Ознакомительная версия.
– Боже мой, опять! Опять, Саша? Ты снова говоришь мне, что я «должна»? А нельзя ли просто любить, как любится? И заниматься любовью, потому что сгораешь от нетерпеливого желания, а не потому, что «надо»?
– Так это «надо» тебе, дурочка. Тебе, и никому другому! Если ты сейчас его упустишь – потом не вернешь. А мужика надо привязывать постелью. Тогда ты будешь – его женщина, а не абстракция. И вот тогда у тебя появится шанс, что он тебя не забудет. А так – ты всего лишь милый пушистый котеночек: поиграли с приятностью, разошлись и забыли.
– Это цинично, Саша! Ты стала циничной, вот что. Раньше ты такой не была!
– Это жизнь цинична, сестричка. А не я. Я лишь стала эту жизнь понимать. И ты поймешь со временем… А пока что поверь старшей сестре. Я ухожу с ночевкой. И предоставь Реми вести солирующую партию в эту ночь – просто забудь, что у тебя есть своя воля, свои желания… Он не пацан, тебе должно быть с ним хорошо. Знаешь, у него рот очень чувственный… И руки. По рукам многое можно сказать о мужчине. Он должен уметь в постели… Говорят, французы в этом деле хороши.
Александра сладко потянулась.
– Завидую тебе, – сказала она, без всякого, впрочем, выражения. – Извинись перед ним от моего имени, скажи, что мне пришлось ехать на какую-нибудь презентацию с гулянкой на всю ночь… И что я приду только завтра к полудню… Презервативы в тумбочке у кровати. Они, конечно, это дело сильно портят, но аборт делать еще хуже, как ты можешь догадываться… Да и СПИД не шутка… В общем, береженого бог бережет. Не забудь свечи на столе зажечь.
Кис тормозил возле подъезда Александры, когда она появилась в дверях подъезда. Она узнала «Ниву» Алексея и приветливо махнула рукой. Мужчины вышли из машины.
– Бонжур, – сказал Реми, – а разве…
– Мне надо по делам, – перебила его Александра, – так что придется вам развлекаться без меня.
– Тебя подвезти? – предложил Кис.
– У тебя проблемы с памятью? – поинтересовалась Александра. – И ты забыл, что у меня есть своя машина?
– Да нет, не забыл… Просто ищу повод, чтобы предложить тебе поужинать…
– Ну и как, нашел?
– Нет пока…
– Нет повода – нет и ужина! – отрезала Александра и направилась к своей машине.
Кис разозлился. Кивнув на прощанье Реми, который уже нетерпеливо входил в подъезд, он догнал Александру и тронул ее за рукав. Александра, не сбавляя шага, руку отдернула и покосилась на детектива. Тот сделал крупный шаг вперед и перегородил ей дорогу.
– В чем дело? Ты нашел повод? Имей в виду, это была шутка. Я тороплюсь, пропусти.
– Куда ты собралась?
– Не твое, кажется, дело?
– Мое.
– С какой это стати?
Честное слово, так и растерзал бы на месте. Как она злила его, это просто невероятно!
– А с такой: мне нужно с тобой поговорить. И я хочу, чтобы ты отменила свои светские мероприятия и пошла со мной.
– У меня сегодня нет никаких светских мероприятий. Я иду к подруге!
– Тем более. К подруге не обязательно.
– То есть как это? Ты за меня будешь решать?!
– Александра… Кончай дурака валять. Пошли поужинаем где-нибудь.
– Я тебя, кажется, не валяю.
– Не хами.
– Хочу и хамлю.
– Доиграешься, Саша, – тихо пообещал Кис. – Я не всегда такой добрый.
– Меня не волнует, какой ты всегда. И какой иногда – тоже не волнует.
И, обойдя Алексея, она снова двинулась вперед.
Кис едва сдерживался. Он удивлялся самому себе: у него возникло желание ударить Александру, дать ей пощечину, сбить с нее спесь… Казалось, сделай он это, и она внезапно переменится, как в сказке: была вреднючка – стала хорошая девочка… Но он, конечно, не мог позволить себе ударить женщину. Тем более если женщина эта – Александра.
Он снова схватил ее за локоть, больно сжал и произнес сквозь зубы:
– Я сказал, дождешься!
– И чего я дождусь? – Она резко остановилась и вонзила в него вызывающе-надменный взгляд.
Кис решил не отвечать, только смотрел на нее взглядом жестким и серьезным.
Под его взглядом Александра неожиданно как-то съежилась, сникла. Отвела глаза, повернулась и неуверенно пошла к своей машине, словно ждала от Алексея удара в спину.
И Кис не замедлил его нанести.
– Ты с Тимуром ведь была знакома, не так ли? – тихо спросил он ей вдогонку.
Остановилась. Помедлила. Полуобернулась к нему. Алексей видел ее изящный профиль, и у него сжалось сердце. Она стояла впереди с опущенными плечами, такая несчастная и беззащитная… Взять бы ее за эти плечи, притянуть бы к себе, приласкать…
Но вместо этого он добавил безжалостно:
– Какой ресторан ты предпочитаешь?
– Мне все равно, – ответила она погасшим голосом. – Все сойдет. Кроме «Макдоналдса».
Кис хороших ресторанов не знал по простой причине, что в них не бывал. Он решил завернуть в первый попавшийся где-нибудь в центре. Открыв дверцу «Нивы», он подождал, пока Александра сядет. У него было странное чувство завоевателя, который везет пленницу-добычу… И оно его не радовало. Ему не хотелось, чтобы Александра была унижена, и тем более – им.
И в то же время он ощутил свою власть над ней. Может быть, временную – но власть. И он невольно наслаждался этим ощущением, понимая, что она, скорее всего, ему не простит этого вечера и этой унизительной зависимости от него, Алексея Кисанова, детектива, выведавшего ее тайну…
Реми сразу понял маневр Александры и было обрадовался… Но тут же почувствовал, что Ксюша напряжена и явно не готова провести вечер по сценарию старшей сестры. Ну что ж, он и не торопился. Нежности в нем было столько, что на ее энергии он мог еще долго жить и функционировать, спокойно ожидая того мгновения, когда другая, новая энергия физической близости, яркая и сильная, придет ей на смену. Это могло быть сравнимо с музыкой: сейчас была пора блюза. Потом придет пора других ритмов… А Реми любил всякую музыку. Главное, чтобы это не была одна и та же мелодия. Заглядывая в глубокие, таинственные при свечах глаза Ксюши, Реми думал, что ему вряд ли грозит однообразие с этой девочкой. Ей еще предстоит открыть самое себя, и он ей в этом с удовольствием поможет, проведет ее по пути, ему уже известному, а затем отправится с ней вместе в неизведанное…
Он вспомнил свою последнюю пассию, кофе о лэ[6], мулатку. Просыпаясь по утрам и глядя на ее безупречное тело, он испытывал пустоту и легкое отвращение. Не к ней, она была великолепна в постели, темпераментная выдумщица, ему не в чем было девушку упрекнуть, а… он сам не знал, к чему. Разнообразие, видимо, было только физическим, в их отношениях это не меняло ни малейшего оттенка, нюанса, – они были те же, они были просты и незатейливы, и по утрам Реми чувствовал себя отработавшим, а красивое тело, вытянувшееся рядом, – розоватая пятка высунулась из-под одеяла, тонкая бронзовая рука изящно лежала на подушке – чужим. В их отношениях не было перспектив, они, едва начавшись, были уже исчерпаны, все было просто и схематично: по утрам, уходя на работу, деловитый поцелуй, вечером ужин из полуфабрикатов и телевизор, ночью бурный секс, и снова он просыпался с ощущением пустоты и легкого отвращения… Редкие всплески настоящего, неподдельного восторга Реми наблюдал в своей подружке только тогда, когда она прикладывала в магазине к своей безупречной фигурке новую вещицу, а всплески неподдельной нежности – когда Реми покупку оплачивал…
Они расстались. Сцен не было. Она чувствовала, что он от нее чего-то ждал, чего – не знал никто из них. И она тоже устала от этого ожидания, удовлетворить которое была не способна.
И, глядя на Ксюшу, Реми понимал, что у них впереди – океан. И никуда не торопился, как по-настоящему богатые люди не торопятся потратить деньги, как настоящие парижане не стремятся попасть на все столичные тусовки, куда ломятся провинциалы, как истинные звезды не маячат постоянно на глазах у публики, подобно старлеткам, как…
Как тот, кто по-настоящему любит, а не ограничивается словом «влюблен».
Однако их ужин протекал в некотором напряжении. Ксюша была немного скована, все больше избегала взгляда Реми, говорила без остановки, подробно расспрашивала об их с Кисом поездке на дачу, задавала вопросы, интересовалась странными супругами Павлом и «Барбарой».
Реми подозрениями делиться не стал, описал все вкратце, упомянул о проводившихся на даче «банных» приемах и отнес Ксюшино любопытство за счет ее страха, что он воспользуется их пребыванием наедине, и желания говорить, говорить, говорить, чтобы избежать опасных пауз и двусмысленных молчаний, в которые, за отсутствием слов, начинают возникать жесты.
«Не бойся, моя милая девочка, я не буду тебя торопить, – думал он и таял от немыслимого умиления. – Я подожду того мига, в который я пойму, что ты готова… Что ты больше не задаешь себе вопросов «а надо ли?», а просто протянешь руки и закроешь свои чудные глаза… И я буду целовать эти нежные веки, эти свежие губы, я распущу твои роскошные волосы по твоим обнаженным плечам… И вот тогда, когда станет слышным твое легкое дыхание, когда кровь твоя вскипит от электрического тока, ринувшегося по тонким голубым сосудам, когда тело твое сделается нетерпеливым и податливым, вот тогда я…
Ознакомительная версия.
