советские «коммандос» во главе с ожившим комиссаром!
Красные «Жигули» обнаружились на участке, где железная дорога и улица Воровского максимально сближались друг с другом. Между ними было чуть более ста метров.
Машина стояла на обочине, прикрытая с двух сторон полуразрушенными строениями. Хотя абсолютно пустая улица совершенно не давала повода для такой маскировки. К тому же строения ощутимо закрывали обзор водителю.
Меркульев поморщился – привычка мыслить по-ментовски неискоренима. Чего это он взъелся? Преступники настолько уверовали в свое везение, что вряд ли задумывались о столь серьезном укрытии.
Да и какие к ним можно предъявить обвинения – одни люди встречают других, делов-то… Грибники мы…
Скорее всего, эта история и была припасена для гаишников, которые могли внезапно появиться в столь пустынном месте по невероятному стечению обстоятельств.
С обратной стороны дороги было удобное место для засады, и Меркульев был уверен – ребята уже там.
Сам он расположил своих бойцов, охватывая машину полукольцом. Очень удобная получилась диспозиция – подкрасться к месту из-за прикрывавших строений милиционерам не составляло труда. Оставалось только ждать выхода Самохина.
Меркульев прилег на прохладную землю и задумался. «История повторяется дважды: первый раз как трагедия, а второй – как фарс».
Его немного пугали сложившиеся обстоятельства, пусть не зеркально, но все-таки повторяющие события прошлой весны, – молодой милиционер под прикрытием, большие силы, задействованные в операции, и, как тогда казалось, пустяковый захват не слишком опасных преступников…
И опять эти проклятые дачи вокруг.
Конечно, разница все-таки есть: в отличие от прошлой операции, эта – часть большой игры, в которой участвует много других руководителей, взявших на себя часть ответственности, но все же…
Меркульев поправил кобуру, перевернулся на живот и внимательно вгляделся в подступающие сумерки. Еще немного, и наступит полная темнота, станет ощутимо сложнее. Солнце еще освещало верхушки деревьев, но внизу уже формировались угольно-черные тени, скрывая в своей глубине полную сюрпризов неизвестность. Красная машина вместе со всем миром постепенно погружалась в царство ночи. Словно по сигналу, задул пронизывающий ветер.
Как там – «Ешьте и пейте, пока вы не сможете отличить белую нитку от черной…»? Именно сейчас наступало такое время, когда все становилось серым.
– Товарищ подполковник, – послышался жаркий шепот, – смотрите!
Из придорожных кустов на асфальт вышла темная мужская фигура.
«Борька», – беззвучно выдохнул Меркульев.
С группой захвата разошлись почти сразу – различные у них были задачи. Хорошие ребята. Даже те несколько минут, которые они успели пообщаться, оставили приятный отпечаток в памяти Бориса. А может, просто находясь среди своих, он ощущал единство с общим делом.
Наконец исчезло чувство раздвоенности – он занимался нужной, хоть и опасной работой. В ряду таких же, как он, ребят – молодых, но уже выбравших свой путь. Без особого пафоса и рисовки.
Это было неожиданно. И очень воодушевляло.
Борис выпрыгнул из вагона в нужном месте, пропустив вперед троих бойцов, – им еще предстояло заняться сборщиками ящиков. Остальные во главе с сержантом Толубаевым, тем самым понятливым азиатом, на самом деле казахом из Астрахани, отправились далее. Они ехали до станции в закрытом для виду вагоне, где их ждала встреча с пломбировщиками – мелкими соучастниками, скорее всего, простыми работниками железной дороги.
А его путь лежал дальше, на встречу с главным участником этой истории.
Солнце почти село, но ноги сами несли его знакомой тропинкой, через мелкий лесок, отделяющий железную дорогу от улицы, название которой он так и не удосужился узнать.
И если раньше этот путь означал всего лишь еще один эпизод его двуличной жизни, то теперь наступала самая настоящая развязка затянувшейся драмы.
Борис стал копаться в себе, пытаясь понять свои чувства.
Страха как такового не было, а легкий мандраж был вызван, скорее всего, новизной ситуации – не каждый день приходилось участвовать в задержании, да еще в роли главного участника.
Новое для него ощущение – смесь презрения и злости – будоражило кровь.
Он не боялся Мамонта и его подельников, но относился к главарю как к грязной дикой собаке, стоящей у него на пути, – она вызывает опасение, но ее вид и ощущение неприкаянности раздражают. Возникает желание прогнать ее подальше от себя.
Лесок закончился, Борис вышел на обочину дороги. Повертел головой, силясь в наступающем сумраке разглядеть машину Мамонта. Чертов сиделец, подозрительный до неприличия, постоянно менял место стоянки, заставляя Бориса и Сайгона метаться по дороге.
«Жигули» обнаружились у старых сарайчиков, вплотную примыкавших к проезжей части. Зачем они здесь стояли, Бориса совершенно не интересовало, но стояли они весьма удачно.
Он еще раз повертел головой и спокойно двинулся вперед. Он чувствовал, что Меркульев с группой захвата где-то рядом, – так они договорились накануне, а не доверять шефу причин не было… пока…
Чем ближе подходил Борис, тем сильнее стучало сердце. Что он будет делать, когда отчитается перед Мамонтом о выполненной работе, а самое главное – как объяснить, куда делся Валет?
С подполковником они договорились: как только Борис убедится, что Мамонт в машине, он даст сигнал и попробует зафиксировать бандита, не дав тому уехать.
Вроде все понятно, но что-то подсказывало – с Мамонтом не бывает просто.
Борис подошел к «Жигулям», когда совсем стемнело, – дорогу освещали только включенные подфарники машины. Он наклонился к боковому окну с водительской стороны и постучал в стекло.
Мгновенно в салоне зажегся свет, и приоткрылась дверь. Из машины, кряхтя, вылез один из подельников Мамонта, толстый и густоволосатый Арсен, жгучий армянин, постоянно сопровождающий Мамонта.
– Пачэму адын? – тревожно оглянувшись, спросил он Бориса.
– А где Мамонт? – вопросом на вопрос отозвался тот и попытался заглянуть в салон.
– Нэ поехал, – настороженно посмотрел на него Арсен и сделал маленький шажок назад.
Борис с пронзительной ясностью понял: Арсен что-то почувствовал, вся операция повисла на тонком волоске.
Он сделал шаг и с размаха всадил колено в жирный живот. Арсен тонко пискнул и сложился пополам.
– Сюда! – закричал в пустоту Борис.
И тут – словно черный вихрь налетел на злосчастные «Жигули». Борис только вознамерился добавить приподнявшемуся Арсену, как тот уже лежал лицом в землю, раскинув руки и ноги, прижатый двумя бойцами из группы захвата.
Двери машины распахнулись и выдали наружу еще двух очумевших бандитов. Все они легли в ряд, уткнувшись в асфальт. Над ними стоял Лысюк и что-то говорил в портативную рацию.
Через несколько секунд, одновременно с подъехавшим автобусом, осветившим ночную кутерьму, размахивая бесполезным пистолетом, подбежал Меркульев. Он с чувством пожал Борису руку и оглядел поле боя, вернее сказать, поле экзекуции.
– Товарищ подполковник, подозреваемые задержаны, разрешите грузить? – бодро отрапортовал Лысюк.
Меркульев мотнул головой:
– Н-да уж, ребята…
