Отец Василий взял со стены икону Божьей матери, перекрестился, поцеловал лик:
— Смертью пугаешь? Так знай, Кащеюшка, не боюсь я смерти. Я скверны твоей боюсь. И запомни, больше грехов тебе отпускать не стану. Хочешь в Аду гореть, сам себе хозяин. А меня не удержишь. И скажи спасибо, что тайну исповеди чту. Иначе открыл бы людям твой звериный оскал.
Кащеев достал из кармана брюк пистолет и навел на отца Василия:
— Не боишься смерти, так подохнешь. До трех считаю.
— Считай. Я тебя прокляну. Времени как раз хватит.
Кащеев убрал пистолет, повернулся и вышел.
* * *
Олег Голенев посмотрел на часы. Стрелки уже перевалили за шесть вечера, а чиновников пока не было. Пепельница-микрофон так и стояла на столе, и он уже выложил на столешницу пачку «Мальборо». Мысль, не закурить ли еще раз, приходила не однажды. Спор он проиграл, стричься все равно придется, так почему бы и не покурить. Но соблазн прогнал.
К операции он давно подготовился. В ящике письменного стола взяточников ждали конверты с мечеными банкнотами. Секретарша была предупреждена — никого кроме чиновников не принимать. А из окна кабинета он видел, как мимо его офиса уже несколько раз медленно прокатил микроавтобус с затемненными стеклами. Кто скрывается внутри, он сразу догадался. Так что и охотники на месте. Дело оставалось за малым — заманить дичь в клетку. Но время шло, а дичь не появлялась В пятнадцать минут седьмого Лина доложила о посетителе.
— Один? — Раздраженно поинтересовался Голенев.
— Да, один. И говорит, что вы его ждете.
— Фамилию назвал?
Лина неожиданно хихикнула.
— Чему смеешься?
— Смешная фамилия… Лапочкин.
— Зови. — Голенев почему-то с самого начала ждал от этого Лапочкина подвоха. И вот он явился, один из всего списка.
В кабинет вошел улыбчивый круглый, как шар, человечек в просторной рубашке и темных очках. Протягивая Голеневу руку, он сдвинул очки на лоб, обнаружив узкие серые смеющиеся глазки:
— Тарас Михайлович Лапочкин, частно практикующий адвокат. Так сказать, свободный художник.
Голенев поздоровался, достал из пачки сигарету и, предложив закурить посетителю, закурил сам. От сигареты адвокат решительно отказался, с интересом пронаблюдал, как Голенев передвинул пепельницу, и вдруг предложил:
— Знаете, дорогуша, у вас тут ужасно душно. А на улице уже жара спала, и солнышко не так сильно печет, даже приятненько. Все равно рабочий день кончился, больше вам ждать некого, давайте прогуляемся. — И шарообразный человечек указал пальцем на пепельницу, потом приложил палец к своим пухлым губам, давая жестом понять, что здесь говорить о делах не стоит.
— Хорошо, я не против. — Голенев уже понял, что его переиграли, поднялся и, отворив дверь перед посетителем, вышел следом за ним. Они молча прошлись до бульвара, уселись на скамейку возле пересохшего фонтанчика и посмотрели друг другу в глаза.
— Вы умный молодой человек. — Проникновенно заговорил Лапочкин: — Но вы не знаете правил игры советской провинциальной государственной машины. Позвольте я вас как юрист просвещу.
— Сделайте одолжение.
— Вы, дорогуша, на своем опыте контактов со службой КГБ в Афганистане не учли, что в мирное время, в провинциальном городе, она работает совсем не так, как на войне, а по давно сложившимся правилам. А правила заключаются в том, что утром на столе секретаря партии лежит бумажка с отчетом спецслужбы за предыдущий день. В этом отчете указывается не только чрезвычайные события, а даже мелкие шалости руководящих чиновников аппарата. Вам не скучно?
— Нет, что вы! Напротив. — Искренне возразил Голенев.
— Тогда продолжим. И так, дорогуша, вы поняли, что на столе секретаря ЦК лежит отчет республиканского КГБ, на столе секретаря Обкома, областного отдела спецслужбы, ну, и как вы, наверное, уже догадались, на столе секретаря райкома, районного отдела КГБ.
— Вы улавливаете мою мысль?
— Пока не очень…
— Я надеялся, что вы, дорогуша, будете понятливее. Продолжим для тех кто не понимает… В отчете за вчерашний день на столе секретаря райкома естественно указывалось о намеченной операции. Там не было только ее времени. Потому, что и в КГБ этого времени вчера еще не знали. Теперь поняли, дорогуша?
— В общих чертах. Мне остается спросить, раз вы такой осведомленный человек, каким образом секретная информация становится достоянием общественности?
— Ну, общественности, это слишком сильно сказано. Все, дорогуша, не так страшно. Не будем из них делать железных Феликсов. Представьте себе, что вы и есть секретарь райкома. Вы узнали, что ваш сын, дочь, или брат сегодня окажутся за решеткой. Вы не намекнете родному человечку, не поможете ему избежать тюрьмы?
— Я задел кого-нибудь из родственников секретаря райкома?
— Но это всего лишь предположение. Справку КГБ может прочитать уборщица, если придет мыть кабинет раньше хозяина, не исключено, что и сам курьер ознакомится с текстом.
— Неужели не понятно, что подобные документы положено передавать из рук в руки, а не бросать на стол?
— В районных центрах люди живут по-домашнему. Инструкции все знают, но выполнять ленятся. Дело не в этом, дорогуша. Если вы хотите воевать со всем миром, воюйте. Но я как юрист предсказываю вам полную и безоговорочную капитуляцию. Этот мир не вы, дорогуша, создали, и не вам его изменить. А за хорошую жизнь все платят. Так что верните конверты с меченными деньгами их истинному владельцу и подумайте над моими словами. У вас есть неделя времени…
— Спасибо, я очень вам благодарен за ликбез. Позвольте еще один вопрос?
— К вашим услугам. Только, учтите, дорогуша, бесплатные консультация я провожу в исключительных случаях.
— Учел.
— Тогда спрашивайте.
— В списке, который я получил от одного человека, не будем уточнять, вы сами знаете от кого, стоит и ваша фамилия. Как это объяснить?
— Очень просто, Я вам уже представился. Профессия адвоката подразумевает действия по защите права своего клиента. А имя клиента адвокат называть не обязан. Мало того, дорогуша, в ряде случаев за разглашение имени клиента нашего брата наказывают тюрьмой.
Голенев пожал руку Лапочкина, и они разошлись в разные стороны. Через пять минут Олег вернулся в офис, где его уже ждал «электрик» Валя. Он молча уложил деньги и пепельницу обратно в свой чемодан и так же молча покинул кабинет. Голенев проводил его спину взглядом и услышал звонок.
— Олег, говорит Скворцов.
— Слушаю тебя, Сережа.
— Ты интересовался фамилией Лапочкин?
— Да, и продолжаю интересоваться.
— Так вот, девичья фамилия его жены Калымова. Она родная сестра Дмитрия Прокопьевича. Тебе все ясно?
— Вполне. — Олег поблагодарил майора и положил трубку. Дмитрий Прокопьевич Калымов возглавлял Лазоревский районный комитет партии. Теперь имя клиента адвоката Лапочкина для Голенева перестало быть тайной.
Тоня чувствовала себя у милых хозяев по-домашнему уютно. Нина Петровна опекала квартирантку, как родную дочь, и все время пыталась ее накормить. Ей казалось, что молодая женщина выглядит для жены известного в городе кооператора слишком по-детски.
— Тебе надо немного поправиться. — Без конца повторяла она и носила в комнаты постояльцев то голубцы в сметане, то пирожок с творогом, то сладкую булочку. Пекла и готовила Нина Петровна не переставая. Алексей Михайлович не был в состоянии уничтожить столько продуктов, и в Тоне его супруга находила дополнительный стимул для своего кулинарного рвения.
Проводив мужа на работу, Тоня прошлась по пляжу, забежала на рынок, где накупила фруктов, а когда начало припекать, вернулась домой. Прохладнее всего было на террасе. Виноград обвивал ее со всех сторон и загораживал от обжигающих солнечных лучей. Сад у хозяев был ухоженный, но свободного места для прогулок в нем не осталось. Нина Петровна растила перцы, томаты, баклажаны, какие-то особые бобы и самую разнообразную зелень. Все это она умудрялась пропалывать, поливать и консервировать.
Тоня попыталась было предложить свою помощь, но хозяйка категорически отказалась:
— Приехала отдыхать, так отдыхай. — До обеда Тоня два раза поплавала в море, но загорать не стала, слишком жарко. Потом посидела на террасе с книжкой и персиками, немного поспала и к пяти вечера поняла, если «проотдыхает» так еще день, два, то сбесится. Готовить ужин Нина Петровна ей запретила. У нее уже все есть, не выбрасывать же продукты.
Томиться без дела Тоня не привыкла, а торчать целыми днями на пляже не могла. С шести она уже сидела на скамейке и ждала мужа.
Олег приехал в семь и сказал, что они сегодня вечером приглашены в ресторан. Тоня забеспокоилась:
— В чем же я пойду? Я вечерних платьев не привезла, да и нет их у меня.
