Таран пропустил эту шпильку мимо ушей. Он спросил по делу:
— Мне обратно, между прочим, сто тысяч баксов везти придется. С голыми руками или как?
— Почему? — пожал плечами Коля. — Получишь «пушку» Суслика и его ксивку охранника. Все это уже в «шестерке» лежит, прямо на сиденье водителя. Фотку твою мы, пока ты дрыхнул, с паспорта пересняли, печать подрисовали чуть-чуть. В общем, для сельской местности сойдет, но все же постарайся с ментами не общаться. Наверно, догадываешься, что в СИЗО тебе туго будет до суда дожить…
Юрка догадывался. Никому он там живой не понадобится. Даже Птицыну.
— Это мне ясно, — сказал он. — Что сейчас делать?
— Иди забирай Полину. Фроська в курсе. И попроси у нее «Антиполицай» на дорожку. А то от тебя спиртным несет прилично. Карту мою возьми с собой, на случай если заплутаешь. Ну, пока, до завтра! Мне пора отчаливать.
Коля спустился с Тараном вниз, пожал ему на прощанье руку и вышел во двор, где через какое-то время заурчал мотор. А Юрка, спрятав под куртку карту, направился в кухню, где его с улыбочкой встретила Фроська.
— Проинструктировал Колька? Он это любит, начальника изображать! Хотя сам всегда на подхвате был. Но хитрый. С ним вообще-то ухо востро держать надо, доверительно прошептала хозяйка. — Учти! Другому бы не стала говорить, а тебе намекаю. Понял? В общем, на таблетки, пожуй от запаха, а я пошла девку твою выводить.
Таран понял, что ему, должно быть, не пристало видеть, где содержатся здешние пленники, и подождал немного в кухне. «Антиполицай», конечно, употребил.
Фроська явилась довольно быстро и привела за руку немного бледную Полину.
— Вот, — торжественно объявила толстуха, — вручаю без расписки. Забирай, теперь ты за нее в ответе.
— Благодарю за доверие, графиня! — прикололся Таран и сделал церемонный кивок, как гусар какой-нибудь.
— Ну-ну! — хихикнула Фроська. — На подоконнике, говоришь? Хи-хи-хи!
И сделала нечто похожее на книксен. Даже Полина, которая явно беспокоилась за свою судьбу, и та улыбнулась.
— Ладно, — сказал Юрка, — пошли, Полина. Загостилась ты у тети Фроси.
«Шестерка» стояла в углу двора, а на водительском сиденье лежал пластиковый красно-белый пакет с черной надписью «Bond street». В пакете обнаружилась подмышечная кобура с пистолетом и удостоверение частного охранника, раскрыв которое Таран обнаружил, что отныне он является Суслопаровым Валерием Викторовичем. Вероятно, так в миру именовался Суслик. Над судьбой его вообще-то Коля велел не задумываться, но Юрка и без всяких раздумий догадывался, что ежели господин Суслопаров еще жив, то это ненадолго.
— Садись, чего стоишь! — пригласил Таран, открыв правую дверцу, и Полина послушно уселась, даже ремень безопасности пристегнула. Юрка тем временем надел пистолет под куртку, проверил, легко ли его выхватить из кобуры, вынул магазин, выщелкал из него патроны, поглядел капсюли, потряс каждый патрон около уха, чтоб услышать внутри гильзы характерный шорох пороха, осмотрел, нет ли на гильзах царапин. В общем, убедился, что патроны выглядят нетронутыми, то есть что пули из них не выдергивали и не засыпали внутрь вместо пороха сахарный песок. Наверно, он не стал бы проводить столь тщательную проверку, если б не Фроськино предупреждение насчет Коли.
— Ты им не доверяешь? — тихо спросила Полина, в то время как Таран снаряжал магазин.
— Я всем не доверяю, — произнес Юрка и, закончив снаряжать магазин, отложил его в сторону, после чего разобрал пистолет, убедившись, что в нем и пружина нормальная, и боек не сточен. После этого собрал оружие, вставил магазин, дослал патрон и, поставив пистолет на предохранитель, запихнул его в кобуру.
— Ну, поехали! — сам себе приказал Таран, запуская стартер. Неведомо откуда возникший охранник предупредительно открыл ворота, и «шестерка» выехала за забор.
Некоторое время, пока ехали через дачный поселок, Юрка сосредоточенно рулил, не обращая внимания на пассажирку. Полина тоже помалкивала, хотя, как видно, действительно не очень верила в то, что ее везут в безопасное место. То, что Таран поехал с пистолетом и столь тщательно проверяя оружие, она могла истолковать по-своему: дескать, завезет куда-нибудь в глухомань и пристрелит.
Таран и сам понимал, что его миссия выглядит неважно.
Фиг его знает, кто и почему покупает Полину за сто тысяч долларов. Может, для того чтоб на запчасти разобрать в самом прямом смысле слова? Сердце или почки вырезать, а потом пересадить кому-нибудь, кто деньги заплатит. Или для того, чтоб выпотрошить, а потом зашить внутрь несколько килограммов героина и по липовым документам спровадить куда-нибудь в Европу или даже в Америку… Нынче все возможно!
Конечно, Юрка пытался успокоить свою совесть тем, что ничего конкретно он не знает и, может быть, как раз наоборот, Полину покупают люди, которые будут с нее пылинки сдувать и любить самой христианской любовью. А его дело, как он сам сказал Коле, — солдатское. Отвез, сдал, получил, пересчитал — и домой. Если, конечно, опять не обманут. Жаль, конечно, все-таки, что ему не дали напрямую поговорить с Птицыным. Конечно, приказ, записанный на кассете, — это серьезно, и голос был точно Генриха, а не поддельный, но все же лучше было услышать все без посредников.
— Ты меня и правда везешь в безопасное место? — тихо спросила Полина. Бедняжка небось побоялась спросить напрямую: «Ты меня убить собираешься?»
— Правда, — решительно кивнул Таран, пытаясь прежде всего самого себя в этом убедить. — Сейчас доедем до одной пристани на водохранилище, потом перейдем на теплоход и поедем дальше. Только запомни, пожалуйста: я тебя буду называть Светой!
— Ну да, — пробормотала Полина, — чтоб никто моего настоящего имени случайно не услышал.
— Конечно, — произнес Юрка поспешно. — Полина — имя довольно редкое. Какой-нибудь дежурный матрос на пристани запомнить может, а потом это дело до Зуба дойдет или до ментов, например. Даже если в сумерках этот матрос, допустим, лицо не запомнит, то одно имя может заинтересовать. А Светок — пруд пруди, чуть ли не каждая вторая. В общем, не волнуйся, все в порядке будет. И ты будешь в порядке…
Произнести эти фразы с достаточной искренностью Тарану было нелегко. Почуяла ли Полина в его голосе напряжение или нет, Юрка не понял. Возможно, что и почувствовала, но виду не подала. Она, конечно, не такая умненькая, как Аня, и не такая хитрая лиса, как покойная Дашка, но вовсе не дура. И опыт общения с бандитами у нее есть. На «нехорошей даче» бывала, с друзьями братца Кости зналась, и очень близко — если судить по Паваротти и Форафону, да будет им земля пухом! На «Войковскую» с пятью тысячами баксов ездила — долг за Костю отдавать и довольно лихо от бандюг убежала, правда, не без Юркиной помощи. Кстати, эти пять тысяч она какими-то шахер-махерами нажила
— Таран по ею пору не в курсе. Ну, а во время того зимнего бегства из Москвы тоже в переделках побывала. Конечно, не всякий раз хорошо себя вела, но что с нее возьмешь баба. Припомнил Таран и то, как Полина с Лизкой пари заключали, когда Полина спорила с Лизкой, что сумеет его. Юрку, соблазнить. И ведь почти соблазнила, если б кошка не помешала. А потом еще выяснилось, что пари было садистское: Полина собиралась в случае выигрыша маленькую, тощенькую Лизку ремнем пороть! Так что не такая уж она беспомощно-беззащитная, эта самая Полина… Очень может быть, что и Гену она охмуряла не столько за страх, сколько за баксы — поди проверь! Сидор и Митя небось уже в морге вылеживаются, да и Суслик, скорее всего, на пути туда находится… Да и вообще, что Таран о ней знает? Может, она уже кучу всяких гадостей людям натворила, и не только родителям Генки Сметанина?!
Так что, вполне возможно, какие-то люди собрались Полине воздать по заслугам. Даже сто тысяч баксов не пожалели на этот выкуп.
Едва Таран подумал про это слово — «выкуп», как у него родилась новая версия. Точно! А что, ежели у Полины папаша или, к примеру, дядюшка какой-нибудь бизнесмен крутой или чиновник, которому доверено солидные бумажки подписывать? И братва не поскупилась, потому что знает, что, отдав эти сто тысяч, они себе наварят миллионов десять. Или налом, или какой-нибудь услугой, которая позволит эти бабки заработать.
Это Юрку даже немного подбодрило. Ничего с этой Полиной не случится. Подержат где-нибудь, пока родня не раскошелится, а потом отдадут живой и здоровой. В том, что у Полининой родни найдутся деньги на выкуп. Таран почему-то не сомневался.
— Юр, — неожиданно спросила Полина, — а если я сейчас на ходу выпрыгну, ты будешь в меня стрелять?
— Не-а, — сказал Таран. — Если ты, дура, выпрыгнешь, то ногу сломаешь или голову расшибешь. Конечно, это меня очень огорчит, но тебе от этого легче не будет. И вообще постарайся все дурные мысли из головы выкинуть. Припомни, сколько раз я тебя из всяких неприятностей выручал? Пожалуй раз пять, наверно. Там, в районе «Войковской», — раз, на шоссе, когда на нас наехали, — два, на озере — три, на кордоне — четыре, в санатории — пять! Да, еще и в пионерлагере — шесть! Ну, и сегодня — семь! Во, сколько! Семь раз могла помереть, а все живешь.
