для себя влез я в перепалку. — Зачем поднимать волну. Если надо, я кину на банк свои тринадцать штук. Но с тем уговором, что тревожить меня будут не часто, иначе на кусок хлеба не останется.
Крепыш словно ждал этой разрядки. Обернувшись ко мне, он сменил жестокость в голосе на покровительственный тон:
— С тебя, дед, мы не возьмем ни копейки. Мы знаем, что ты писатель. Работай над своими произведениями, радуй новыми книгами нас, своих читателей.
Его слова заставили опешить не одного меня. Ребята тоже с удивлением воззрились на крепыша, затем посмотрели на меня. Я не знал, что делать дальше. Надо же, моя скромная личность известна даже крутым. Один Данко продолжал стоять натянутой струной.
— Короче, ты сейчас выложишь пятьдесят штук, то есть, половину суммы, — крепыш ткнул пальцем в грудь армянина. — А потом, когда я разберусь с вашим… цыганом, вы отстегнете остальное.
— Сейчас разберемся, — Данко развернулся и быстрым шагом направился вглубь базара. — Разберемся кар ан дибул…
Арутюн отсчитал из висящего на поясе кошелька пятьдесят тысяч, передал их крепышу. Забрав деньги, тот улыбнулся нам и пошел к своим ребятам. Вскоре вся группа потянулась к главному входу в рынок. Мне показалось, что высокие плечистые ребята как-то опасливо осматривались по сторонам.
— Что-то здесь не то, — высказал я предположение Арутюну. — Какие-то они не… такие.
— Какие не такие? — воззрился на меня тот. — Рэкет. Сказали, надо исполнять. Они тоже кушать хотят. А эти зажали бабки. Больше отдадут, понимаешь, всего могут лишиться.
Кажется, он был доволен тем, что произошло. Но ребята по-прежнему хмурились. Никто из них не собирался цеплять таблички на грудь. О какой работе может идти речь, когда разборка еще не закончена. По этой причине домой уходить тоже никто не решался. Так мы и стояли кучкой, растерянные, отмахиваясь от многочисленных почему-то именно в этот момент клиентов. Данко не было долго. Рэкетиров тоже. Виталик застрял с нами. Он боялся и возвращаться на свое место в центре рынка, и уходить вообще, предполагая, что его запомнили.
— Не там, так здесь попал, — досадливо сплевывал он сквозь зубы. — Сейчас бы поработать после недельного запоя. Дома шаром покати. Занял под проценты двести штук, их же отдавать надо…
Я, было, собрался его успокоить, все-таки родная душа — пьяница, но тут появился Данко.
— Ну, что там, разобрались? — бросился к нему Скрипка. — Мы уже хотели идти тебе на выручку.
— Что меня выручать, вы за собой смотрите, — возмущенно огрызнулся цыган. — Поджали хвосты. Кидалы это. Да и не кидалы даже, а сброд какой-то.
