Ознакомительная версия.
— И что говорит Полянский? — проговорил генерал и тут же подумал: «Нет, еще десяток лет назад не нужно было внедрять в бригаду следователей Генпрокуратуры людей, чтобы те помогали начальникам ГУВД не увольняться на пенсию раньше срока»…
— Разговор мой с ним записан. Прослушайте прямо через диктофон.
Шульгин нажал кнопку на трубке.
«— Где вы сейчас, Полянский?
— Кряжин деморализован смертью Гринева. После того как мы посетили квартиру Гаенко и Постникова была задержана, следователь некоторое время водил по городу «Вольво» с подозреваемым, но потом велел группе наблюдения ФСБ машину отпустить.
— Что он намерен предпринять?
— Он послал Сидельникова за чаем и сдобой. Мне кажется, он не знает, что делать.
— Откуда звонишь?
— Из кабинета… Оп… Кто-то идет. Я отключаюсь…»
Чубасов велел прокурутить еще раз.
Закурил, пострелял глазами, словно видел только что нечто знакомое, а теперь потерял.
— Ну-ка еще раз.
Шульгин готов был включать и выключать диктофон до поздней ночи. Главное случилось — Чубасов теперь сделает все возможное для того, чтобы прикрыть действия своего заместителя во время встречи со своим же опером. А значит, он на верном пути.
«— …Что он намерен предпринять?
— Он послал Сидельникова за…»
— Стоп! — Палец генерала вонзился в воздух в направлении диктофона.
Шульгин послушно и быстро нажал на кнопку.
— Еще раз свой вопрос.
«Что он намерен предпринять?..»
Начальник ГУВД снова ткнул пальцем:
— Что это?
Шульгин не поверил своим ушам и вернул пленку на заданное место. Прослушал снова и постарался спрятать взгляд от начальника. Ах, Чубасов… Вовсе не так прост генерал, каким кажется. Слава о нем в конце прошлого тысячелетия ходила добрая. И инспектором уголовного розыска был что надо, и начальником уголовки одного из РОВД Екатеринбурга проявил себя блестящим, да и начальником службы криминальной полиции был отличным. Вошел в ГУВД, стал менее заметен, приучил окружающих к своему душевному спокойствию и вяловатости. А тут нате, не выдержал…
Сразу после того как на пленке прозвучало неоднократно воспроизводимое слово «предпринять» и воцарилась вынужденная тишина длиною в доли секунды, стало слышно два писка. Они звучали и тогда, когда Шульгин спрашивал, но их просто не было слышно. Их и сейчас можно обнаружить, если только порядком поднапрячь слух. Но все-таки слышно: «пи…», «па…»
— Я тебе могу даже назвать две последние цифры телефонного номера, который набирал некто на мобильной трубке. Это «три» и «девять», — отвалившись на спинку высокого кожаного кресла, Чубасов насмешливо прищурился и щелкнул зажигалкой. — Значит, говоришь, «оп, кто-то идет»?
Лицо генерала в табачной дымке казалось зловещей маской хохочущего Мефистофеля.
— Значит, Полянский под полным твоим контролем? Шульгин, скажи честно — я кажусь тебе идиотом?
— Товарищ… — сбился зам. — Нет же, конечно!
— Тогда я тебе ответственно заявляю, что под полным контролем не Полянский у тебя, а ты у следователя Генпрокуратуры! А то, что ты успел вперед «важняка» к телу Гринева, — это просто его недоработка. Все не безгрешны. Это тот случай из десяти, когда тебе удалось подумать о чем-то быстрее, чем ему.
Выйдя из машины, управляющий казино «Эсмеральда» захлопнул дверцу и направился к крыльцу.
Прошагав под внимательными взглядами охранников через створку металлодетектора, Гаенко вышел в коридор и направился к самой дальней двери. Есть места в России, которые всегда успевают за западными веяниями. Это банки. Мраморные стены, гранитный пол, мозаичные потолки — так в США, например, не все храмы украшены. Стекла — пуленепробиваемые, система безопасности — понадежнее, чем на машине Игоря Викторовича, и за каждым таким стеклом лицо, никогда не перестающее улыбаться. Есть должности, при которых постоянное наличие улыбки на лице обязательно, как прокладка на каждый день. Хозяйки этих улыбок их уже просто не замечают. Хоть прыгай вприсядку, хоть наклоняйся — улыбка не стряхивается, хоть убей. Стюардессы, те тоже всегда улыбаются, но эти улыбки больше похожи на послеоперационный незаживший шов. Резиновые. Возьми пальцами за щеки, сведи пальцы — улыбка исчезнет. Отпусти — щеки снова расползутся.
Дело в заработной плате. В некоторых банках девушки постоянно улыбаются от души, даже когда от них это не требуется. В месяц они получают как весь экипаж воздушного судна вместе с первым пилотом и штурманом.
Дойдя до дубовой двери с золоченой табличкой «Управляющий» и золотым же позументом по косяку, он нажал на звонок.
Его, конечно, впустили. Во-первых, человек он здесь привычный, во-вторых, все равно до главного в этом заведении ему еще далеко. Сначала его встретят двое, которые проверят документы и наличие «железа» на теле. Теперь уже не рамкой, а ручным металлоискателем. Пропустят, и еще один рубеж обороны — приемная. Там сидит секретарша управляющего. Она единственная, кто не улыбается. Пиджак у нее распахнут, а за поясом рукоятка «ПСМ». На шпильках и в мини она никогда не ходит, все больше в туфлях на плоской подошве и в брюках. Кофе она не занимается, для этого есть секретутка с намазанными, как вареники клубничным вареньем, губами.
Эта неулыбчивая секретарша с пистолетом в миниатюрной кобуре за поясом — последний блокпост перед главным лицом в банке. Если ей человек не понравится, она тут же нажмет на кнопку крошечного пульта в кармане, в два раза меньше, чем пульт Игоря Викторовича от «Вольво», и снова появятся двое из передней. Они возьмут посетителя за локотки и выведут вон. Могут даже объяснить по пути к выходу на улицу, чтобы тот здесь больше не появлялся.
Такая вот суровая жизнь за несколькими рубежами обороны у управляющего банка.
Но Гаенко пропускают везде. Есть указание: пропускать, предварительно выполнив с ним все мероприятия по линии СБ.
Секретарь, узнав Гаенко и прекрасно зная, что тот уже дважды проверен, все равно ощупывал всю одежду управляющего казино взглядом. И взгляд этот был так проникающ и чувствителен, что в тот момент, когда он скользил по брючным карманам Игоря Викторовича, тот чувствовал легкую эрекцию.
— Какими судьбами, Игорь Викторович? — поприветствовал один управляющий другого, и чувствовалось в этом голосе некое понимание и близость. Не душевная, конечно, боже упаси — деловая.
— Те четыре миллиона, которые я просил перевести, — напомнил Гаенко.
— Те четыре, что без четырех тысяч и двухсот долларов? — уточнил хозяин просторного, пахнущего ванилью кабинета.
— Я хотел бы, чтобы три с половиной были переведены на другой счет.
— Да нет проблем, — удивился банкир. — Неужели вы видите проблему настолько серьезной, что даже не решились распорядиться об этом по телефону?
Гаенко провел руками по волосам и чуть потемнел лицом.
— Три миллиона и пятьсот тысяч долларов. Вот номер счета и реквизиты банка, — он переложил бумажку из кармана пиджака на стол и просяще посмотрел в сторону хозяина кабинета. — Он в Австрии. Я могу рассчитывать, что деньги будут переведены завтра?
— Конечно, — банкир смахнул бумажку в ящик и поправил лацканы сбившегося пиджака. — У вас проблемы? Впрочем, это не мое дело. Был снова рад иметь с вами дело. О деньгах не беспокойтесь. Да, чуть не забыл. Вклад на предъявителя?
— Там указано, — и Гаенко показал глазами на столешницу, под которой скрывался ящик с бумажкой.
— Два с половиной процента за услуги банка, — быстро подсчитал на калькуляторе часов банкир, — это… Восемьдесят семь тысяч пятьсот долларов. С какой суммы прикажете забрать?
— С оставшейся здесь, — дернул щекой Гаенко и поспешил откланяться.
Усевшись в машину, управляющий казино включил зажигание.
По дороге вынул из кармана трубку:
— Алло, это я. Все сделано. В среду деньги будут на указанном счете.
— Хорошо. Я вас понял, — был ответ. — Если будет необходимость, я на вас выйду.
Он выйдет на него, если вдруг у него появится такая необходимость! Тварь продажная…
«После всего того, что сделано, ты еще захочешь выйти на меня?!»
Скомкав в руке трубку-«раскладушку», Гаенко забросил ее под сиденье рядом.
На въезде в Успенский переулок управляющего охватил жар. И три с половиной миллиона долларов сразу стали чем-то малозначимым, невесомым. Гаенко понял, что машину эту уже давно нужно было бросать на какой-нибудь подземной стоянке, пересаживаться на другую, противоположную по форме и содержанию, например на «ВАЗ-2106», и спокойно ездить по городу.
Вот и доездился! Сзади два «Форда» самой отвратительной раскраски в мире — сине-белые, да еще и со включенной сиреной, слева — еще один, такой же.
Ознакомительная версия.
