Сейчас в квартире был беспорядок. На кухне громоздились горы немытой посуды, корзина для грязного белья переполнена, а посреди гостиной валялось несколько старых картонок из-под пиццы. Типичная холостяцкая берлога. В квартире пахло затхлостью. Юхан осознал, что у него всего полчаса на сборы. Нужно хотя бы слегка прибраться. Пока он носился по квартире, открывал окна, мыл посуду, вытирал со стола, собирал в пакет мусор, поливал цветы и укладывал вещи, два раза звонил телефон. Брать трубку он не стал.
Включился автоответчик, он услышал голоса мамы и Анны. Хотя они разошлись месяц назад, она не желала с этим смириться.
Смена обстановки будет очень кстати.
Далеко-далеко отсюда по лесу быстро шагает мужчина. Его диковатый взгляд устремлен в землю. На спине мешок. Черный мешок для мусора. Мокрые волосы падают на лоб. Теперь пути назад нет. Нет возврата. Хотя он взволнован, по телу разливается спокойствие. Он направляется в определенное место, к своей цели. Вот среди деревьев виднеется море. Это хорошо. Он почти пришел. Вот и лодочный сарай. Серый, полусгнивший, замшелый. Его здорово потрепали суровые ветра, шторма и дожди. Рядом валяется старый рассохшийся челнок. В днище дыра. Он заделает ее, но позднее. Прежде всего ему надо избавиться от груза. Он долго возится с проржавевшим замком. Ключом не пользовались десятки лет. Наконец замок поддается, открывается с легким щелчком. Сначала он собирался зарыть содержимое мешка в землю. Но зачем? Сюда никто никогда не придет. Кроме того, он не готов расстаться с этими вещами. Хорошо бы, чтобы они были здесь, под рукой, чтобы он мог в любой момент прийти. Посмотреть на них. Понюхать. В сарае стоит старая кухонная скамья с ящиком под сиденьем. Он открывает крышку. Там какие-то старые газеты. Телефонный справочник. Он вываливает туда содержимое мешка. Закрывает крышку. Вот теперь он вполне доволен.
Сразу за крепостной стеной, окружающей центральную часть города, расположено отделение полиции города Висбю. Это четырехугольное вытянутое здание, облицованное голубоватым листовым металлом, скорее наводит на мысль о рыбоперерабатывающем заводе где-нибудь в Сибири, нежели об управлении полиции красивого средневекового города. Люди называют это здание «голубой буханкой».
В помещении для допросов сидел Пер Бергдаль, склонившись над столом и закрыв лицо руками. Волосы всклокочены, он не брит, от него несет перегаром. Он не слишком удивился, когда в дверь постучала полиция. Ведь пропала его девушка. Его решили допросить немедленно.
И вот он сидел перед ними, держа в трясущихся пальцах сигарету. Скверное состояние после вчерашнего перепоя. Судя по внешним признакам, он в шоке из-за случившегося.
Хотя кто знает, сказать что-либо определенное невозможно. Примерно так думал комиссар Кнутас, усаживаясь по другую сторону стола напротив Пера Бергдаля. Как бы то ни было, именно его девушку нашли убитой, у него нет алиби, зато видны царапины на лице, шее и руках.
Пепельница, стоявшая перед Бергдалем, была полна окурков, хотя обычно он не курил. Карин Якобсон уселась рядом с Кнутасом. Молчаливый, но внимательный свидетель.
Пер Бергдаль поднял голову и взглянул в единственное окно. Дождь сердито барабанил по стеклу. Ветер разогнал туман, поэтому на другой стороне улицы Норра Хансегатан, за парковкой, виднелась часть городской стены у Восточных ворот. Мимо промчался красный «вольво». Для Пера Бергдаля все это было так далеко, словно происходило на Луне.
Андерс Кнутас подвинул магнитофон, откашлялся и нажал на кнопку записи.
— Допрос Пера Бергдаля, сожителя убитой Хелены Хиллерстрём, — произнес он официальным тоном. — Время — шестнадцать десять, пятое июня. Допрос проводит комиссар криминальной полиции Андерс Кнутас, в качестве понятой присутствует инспектор криминальной полиции Карин Якобсон.
Он бросил серьезный взгляд на Пера Бергдаля, который сидел, ссутулившись, и смотрел на крышку стола.
— Когда вы обнаружили, что Хелена исчезла?
— Я проснулся около десяти. В постели ее не было. Я поднялся, но и в доме ее не обнаружил. Тогда я подумал, что она пошла выгуливать собаку. Она жаворонок, всегда просыпается раньше меня. Так что по утрам Спенсера обычно выгуливает она. Я сплю крепко, даже не заметил, как она ушла.
— Что вы делали дальше?
— Я развел огонь в камине и приготовил завтрак. Затем сел за стол, выпил кофе, прочел вчерашнюю вечернюю газету.
— Вы не задавались вопросом, где она может быть?
— Когда в одиннадцать по радио стали передавать новости, мне показалось странным, что она еще не вернулась. Я вышел на крыльцо. От нашего дома виден весь берег до самого моря, но сегодня стоял такой туман, что видимость была не больше двух-трех метров. Тогда я оделся и пошел ее искать. Спустился к морю и стал звать ее, но не нашел ни ее, ни Спенсера.
— Как долго вы искали?
— Думаю, около часу. Потом мне пришло в голову, что она, возможно, уже вернулась, так что я поспешил домой. Но дома было пусто, — проговорил он с отчаянием и закрыл лицо руками.
Андерс Кнутас и Карин Якобсон молча ждали.
— Вы готовы продолжать? — спросил Кнутас.
— Не могу поверить, что ее больше нет, — прошептал он.
— Что происходило, когда вы вернулись в дом?
— Дома было пусто, и я подумал, что она, наверное, отправилась к соседям. Я позвонил им, но и там ее не оказалось.
— Кто эти соседи?
— Ларсоны. Жену зовут Эва, а мужа — Рикард. Эва — подруга детства Хелены. Они живут здесь круглый год, их дом чуть в стороне от нашего.
— Им не было известно, куда она могла пойти?
— Нет.
— Кто снял трубку?
— Эва.
— Ее муж был дома?
— Нет, у них же свое хозяйство, он уже ушел работать.
Пер Бергдаль прикурил следующую сигарету, затянулся и закашлялся.
— Что вы сделали после этого?
— Я лег на кровать и стал ломать голову, куда еще она могла пойти. Тут у меня мелькнула мысль: а вдруг она упала, повредила себе что-нибудь и не может встать? Так что я снова отправился на поиски.
— Куда?
— В сторону моря. Туман немного разошелся. Я видел ее следы на песке. Поискал и в лесу тоже, но не нашел. Потом вернулся домой.
Его лицо сморщилось. Он заплакал тихо, беззвучно. Слезы текли по лицу, смешиваясь с соплями, но он не замечал этого. Карин не знала, как поступить. Решила не вмешиваться. Он глотнул воды и снова взял себя в руки. Кнутас продолжил допрос:
— Откуда у вас эти царапины на шее?
— Что-что? А, вот эти… — Пер Бергдаль рассеянно провел рукой по горлу.
— Эти, эти. Похоже, вас кто-то оцарапал, — проговорил Кнутас.
— Дело в том, что вчера у нас была вечеринка. Мы пригласили несколько человек, — собственно, это старые друзья Хелены. Мы ужинали и веселились. Пожалуй, все немного перепили. У меня вообще бывают приступы ревности. В смысле — я иногда просто теряю контроль над собой, и такое случилось вчера вечером. Один из парней стал приставать к Хелене, когда они танцевали.
— В чем это выражалось?
— Ну, он ее лапал… ну, больше, чем это обычно делают в танце. И не один раз. А я был пьян и дико разозлился. Я вывел Хелену из комнаты и высказал ей все, что думаю. Она пришла в ярость. Тоже ведь перебрала. Начала орать на меня и драться — расцарапала меня…
— Что было потом?
— Я ударил ее. Дал ей пощечину, а она убежала в ванную и заперлась там. Раньше я никогда ее пальцем не трогал, — заверил он, жалобно глядя на Кнутаса. — А потом Кристиан вышел со мной разбираться. Тот самый, с которым она танцевала, — я и ему врезал. Дать сдачи он не успел, потому что нас тут же разняли остальные. Потом всё успокоилось, все разъехались.
— И что вы делали после этого?
— Лучшая подруга Хелены, Эмма, и ее муж Улле оставались до последнего. Улле отвел меня в постель и сидел со мной, пока я не отключился. После этого я ничего не помню — помню только, как проснулся сегодня утром.
— Почему вы сразу обо всем этом не рассказали?
— Не знаю.
— Кто был на вечеринке?
— Друзья детства Хелены. Эмма и Улле, как я уже сказал, потом соседи Эва и Рикард, которых Хелена тоже очень давно знает, и еще подруга по имени Беата и ее муж Джон. Они живут в Штатах, так что я раньше с ними не встречался. Ну и еще этот Кристиан, на которого я так разозлился. Он холостяк, и Хелена знает его тоже давно. Думаю, у них что-то было.
— В каком смысле?
— Думаю, у них была интрижка. Хелена это отрицала, но у меня сложилось впечатление, что что-то было.
— А не может так быть, что это все ваша ревность и мнительность?
— Нет, не думаю.
— Вы с Хеленой давно вместе?
— Шесть лет.
— Это немалый срок. Сколько вам лет?
— Тридцать восемь.
— Почему вы не поженились, не завели детей?
— Я давно этого хотел. Хелена сомневалась. Она поздно пошла учиться, ей хотелось поработать, прежде чем обзаводиться семьей. Хотя мы собирались пожениться. Мы уже это обсуждали.
