– Все идем?
– Все, – кивнул Никита. – Кончилась наша детская конспирация. Диану с Крюгером оставляем в машине, нечего им там по дому рыскать. Не замерзнет твоя техника за час-другой?
– За час не замерзнет, – подумав, сообщил Андрей. – За другой – не знаю.
– Достаточно. Ну, с богом, славяне. Там сюрприз на крыльце, Андрюха, ты лучше глаза отведи…
Никита первым вошел в особняк, обнажив «ярыгина». Волновался не напрасно, нервы натянулись, дребезжали. Больше часа их не было в доме, и тут могло случиться всякое. И, кажется, случилось! Никита заскрежетал зубами от отчаяния. И какого черта он все распланировал?! У подножия мраморной лестницы лежало тело в распахнутой колхозной телогрейке и эксклюзивном костюме от Армани. Это был адвокат Чичерин. Что-то зажужжало под ухом: Ксюша, не спрашивая разрешения, начала съемку, ну, это чересчур… Никита шикнул на нее злобно и, прижимая палец к спусковой скобе, чтобы не надавить от злости на спусковой крючок, бросился к лестнице. Опустился на колени перед распростертым телом. Из-под затылка Генриха Павловича вытекала кровь, и, судя по размеру лужицы, вытекала давно. Глаза его были закрыты. Он потряс его за плечо, словно будить собрался. И чудо! Адвокат вздрогнул, открыл глаза, они отправились блуждать по пространству. Лицо перекосилось от боли.
– Вы живой, Генрих Павлович? – как-то тупо вопросил Никита, отмечая движение сзади краем глаза Ксюша и Андрей уже были здесь, опустились на корточки.
– Ч-черт… – прошептал адвокат, с напрягом поднимая голову. Никита помог, прислонил его спиной к перилам. На затылке у Генриха Павловича расплывалось багровое пятно. – Что там у меня? – пробормотал он, следя глазами за Никитой.
– Все в порядке, Генрих Павлович, этюд в багровых тонах, – пошутил Никита. – Вы едва не распростились с этим светом, поздравляю. Но, думаю, вы еще способны выкарабкаться, если обработать рану и не злоупотреблять физическими упражнениями. Как же вы не уберегли-то себя? Вас столкнули с лестницы? Полагаю, вы заметили, кто это был?
– Волостной… – Он поднял дрожащую руку, с третьей попытки донес ее до затылка, погрузил пальцы в густеющую кровь, поморщился. – Волостной это был, гаденыш… Я видел его своими глазами… А еще зарекался не выходить из комнаты… но не мог уже терпеть, у меня там туалета нет… Вышел к лестнице, чувствую, сзади кто-то подбегает, обернуться успел, тут он как толкнет меня, я и давай ступени считать… Помню, как катился, а вот где-то уже на последних ступенях… Больно-то как… – Он склонил голову на плечо, тяжело задышал.
– Ничего, Генрих Павлович, до свадьбы заживет, – уверил Никита.
– Что? – Адвокат вздрогнул, приоткрыл глаза и усилием воли заставил свою голову работать. – Вот черт… – Он начал не только замечать, кто находится рядом, но и соотносить это лицо с позывами из памяти. – Снова этот дуэт, как вас там… Господи… Тимофей и… – он застыл, увидев пистолет.
– Не дуэт, а тандем, – поправил Никита. – В нынешнем политическом сезоне это слово более актуально.
– Позвольте… – Для своего состояния адвокат соображал практически идеально. – Вы знаете, как меня зовут… Вот черт… Так все-таки это вы… Боже, вы водили нас за нос…
– Да, это мы вас сюда привезли, – согласился Никита. – Но не припомню, чтобы наши люди кого-то убивали. Так что ошибочка, Генрих Павлович.
– А это кто? – адвокат пытался разглядеть нового актера в спектакле.
– Фирма «Приколор», – усмехнулся Андрей. – Выездные услуги. Все в порядке, гражданин, не обращайте внимания.
– Не обращать внимания? – усмехнулся адвокат. – Ну, вы даете! Хорошо, не буду обращать.
– Мы сильно извиняемся, – сказал Никита, – что не сможем оказать вам первую помощь. Ваша рана не смертельна, Генрих Павлович, уж поверьте моему богатому опыту. Вы сможете добраться до гостиной, отыскать аптечку в навесном шкафу, она там точно есть, и самостоятельно обеззаразить рану и перевязать голову?
– Дождешься от вас помощи… – Адвокат попробовал привстать, Никита поддержал его. – Ладно, справлюсь, не маленький.
– Вы точно уверены, что вас столкнул Волостной? – уточнила Ксюша.
– Двести процентов, женщина… Я таким его еще не видел, это был какой-то демон из ада… Удивляюсь, почему он не спустился, чтобы добить меня…
На последней ступени остался кровяной сгусток, Никита предусмотрительно его обогнул и ринулся наверх, перепрыгивая через ступени. Товарищи едва поспевали за ним.
– Подожди, Никитушка, не гони… – задыхалась Ксения. – Этот тип опасен, он хорошо подготовлен. Если выскочит внезапно, отберет пистолет, нам будет полный звездец.
– Давай-ка лучше я пойду вперед, – бурчал Андрей, наступая на пятки. – Меня он не свернет с пути праведного.
Нет, не мог Никита доверить товарищу столь ответственное дело. Качаясь маятником, он выпрыгнул с лестничной площадки в коридор. Шагнул – и, не сдержавшись, выругался сквозь зубы. Дверь в «номера», облюбованные Волостным, была распахнута настежь, и все, что находилось в районе порога, прекрасным образом освещалось. Извернувшись, под дверью лежал человек. Нижняя часть туловища находилась в коридоре, верхняя – в комнате. Все вокруг, включая одежду, было залито кровью. Ноги подрагивали, он судорожно подтягивал их под живот. И этот, слава богу, был жив! Никита перепрыгнул через порог, склонился над пострадавшим. Как бы ни был этот тип обучен и подготовлен, а физической угрозы он уже не представлял. Мужчина зажимал обеими руками левый глаз, который был сильно изуродован. Вероятно, рана поддавалась лечению, имелись шансы на восстановление зрения, но в данный момент все это выглядело ужасно. Висок и левая сторона лица превратились в кровавый сгусток, кожа ободрана до кости, а сам глаз упокоился под набухшим синяком. Волостного рвало кровью. Никита подтащил его к кровати, усадил. В единственном глазу мелькнуло что-то осмысленное. Игорь Константинович уперся о кровать, чтобы не упасть, угрюмо смотрел на человека, который явился не за тем, чтобы его убить.
– Вы в порядке? – спросил Никита.
– Я сейчас умру… – признался Волостной, хмуро взирая на пистолет у смотрителя особняка. – Твою-то мать… – еле выговорил он, переводя взгляд на Ксюшу, а с нее – на Андрея. – Так это все-таки вы затеяли… А ведь я, идиот, вам поверил…
– Мы умеем врать практически профессионально, – похвастался Никита. – Но не вздумайте обвинять нас в каких-то там убийствах, Игорь Константинович. Чего не было, того не было. И вам об этом, кстати, известно.
– Ничего мне не известно! – Кинуть на находящихся в комнате людей придирчивый взгляд в столь плачевном состоянии не получалось, Волостной расслабился, покосился выжившим глазом на новое лицо: – А это что за перец?
– Строительно-монтажное управление номер девять, – незамысловато пошутил Андрей. – Не заостряйте внимание, любезный.
– У нас всего один вопрос, Игорь Константинович, – вкрадчиво сказал Никита. – Полагаю, вы не сами себя приложили? И вряд ли это сделал Генрих Павлович, поскольку в тот момент, когда вы сталкивали его с лестницы, ваш глаз был на месте.
– Не понимаю, о чем вы… – У Волостного обострились скулы, задергался кадык.
– Возможно, это сделал прокурор Головач или, что совсем уж маловероятно, Валентина Максимовна, она же судья… – Он внимательно наблюдал за лицом следователя.
– К черту прокурора и его подстилку… – Здоровый глаз налился кровью, а больной начал судорожную борьбу за прорыв через мясистый синяк. – Это Кашкалда, сука партийная… Ольга Дмитриевна, чтоб она сдохла… Я встал, ненадолго отлучился из комнаты… – Он замялся.
– Чтобы сбросить с лестницы Генриха Павловича, который вышел из своей комнаты, и вы это услышали, – подсказал Никита. – Потом зачем-то вернулись – полагаю, чтобы забрать свой кий, это верное оружие.
– Да пошли вы… – Здоровый глаз задергался, а из больного полилась кровь. – Она ударила меня кием. Ловкая, стерва… Я вышел в коридор, а она стояла напротив двери, ждала… Только и успел немного отклониться, а то совсем бы без глаза остался – как даст, зараза… Это ведьма… черт возьми… страшная ведьма, я никогда ее такой не видел… – Обычно невозмутимый, способный к самоконтролю человек не мог себя сдерживать. – Вы бы видели эти глаза… Она меня просто вырубила одним ударом. Удивляюсь, почему не добила. Сама, наверное, испугалась…
– Какие жестокие здесь проводятся игры, – вполголоса прокомментировала Ксюша. – Те, кому не посчастливилось умереть, превращаются в животных, одержимых идеей уничтожения друг друга.
– Нельзя сказать, что мы вам сочувствуем, Игорь Константинович, – сухо улыбнулся Никита, – но понимаем, что вы чувствуете. Ваша обидчица испугалась и убежала. Ну, что ж, будем ловить. А вам бы я посоветовал остановить кровотечение, собраться с духом и спуститься в гостиную. И постарайтесь сделать так, чтобы мы не бегали по дому и не искали вас. Добро пожаловать в мышеловку, Игорь Константинович!
