Я вхожу, осторожно делаю несколько шагов по покрытому слоем жира кафелю, оборачиваюсь, вижу, что Норрис идет точно так же, и едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Мы оба выглядим глупо, как герои фильма, просматриваемого в режиме замедленного воспроизведения, или как два типа, наложивших себе в штаны.
Мы выходим из кухни и направляемся в гостиную. Норрис тщательно вытирает ноги о ковер и говорит, что не хочет пачкать жиром мой фургон. Очень внимательно с его стороны.
В доме царит хаос: тарелки, чашки, газеты — все перемешано, как на свалке.
— Ну и кавардак, черт побери! — говорю я.
— Ты находишь? — Норрис осматривается по сторонам. — Гм… Пожалуй, ты прав. Но давай приступим к делу.
Мы берем обычный набор вещей — телек, видак и так далее, а еще огромную коллекцию компакт-дисков и видеокассет. Диски и кассеты я люблю воровать, потому что запросто сбываю их потом на рынках, где торгую прямо из машины. На такие рынки я езжу по крайней мере раз в пару месяцев, обычно в какое-нибудь из соседних графств, продаю там разную мелочь. Даже если устанавливаешь на диск, или кассету, или компьютерную игру смешную цену, общая сумма все равно выходит приличная, ведь при таком раскладе ты действуешь без посредников.
После того как Электрика посадили, у меня начали возникать проблемы с продажей награбленного. Кстати, и это тоже стало одной из причин моего нынешнего безделья.
С Электриком все происходило настолько просто! Я воровал, он был моим постоянным покупателем. Хоть старый черт и вечно обдуривал нас, но — надо отдать ему должное — покупал всегда все, что мы ему привозили. Я настолько привык к нашему с ним сотрудничеству, что обленился и даже не думал о поиске новой точки сбыта. Почему? Да потому что в этом не было особой необходимости. Мне всегда казалось, что если полиция до кого и доберется, то скорее до меня, только не до Электрика.
Вот почему сейчас я особенно радуюсь существованию рынков. Приезжаешь туда, говоришь, что переселяешься на новое место жительства и хочешь отделаться от всего ненужного, и продаешь кучу наворованных вещей. Чувствую, что, если в скором времени мне не удастся найти нового Электрика, без таких рынков я буду не в состоянии жить.
Я беру на кухне два чистых пакета для мусора и начинаю наполнять их разными мелочами, а Норрис поднимается наверх.
— Эй, Бекс! Иди сюда! На минутку! — кричит он спустя некоторое время.
Я ставлю пакеты в холле у парадного и поднимаюсь на второй этаж. Норрис показывает мне фотоаппарат, он нашел его в спальне.
— Сфотографируй-ка меня. — Норрис поворачивается ко мне спиной. Из его задницы торчат три зубные щетки. — Об этой шутке я узнал от одного приятеля. Мы положим фотоаппарат на прежнее место, хозяин проявит пленку, напечатает фотографии и увидит, какой щеточкой все эти дни чистил зубы. Давай же, сфотографируй мою задницу. Вот смехота!
Я выполняю его просьбу, но мне совсем не весело. Подобные выходки ничуть меня не забавляют.
— Может, еще спустишь в его «Хед энд Шолдерс»? — справляюсь я.
— Да брось ты. Нам уже пора сваливать. Но прежде я загляну еще в пару комнат.
Норрис возвращает щетки на место — в стаканчик на полке в ванной — и довольно потирает руки.
— Взгляни-ка на это! — кричит он через некоторое время из детской спальни.
Я прихожу в детскую и застаю его за отсоединением компьютерных проводов от сети. Компьютер приличный, по крайней мере на вид, рядом с ним куча дисков с играми. Я приближаюсь к столу и рассовываю диски по карманам.
— Ого! Ты только посмотри!
Норрис подскакивает к подоконнику и хватает здорового розового поросенка-копилку.
— Эй, не будь скотом! Верни свинью на место. Оставь ребенку хотя бы его карманные деньги.
— О! Да здесь и купюры есть, — говорит Норрис, тряся копилку.
— Дай-ка сюда. — Я подхожу к нему, забираю поросенка, разбиваю его о спинку кровати и рассматриваю деньги. — Двадцать фунтов, две бумажки по червонцу.
Норрис несет вниз компьютер, а я иду осмотреть спальню хозяев. Здесь тоже все разбросано — газеты, одежда и все прочее. Я проверяю, что в шкафах, но не нахожу ничего такого, что имеет смысл воровать. Ко мне присоединяется Норрис.
— Чуть не забыл. — Он достает из кармана фотоаппарат и кладет его на полку стенки. — Ну что? Пойдем?
— Пойдем.
Мы уже направляемся к двери, когда Норрис вдруг резко останавливается, светит фонариком на туалетный столик и что-то берет.
— Кольцо, по-моему, обручальное. Золотое.
— Положи на место, — говорю я. — Оставь его.
— Это еще почему?
— Кольцо ведь обручальное! Я никогда не беру ничего подобного. Слишком это по-скотски.
— Что?
— Я никогда не краду обручальные кольца, таково одно из моих правил. А поскольку правил у меня не очень много, то тех, которые есть, я придерживаюсь неукоснительно. Обручальное кольцо — это такая вещь, которую не воруют и не закладывают. Оно для людей многое значит. Они дорожат обручальными кольцами как хрен знает чем! Оно из золота, золото можно с легкостью продать, я согласен, но для хозяина эта штуковина бесценна, пойми ты. Видак и телек запросто заменяются новыми, а кольцо ничем не заменишь. Не знаю, откуда мне все это известно, наверное, от мамаши. Она потеряла свое обручальное кольцо, когда я был еще ребенком, и, естественно, так и не нашла. Страдала по этому поводу жутко.
— Но ведь это золото, старик! Золото, черт возьми!
— Положи кольцо на место.
— Да пошел ты!
— Послушай, а…
Мои мысли вдруг начинают работать в бешеном темпе. Я подхожу к шкафу и еще раз исследую содержимое. В шкафу куча женских платьев. Я осматриваю царящий здесь беспорядок и вспоминаю о разгроме внизу. Мой взгляд падает на портрет женщины на туалетном столике — единственном участочке в доме, где каждая вещица лежит на своем месте. Именно рядом с портретом Норрис нашел кольцо.
«Почему она оставила кольцо дома?» — думаю я. И вдруг обо всем догадываюсь.
— А тебе известно, что за люди здесь живут?
— Не-а. Я о них практически ничего не знаю.
— А хозяйка? Где она?
— Что? О чем ты?
— Эта женщина умерла, верно? — говорю я. — Умерла, так ведь?
— Так. И что с того?
Норрис пожимает плечами.
— А где ее семья?
— Насколько я знаю, поехала к родственникам.
Все это настолько отвратительно, что мне с трудом верится, что я не сплю.
— Какая же ты скотина! Чертов ублюдок!
— Да что с тобой происходит? — не выдерживает Норрис, когда я выхватываю кольцо из его руки.
— Пошли отсюда.
— Ладно. Приступим к погрузке.
— Никакой погрузки. Оставим здесь все, — говорю я, направляясь к двери.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Пойдем отсюда. Обчищать этот дом мы не будем.
— Да катись ты к черту со своими теориями! Мы набрали в этой хате столько отличных вещей!
— У парня только что умерла жена. Его дети потеряли мать. Не будем усугублять их страдания.
— Скажите, пожалуйста! Я страшно им сочувствую, черт возьми, но тоже хочу кушать! Если ты отказываешься брать все то, что мы приготовили, вали на все четыре стороны. Я же доведу это дело до конца.
— Скотина!
— Пусть даже так.
У меня появляется идея.
— Хорошо, забирай отсюда все, что хочешь. Но на мой фургон не рассчитывай.
— Да прекрати ты, Бекс, что с тобой сегодня?
Норрис говорит, что я веду себя глупо, что дело уже почти сделано, что на фоне маминой смерти эти бедолаги даже и не заметят, что их еще и ограбили, но я непреклонен.
— Что ж, тогда я пойду за своей машиной, приеду сюда чуть позже и все равно заберу то, что хочу забрать.
— Предупреждаю тебя, черт возьми…
Норрис ничуть не ниже и не худее меня, и ввязываться с ним в драку мне не хочется настолько же сильно, насколько я ненавижу его.
— И о чем же ты намереваешься меня предупредить? Собрался вызвать копов?
— Ублюдок, — говорю я.
Я выхожу через парадную дверь и направляюсь к фургону, который мы оставили за домом. Норрис все еще внутри, шарит по комнатам, и его ничуть не трогает тот факт, что женщину, совсем еще недавно в них жившую, только-только закопали в землю. Если бы она лежала в гостиной в гробу, он, наверное, и в рот ей заглянул бы, чтобы проверить, нет ли золотишка и там.
Я не могу с таким мириться. Даже по моим меркам поведение этого недоделка чудовищно.
Я подъезжаю к дому спереди, не глуша мотор, вылезаю из фургона, беру камень из декоративной каменной горки в саду и швыряю его в окно гостиной.
В тот момент, когда я запрыгиваю обратно в машину, на нескольких окнах в соседних домах отдергиваются шторы.
Я мчусь домой на сумасшедшей скорости. В моих карманах нет ничего, кроме единственной вещи — обручального кольца. Я забрал его с собой, чтобы быть уверенным, что оно не попадет в лапы Норриса. Я не намереваюсь оставлять его себе или продавать. Завтра рано утром я вернусь к дому этих людей и положу кольцо в их почтовый ящик.
