Ознакомительная версия.
– Костя, а ведь он прав, – отозвался Федя. – Лучше пятнадцать лет в зоне, чем всю жизнь на спецу…
– Да заткнись ты! – рявкнул на него старший. – Гонит полкан все! Ты что, не понимаешь, что он гонит!
Костя вдруг сорвался с места, подскочил к Степану Степановичу и ногой ударил его по ребрам.
– Еще раз пасть свою откроешь, пристрелю!
– За мента нас еще в СИЗО уроют, – снова подал голос Федя.
– Я не понял, ты что, смерти боишься? – заорал на него напарник.
– Ну, лучше в зоне, чем в могиле. Ты мужик здоровый, тебя зона не сломает. Да и мне как-то не очень страшно… Слышь, Круча, если мы сдадимся, точно пожизненного не будет?
– Я не судья, гарантий дать не могу. Но для тебя лучше срок, чем на всю жизнь. Если сдашься, то шанс у тебя точно будет. А если нет… Ну ты сам все понимаешь, что с тобой будет.
– Будет, Федя! Хана всем нам будет! – заколотился Костя.
Круча физически ощутил исходящие от него флюиды страха.
– Я не хочу на пожизненное! – стоял на своем Федя.
– Какое пожизненное? Грохнут тебя при попытке к бегству!
– Или при попытке сопротивления! – добавил Круча. – Федя, ты бы женщину отпустил! Не надо ее пугать!
– Да нет ее со мной, в ванной она. Ничего я с ней не сделал.
– Федь, я не понял, ты что, сопли пустил? – взвыл от возмущения Костя. – Я не понял, ты мужик или баба?.. Ты кого слушаешь, мента поганого?
– А что он не так говорит? Он же ничего не гарантирует. Если бы врал, гарантировал… Труба дело, Костя. В трубу нас загнали, с двух сторон запечатали!
– А я сказал, мы отсюда вырвемся!
– Как? Тебе же ясно сказали, что нас снайпера срисуют. Я сам снайпер, Костя, поверь, я знаю, как это делается…
– Ты знаешь, как панику разводить! Это ты знаешь! Знаешь, что с паникерами делают?
Федя промолчал, и это вдохновило Костю на очередной «подвиг». Он снова ударил Кручу ногой. Больно ударил.
– А с провокаторами знаешь что делают?
– Костя, ты успокойся! Не надо нагнетать обстановку! – сквозь зубы призвал его Степан Степанович. – Ты должен взять себя в руки. Ты должен оценить обстановку и принять единственно правильное решение. Ты преступил закон, ты ответишь за это, а ответить можно лишь цивилизованно. Тебя посадят, но гражданских прав не лишат, тебе будет трудно, но к тебе не будут относиться как к бесправной скотине. Но если ты преступишь черту, на непредвзятое к себе отношение можешь не рассчитывать…
– Все, ты достал меня, мент!
На этот раз Костя не просто ударил Кручу, но и приставил ствол к его затылку. Степан Степанович не видел его глаз, но чувствовал, как исходит от них волна бешенства. Он точно знал, что сейчас последует выстрел…
Сначала Федя ударил ногой по пистолету, а затем нанес удар в голову. Костя успел нажать на спусковой крючок, прежде чем оружие выскочило из руки, но пуля ушла в сторону. Сильный удар в висок потряс бандита, но не вырубил. Костя схватил своего напарника за руку, потянул на себя, и они сцепились в жестокой хватке.
Костя сумел подмять под себя друга, ставшего вдруг врагом, но это сыграло с ним злую шутку. Он стал уязвимым для Кручи, который не замедлил вступить в схватку.
Он подал команду на штурм и ударил бандита сомкнутыми руками по шее, начисто вырубив его. А Федю ломали уже ворвавшиеся в квартиру спецназовцы, которые вынесли входную дверь направленным взрывом.
Кулик снял со Степана Степановича наручники.
– Ну как ты?
– Да не очень. Нелегко троянским конем работать. – Круча потер отбитые ребра.
– Куда этих? – спросил командир группы, взглядом показав на лежащих рядком преступников.
Костю отправили в отдел, в изолятор временного содержания, а Федей Степан Степанович занялся на месте. Надо было дожать его, пока он не остыл. А то вдруг опомнится да замкнется в себе. Пирожок хорош, пока он горячий…
Круча закрылся с ним на кухне. Кулику досталась заложница, пусть успокаивает ее, приводит в чувство и, главное, журналистов к ней не пускает, а то ведь пишущая и снимающая братия из криминальной хроники не заставит себя ждать. Киллеры, да еще захватившие заложников, – это сенсация. Как бы самому Круче отбиваться от них не пришлось. Против прессы он ничего не имел, но сейчас нельзя допустить огласки. Если киллеры попадут в кадр телеоператора, заказчик может увидеть их и залечь на дно. Да и вообще происшествие в Битове не должно быть выставлено напоказ…
Степан Степанович не стал давить на Федю взглядом. Он предоставил ему время собраться с мыслями, утвердиться в своем правильном решении. А пока тот соображал, включил чайник, нашел заварку и кружки.
– Спасибо тебе, Федя, что жизнь мне спас.
– Да плевать я на тебя хотел, начальник, – буркнул мужчина.
– Это правильно, Федор. Так и надо с ментами, – с самым серьезным видом кивнул Круча. – Жизнь в зоне суровая, там если тебя не уважают, то хорошего мало. А если в струю войдешь, то все в порядке будет. Если перед ментами заискивать будешь, уважать тебя не станут. Так что тактику ты выбрал правильную. Но учти, ментам дерзить надо с умом, в этом деле главное – берега не потерять. Мы, менты, народ терпеливый, но если за грань зайдешь, можем и обидеть… Ты же не хочешь, чтобы тебя обидели?
– Нет, – еще ниже опустил голову Федя.
– И это правильно… Ты вот спас меня, и я тебе за это благодарен. Чем смогу, тем помогу. Ты вот террориста обезвредил, и я сделаю все, чтобы тебе это зачлось. Можем даже создать легенду для суда, что это Костя тебя заставил Чупракова убить…
– Так он меня и заставил.
– Он был старшим в группе?
– Да, он.
– Кто он такой? Фамилия, имя, отчество.
– Константинов Дмитрий Павлович.
– А почему Костя?
– Потому что Константинов.
– Значит, Костя – это его позывной, а Федя – твой.
– Федоскин моя фамилия, зовут Валера.
– Да, Валера, натворил ты дел… Надеюсь, это твое первое убийство?
– Нет.
– Что еще было?
– В Чечне убивал.
– Кого? Чехов или наших?
– Духов, конечно! Чехов, арабов… Я там на контракте был, с двухтысячного. Денег заработал, думал бизнес открыть, квартиру свою продал, все, что заработал, вложил… Прогорел, короче.
– Бывает, – разливая кипяток по кружкам, кивнул Круча. – Есть люди-воины, есть люди-коммерсанты. Бывает, конечно, что воин может быть хорошим коммерсантом, а коммерсант – хорошим воином, но все-таки это исключение. Ты воин по жизни, поэтому с бизнесом у тебя ничего не получилось. Поэтому и пошел ты в киллеры, да?
– Да нет, не в киллеры… Ну, в смысле, это в первый раз… Честно, в первый раз!
– Константинов заставил?
– Ну, не заставил. Денег предложил…
– Много?
– Двадцать тысяч евро.
– С одной стороны, много. Я знаю людей, которые за сто долларов убивали. Но с другой стороны, мало. Потому что Чупраков большая величина, с многочисленной охраной. И если его серьезные люди заказали, то двадцать тысяч мало.
– С какой многочисленной охраной? – пренебрежительно усмехнулся Федоскин. – Два телохранителя – это разве много?
– Ну, это уже другой вопрос. А Чупраков – фигура большая, за него мало не дадут… Кто заказ получал?
– Через Константинова все шло.
– Он и заказ получал, и насчет денег договаривался… Я так думаю, он тебя кинул. Обычно в таких делах гонорар пятьдесят на пятьдесят делят, а он тебе всего двадцать процентов предложил…
– Нет, он предложил мне половину.
– Ну, это он тебе так сказал, – гнул свою линию Круча. – А как на самом деле было… Я, конечно, могу у него спросить, но ведь он же правду не скажет. Может, мы у заказчика спросим, какую сумму он вам назначил?
– А как мы у него спросим?
Федоскин понимал, что не сможет он воспользоваться своим гонораром, но Круче все-таки удалось зацепить его за живое. Обидно стало Валере, что Константинов поступил с ним нечестно, потому и звенит его голос, как туго натянутый нерв.
– Возьмем за жабры и спросим.
– А как мы его возьмем?
– Мы возьмем?!. Валера, ты делаешь успехи. Ты прямо на глазах превращаешься в нормального человека. Я уже не вижу в тебе киллера, я вижу в тебе боевого снайпера, ветерана чеченской войны. Кстати, в каком ты был звании?
– Старшиной был.
– Отлично, старшина, так держать! А за Чупракова не расстраивайся, он еще та сволочь. Без него мир еще чище стал.
– И много мне за него дадут? – с надеждой на снисхождение спросил Федоскин.
– Много. Сволочь – категория моральная, а гражданин – уголовно-процессуальная. Ты гражданина своей страны убил, причем умышленно и при отягчающих обстоятельствах, а это от восьми до двадцати лет. Плюс хозяйка квартиры, которую ты взял в заложники… Но ты спас от смерти сотрудника милиции, ты готов идти на сотрудничество с органами. Если ты поможешь нам найти заказчика, то, возможно, получишь всего десять лет. Это, конечно, немало, но все-таки лучше, чем пожизненное…
– Но я не знаю, кто заказчик. Все через Константинова делалось, – скривился Федоскин от осознания собственной беспомощности.
Ознакомительная версия.
