— Мы усилили охрану вокруг их дома.
— Вот и славно. Что с Димой?
— Запаковали и отправили к папаше.
— То-то он с утра такой злющий был, — понимающе пробормотала. — Ладно, мне пора.
— Ставишь точку?
— Точку? — переспросила непонимающе, затем улыбнулась. — Ах, это… Нет, Сеитов. Лишь беру паузу. И тебе советую. Все это очень забавно до поры до времени. Но что потом? Терзая друг друга, мы лишь будем отнимать у себя самих время. Подумай, чего желаешь на самом деле. Реши, сможешь ли ты принять рядом с собой монстра? Два чудовища в тандеме — не слишком ли?
В тот день мы разошлись, не сказав больше друг другу ни слова. Сели в свои дорогие тачки, и под рык моторов отдалились. Уже потом, я буду вспоминать эту встречу как одну из ключевых в своей жизни. Нет, своими словами я не поменяла мужчину. Люди не меняются. Особенно жестокие и плохие. Чудовища только в сказках превращаются во что-то прекрасное. В реальности они остаются чудовищами. Мы сняли свои маски друг перед другом. Показали свои истинные лица. И ужаснулись, осознав, что видим в друг друге отражения себя. И каждый вправе был решить, сможет ли жить с этим.
***
Царев-старший к утру был в такой кондиции, к которой приходят лишь в нескольких случаях — в скорби или в гневе. И так как скорбь ему была незнакома, то было понятно, что именно разъедает его душу. Если Василиса его раздражала, то Диму он готов был прибить. Ублюдок! Как он посмел пойти наперекор его приказам? Но ничего. Наказание нашло его, и отчасти мужчина был рад тому, что все свершилось руками его Василисы. Его идеальной, но такой, сука, непослушной девочки! Царь глушил гнев, заливая его алкоголем. В кабинет постучали, и дверь неслышно отворилась. В проеме появилось лицо главы его охраны.
— Врач только что ушел. Жить будет. Хотя, скорее всего в этот раз хромота останется навсегда.
— Зашибись, — пробормотал, опрокинув в себя стопку. — Что-то еще? Чего замер?
— Вячеслав Геннадьевич, там к Вам девушка пришла, — мужчина помялся в дверях.
— Шлюха?
— Нет, это…
— Аааа, — он недобро усмехнулся. — Она пришла. Что же. Не будем заставлять даму ждать? Тащи ее сюда.
— Как скажете, — охранник исчез, а Царь приглушил свет, оставив только горящий камин. Встал из-за стола и прошел к кожанном дивану, устроившись на нем. Графин и стаканы последовали за ним на невысокий стеклянный столик перед ним.
— И кто же расстроил моего милого? — женские ладони с аккуратным маникюром легли на его плечи, немного сжав их.
— Явилась? — недобро ухмыльнулся Царь.
— Ну, Слав… Не могла раньше, ты же знаешь, как все непросто, — руки девушки начали массировать его плечи.
— Не Слава, а Царь. Не заслужила еще называть меня по имени. Новости есть? Хотя нет. Сначала покажи, насколько считаешь меня милым. А потом поговорим.
Глава 24. Ад тебя заждался, крыса!
Как-то одно из моих заданий решило пофилософствовать. Это было еще в те далекие времена, когда карт не существовало, а я была обязана выполнять прихоти Царя и Совета. Мне заказали одного из крупных предпринимателей, которому не посчастливилось перейти дорогу Тагаеву-старшему. Тогда, умирая, он сказал, что люди, окружающие меня, даны мне за мои грехи. Что чем страшнее мои грехи, тем червивее люди, стоящие за моей спиной. Как будто Америку открыл! Проповедник хренов. Я знала, кто меня окружает. Поэтому и тянулась к одиночеству. И нет, не в боязни кармы. Карма для тех, кто нечестен на руку. Я же всегда была предельно честна с окружающими и с самой собой. Я тянулась к одиночеству, потому как больше не желала выносить грязь вокруг себя. Смотря на то, как Ника с улыбкой пытается подстроиться под шаг лошади, робко и боязливо треплет ее за гриву и что-то бормочет себе под нос, словила себя на мысли, что, оградив себя от грязи, лишила себя и прекрасного.
Неделю назад, побывав в доме Совета и набив очередные тату на спине, я появилась на пороге дома Тагаевых. Нашла ее там, сломленную и жаждущую жить.
— Где она? — скинув пиджак и клатч в прихожей, вопросительно посмотрела на встречающих меня мужчин — Тагая и Шамана.
— В комнате, — тихо ответил Данила. — Плакала всю ночь. Говорила, что хочет жить. Вась, не знаю, что делать. Я…
— Ясно, — прошла на кухню, позвала горничную, прошептав ей на ухо просьбу, и вскоре уже набирала ледяную воду в большое ведро.
— Эй, ты чего это? — пока Данила суетился вокруг меня, Тагай с легкой усмешкой следил за моими действиями.
— Чего это что? Такой постановки вопроса я не понимаю, — закрутила кран и вопросительно глянула на Тагаева-старшего. Тот кивнул и пошел в сторону лестницы.
— Зачем она тебе? — втроем мы остановились около красивой резной двери.
— Кто она? — старик рванул на себя дверь и перед нами открылся вид на резную кровать с балдахином, а на нем спящую девушку, сжавшуюся в комочек. — Цыц! — цыкнула на парня и легкой походкой оказалась около нее. — Эх, такая милая, — улыбнулась и резко взмахнула рукой с ведром, окатывая спящую ледяной водой. Та заметалась по кровати в испуге и закричала. Подождала, пока истерика немного спадет. Данила порывался подбежать, но был остановлен моим тяжелым взглядом и рукой отца. Ника сгруппировалась на поверхности мокрой кровати, обхватив себя руками, и начала всхлипывать. — Урок первый, Ника. Хочешь жить в суровом мире, стоит быстро подстраиваться под его условия.
— Как вода к этому относится? — услышала бормотание девчонки.
— Да никак, — пожала плечами. — Люблю просто мифы всякие. Вон скифы так младенцев закаляли. Чем ты не младенец сейчас, а? — подмигнула ей и протянула руку. — Вставай, красотка. У тебя пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Жду на улице, — уже выходя из комнаты услышала приглушенный шепот.
— Дань, что происходит?
— Это твой билет на жизнь, милая.
Билет на жизнь. От той, кто эту жизнь регулярно забирает. Вон как карты легли. Ирония, не иначе. Реабилитация Ники проходила тяжело. Нет, не для меня. Я принципиально не спасаю тех, кто не хочет спастись. Поэтому в очередную ее истерику просто уходила, чтобы через десять минут услышать робкий стук в дверь и продолжить дальше. Незаметно для себя привязалась к Нике. К добру ли это? Вероятно, жизнь покажет. Работа, Ника и поиски крысы. И так каждый день. Амир не появлялся на моем пороге, не звонил и не писал. И я ценила это — он уважал и принимал мое решение. Конюшня отстроилась и выглядела куда лучше предыдущей. К тому же появился дельный покупатель — сейчас мы находились на стадии переговоров перед предстоящей встречей вживую.
— Василиса! — вынырнула из мыслей и посмотрела на Нику. — Кажется, мне хватит.
— Устала? — надула губу. — Что-то быстро… И где твоя выносливость. Или, — хитро ухмыльнулась, — Шаман…
— Ну тебя, Вась! — прикрикнула Ника. — Все там, — она покраснела, — сложно.
— Ладно, — подошла к девушке и открепила фиксирующий повод. Подождала, пока она спешится, и добавила, — сейчас все снимем, помоем нашу красавицу, — мы прошли к небольшому помосту, и я зафиксировала лошадь. — Я за попоной схожу, почисти пока, как я учила. Амуницию можешь вон там оставить, — махнула рукой. — Скоро буду.
Вечерело, и в конюшне оставался только Костя. Он занимался вечерней кормежкой, отмеряя в кормовой порции.
— Кость, Барбару покормишь через час. Мы ее сейчас помоем, высушим. Мы только закончили, — облокотилась на косяк двери.
— Хорошо.
— Ты сегодня в ночную?
— Да, сегодня моя очередь. Скажите Инне, что она может уже уходить, я тут сам закончу, — мужчина выпрямился и подхватил несколько ведер с кормом.
— Инне? Она еще здесь? Думала, что уже ушли все, — глянула на часы. — Поздновато.
— Вроде была возле амуниции, седла смазывала.
— Так я вроде вчера уже, — нехорошее чувство кольнуло в груди. — Ладно, Кость, скажу. Ты работай.
— Хорошо, Василиса Баженовна.
Продолжила свой путь через всю конюшню в комнату, где хранилась амуниция. Моя работа научила меня двум важным вещам — тихой походке и принципу — все может быть не тем, чем кажется на первый взгляд. В тот вечер этот принцип не имел никакой силы, потому как был подкреплен словами. Тихо остановилась в дверях и глазами сразу нашла Инну. Она стояла ко мне спиной, плечом удерживая телефон, а руками копошась около уздечек.
