Впрочем, существовал вариант, когда операцию в любом случае пришлось бы отложить: Чернов собирался встретиться с Кисиным, но при этом обязательно должен был присутствовать Сухоруков. Иначе все задуманное теряло смысл. Федор знал, что обычно по субботам, а сегодня была как раз она, Арнольд с утра появляется в особняке своего шефа.
Однако это надо было уточнить, поэтому, прибыв на место, он попросил водителя такси медленно проехать перед воротами дома.
На дорожке у бассейна стоял знакомый темно-зеленый «БМВ» Сухорукова — солидная машина солидного человека. И это отрезало последний путь к отступлению.
Чернов отпустил такси, сунув обиженному невниманием водителю приличные чаевые — хоть для кого-то этот день должен был оказаться удачным.
Потом он достал мобильный телефон и, сверяясь по бумажке, набрал номер.
— Алло! — раздался в трубке певучий голос старшего оперуполномоченного уголовного розыска майора Павленко.
— Здравствуйте, — поприветствовал его Чернов. — Вы меня узнаете?
Казалось, человека на другом конце провода хватила кондрашка и он не может вымолвить ни слова.
— Это вы?! — наконец вскричал следователь. — Где вы находитесь?! В ваших интересах немедленно явиться на Петровку! Не валяйте дурака!
— Я сейчас стою у ворот загородного дома Кисина. Именно того, где якобы украли статуэтки. Если я вам нужен, приезжайте за мной сюда.
Не давая майору опомниться и что-то возразить, Федор отключился, а затем набрал еще один номер.
Теперь ему ответила Рита.
— Начинаем, — сказал он всего одно слово.
Стоило, конечно, добавить, что он ее целует, желает успеха, но голос его мог предательски дрогнуть и вместо поддержки он только передал бы ей свою тревогу. Спрятав телефон в карман, Чернов улыбнулся маленькой девчушке, проезжавшей мимо на велосипеде и энергично посигналившей ему, посмотрел на голубое небо, где плыли пушистые белоснежные облака, вздохнул всей грудью чистый загородный воздух и направился к воротам.
Рядом с калиткой имелось переговорное устройство и, помедлив немного, он нажал на кнопку вызова. Только где-то через минуту динамик ожил и из него донеслось строгое:
— Кто?!
Из-за треска и краткости вопроса опознать говорившего было трудно, но, скорее всего, трубку взял Кисин.
— Это Чернов! Ваш любимый дизайнер. Я принес вам кучу интересных новостей!
Микрофон надолго отключился. К этому визиту явно не были готовы. Только сейчас Федор подумал, что его вообще могут не пустить и это было бы катастрофой. Такой вариант он даже не рассматривал. Казалось, тишина будет продолжаться вечно. Но вдруг, как выстрел, щелкнула щеколда замка.
Отворив калитку, Чернов не спеша пошел к дому. Он увидел, как зашевелилась в одном из окон на первом этаже занавеска, почувствовал на себе колючие, неприязненные взгляды, и его охватило шальное веселье: умирать, так с музыкой! Теперь он был рад, что взял инициативу в свои руки, а не стал, как мышь, зарываться в нору. Все должно было скоро закончиться. И он обязательно победит!
Звонить у входа в дом ему не пришлось: при его приближении дверь распахнулась. В прихожей стоял Сухоруков — как всегда в костюме и при галстуке. У него было такое лицо, словно он увидел ожившего покойника.
— Ты думал, что меня уже прикончили и закопали где-нибудь в лесу? — усмехнувшись, спросил Чернов и, не дожидаясь ответа, прошел вглубь.
Ему не надо было показывать дорогу. Работая над проектом реконструкции этого дома, он выучил расположение комнат наизусть и сейчас прямиком направился в гостиную. Здесь все было точно так же, как и в его первый приезд — убранные в канун несостоявшегося ремонта вещи заняли свои прежние места. На диване, перед которым должен был повиснуть стеклянный куб с бронзовыми танцовщицами, сидел Кисин. Он был красный как рак, а глаза его сверкали от ярости.
— Вы позволите? — фамильярно спросил Чернов, усаживаясь напротив. Так как его противники продолжали молчать, он, будто бы вспомнив что-то, хлопнул себя по лбу: — Да, кстати, прежде, чем перейти к главному, хотел бы сразу вас предупредить: минут через пятнадцать — двадцать сюда приедет следователь Павленко. Это я к тому, чтобы вы не пытались меня убить — не успеете даже спрятать тело.
— Кому нужно о тебя мараться! — рявкнул хозяин дома.
— Не скажите… — обиженно покачал головой Федор, словно его пытались уличить во лжи. — На днях мне пришлось прилично побегать от двух киллеров. Слава богу, теперь они уже не опасны. Но, как ни крути, от меня кто-то хотел избавиться и есть большое подозрение, что их наняли именно вы. Да-да! Или ваш помощник. — Он посмотрел на стоявшего за креслом Сухорукова. — Впрочем, чего ломать над этим голову — следствие разберется. Ведь теперь вами займутся серьезно.
— Что за чушь ты здесь несешь?! — рассвирепел Кисин. Он был ужасно недоволен появлением в его доме Чернова, что обещало различные неприятности. — Какое следствие?! Все и так уже ясно! Ты выкрал моих танцовщиц и этому есть неопровержимые доказательства! Забыл, что нашли у тебя на работе?!
— Не-е-ет! — покачал головой Чернов. — Статуэтки вы похитили сами. Точнее, инсценировали их похищение, чтобы получить страховку. Два миллиона долларов!
— Ты думаешь, я стал бы рисковать головой из-за двух миллионов?!
— Думаю, да. Из вполне достоверных источников мне известно, что сейчас вы очень нуждаетесь в деньгах. Ну просто позарез! Вот и решили таким нетрадиционным способом поправить свое финансовое положение.
— Бред!
— Ну не скромничайте, не скромничайте! Поставленное вами шоу было по-своему гениально. Вы показали себя не только прекрасным режиссером, но и тонким психологом. Вспомните, как охмурили меня на первых порах: разыскали журнальчик со статьей о моих работах, почитали кое-что о дизайне, наговорили мне кучу комплиментов. Вот я и расплылся. Однако общеизвестно, что идеальных преступлений не бывает. И вы тоже допустили роковую ошибку.
— Но как же все-таки быть с найденной в твоем бюро подставкой от танцовщиц? — саркастически поинтересовался Кисин, окончательно переходя на «ты».
— Решение подбросить ее мне и было вашим главным просчетом при совершении преступления.
— Подбросить?! Ты хочешь сказать, что это сделал я?!
— Нет, это сделал он, — кивнул Чернов в сторону Сухорукова.
Теперь пришла очередь Арнольда изображать удивление, пучить глаза.
— Я?! Да после ограбления я вообще у тебя не был! — воскликнул он.
— Правильно. Но, к несчастью для тебя, после так называемого ограбления ко мне в бюро заезжали лишь следователь Павленко и представитель страховой компании — известный вам Пупко. Они подбросить подставку не могли, а значит, это сделал ты накануне всех событий. Ты заезжал ко мне в пятницу вечером, рассказывал, что собираешься к сестре в Тверь, и долго рылся в моих книгах. Тогда все и было тобой сделано. А так как важная улика подброшена заранее, то и изъята из хранилища она заранее, чего без вас, Михаил Михайлович, Арнольд сделать не мог. Это подтверждает факт сговора между вами. Все очень просто. Именно поэтому я как раз и сказал, что грубая попытка скомпрометировать меня — ваша роковая ошибка… Кстати, Арнольд, теперь понятно, почему ты так упорно отказывался заехать ко мне после всех событий, хотя до этого наведывался чуть ли не каждый день. Ты не хотел, чтобы на тебя пало подозрение, но тем самым только укрепил его во мне. Всегда очень странно, когда человек так кардинально меняется.
— Можно придумать любую версию, даже внешне очень привлекательную, но ее еще надо доказать. Надеюсь, ты это понимаешь? — любезно улыбнулся Сухоруков.
— Безусловно.
— Как?
— Я уверен, что на подставке от танцовщиц остались отпечатки твоих пальцев. Ведь когда ты был у меня в ту пятницу, пил чай, рылся в стеллаже, перчаток ты не надевал. А если твои пальчики на деревяшке найдутся, то и бронзовые статуэтки логично будет поискать у тебя. Просто в этом направлении пока никто не копал. Считалось, что у тебя железное алиби, но если ты все сделал еще до поездки к своей сестре, то…
Честно говоря, Федор не верил в возможность обнаружения новых отпечатков, но ему надо было как следует напугать Арнольда. Напугать до смерти! Это была важнейшая часть его плана, и сейчас он напряженно наблюдал за реакцией помощника Кисина.
— Ха-ха-ха! — картинно залился Сухоруков. — И с такой дешевкой ты приехал сюда?! Знаешь, если тебя это успокоит, скажу, что на подставке обязательно будут мои отпечатки. Ведь я много раз брал ее в руки до того! Это подтвердят и Михал Михалыч, и его жена.
Аргумент был весомый, однако было видно, что все равно Арнольд чувствует себя дискомфортно. Он поерзал немного, а потом поднялся и что-то сказал своему шефу на ухо. Кисин подумал и кивнул головой. Получив какое-то одобрение, Сухоруков быстро поднялся по лестнице на второй этаж.
