– Как утренняя дымка, – с благоговейным трепетом описывает это Полный Улет четырем робким немецким туристам, которых ведет по Форест-авеню в Лагуне, и объясняет им: – Видимо, Зет отступил за океан. Кто знает, куда? Одни говорят – в Китай, другие – в Японию, а некоторые даже заявляют, что видели его на пляже в Индонезии, как лорда Джима. Читали «Лорд Джим» Конрада? А может, он на яхте, которая плывет по океану, или на подводной лодке, точно капитан Немо, – как, на хрен, прямо актер какой-то, Джеймс Мейсон. Но штука в том, что он только что был тут, на берегу, а на следующий день – тю-тю, его нет, парни. Нету! Как будто он взлетел на своей доске на гребень волны… и все, до свидания, саенара, – переходит он вдруг на японский.
Но трава продолжает поступать. Зет наладил торговую систему, где используются посредники, агенты, бонусы, разделение прибыли. Зет выдает самое классное зелье на Западном побережье. Только экстра-класса. Тоннами. Ввозит на лодках, как контрабандисты в старину, и иногда теряет одну из этих лодочек, перевозчика хватают, но ДЕА никак не может подобраться к Зету.
– Мы, черт побери, пять раз думали, что его сцапали, – признается Гружа. – И всякий раз оказывалось, что это не он.
– Хватать Зета – это как ловить туман, – эхом откликается Эскобар. В виде иллюстрации его рука сжимается в кулак.
Зет разрастается, становится гигантом. Великаном. Зет захватывает все побережье, весь Запад. Если какие-нибудь пятеро яппи курят траву, поев запеченного лосося, можете не сомневаться: это товар от Зета.
– Голова у него варила, – объясняет Гружа. – Ни кокса, ни герыча, ни «быстрой», ни «кислоты». Только трава высшего качества. Опиум. Тайские палочки. Продавал только продавцам. Так что никакой прыщавый юнец, никакой фан «Грейтфул дэд» с их психоделической музыкой, никакой начинающий байкер не заложит. Если ловили кого-нибудь с травой, которую он достал у Зета, то этот кто-нибудь сразу получал условный срок и оказывался у Бетти Форд, в центре по борьбе с наркотиками, не успевал ты вернуться к себе в кабинет. У Зета своя база надежных клиентов.
– Целый Гольфстрим травы, – разводит руками Эскобар.
Зет поставлял траву повсюду – от Аляски до Коста-Рики.
– Кто знает, когда лодка стукнется о берег? – вопрошает Полный Улет, бредя рядом со своими туристами по Лагуне. – Видимо, делается это так: Зет глядит на карту, понимает, что береговая охрана не сможет обнаружить тут маленькую лодчонку, крошечную лодчонку на побережье, которое такое большое. Тысячи миль, черт побери, и все эти мили – заодно с Зетовой травой, парни. Смекаете, о чем я? Поглядите туда, это же Тихий океан, друзья мои, и это – территория Зета. А Зет понимает ритм воды, он ее знает, он по ней катается. Зет – он как Посейдон. Как гребаный Нептун, друзья мои. Тихий океан – то есть вроде как «спокойный», парни. И с ним Зет может быть спокоен.
– И что было дальше? – спрашивает Тим, потому как этот вундеркинд ведь помер за решеткой, верно? Как все прочие неудачники.
– Без понятия, – отвечает Гружа. – Всплыл в Таиланде. Он был совсем плохой, подцепил какую-то кишечную инфекцию, отправился в наше посольство и захотел увидеться с кем-нибудь из ДЕА. Сказал, что его зовут Роберт Закариас. Уже через пятнадцать минут я туда летел.
– А потом он помирает под душем, – заключает Тим.
– Ну да! – отзывается Гружа таким голосом, будто произносит: «Жизнь – дерьмо!»
Доктор закончил работу и попросил Тима не чесаться. Поднес зеркало, и Тим увидел шрамик на лбу, слева. Вроде маленького «z».
Факсимиле прямо на лбу, черт подери, подумал Тим.
– И что от меня потребуется, – спрашивает он, – если Уэртеро переправит меня через границу, потому что подумает, что я – его партнер Бобби?
– Какое мне, на хрен, до тебя дело? – недовольно бурчит Гружа.
– Что мне делать, если он сообразит, что я – не тот? – настаивает Тим.
– Это твои трудности, – бросает Гружа.
«Вот так-то, – подумал Тим. – Могу возвращаться за решетку, где меня наверняка убьют, или же изобразить из себя этого великого Бобби Зета, и тогда меня может быть убьют».
«Выбираю выход номер два», – решает Тим.
Но сначала – небольшая подготовка.
– Что за подготовка? – спрашивает Тим.
Никто ни слова не говорил ни о какой подготовке. Самое приятное в тюряге – что не надо особенно напрягаться. Ну, если не считать изготовления автомобильных номеров.
– Тебе надо узнать кое-какие основные вещи насчет Бобби Зета, – отвечает Эскобар. – И кое-какие основные термины.
Так что Эскобар на ближайшие две недели становится нянькой и тренером Тима, пытаясь впихнуть Бобби Зета ему в мозги. Тима держат в каком-то лагере возле Сан-Клементе, чтобы за это время зарубцевался шрам, и Эскобар… Тим считает, что Эскобар просто влюблен в покойного Бобби Зета, потому что Эскобар вообще не в состоянии заткнуться, когда о нем болтает.
Он рассказывает Тиму обо всем, что ДЕА узнало про Зета. Какую он любил еду, что пил, что носил. Давние друзья, излюбленные места, старые подружки.
Эскобар натаскивает Тима, задавая ему вопросы, пока Тим не начинает чувствовать себя так, точно опять провалился на школьном экзамене.
– Какой сорт пива? – спрашивает Эскобар.
– «Будвайзер».
– «Корона», – стонет Эскобар, и вид у него обозленный.
Тим моется в душе, тут Эскобар отодвигает дверцу и выпаливает:
– Футбольная команда?
– Нету никакой, – откликается Тим. – Терпеть не может футбол.
– Какой тогда вид спорта? – не унимается Эскобар.
– Серфинг, – отвечает Тим. Это известный факт. – И пляжный волейбол.
Или, к примеру, Тим прикорнул, растянулся на диванчике под дневным солнышком, но Эскобар тут как тут, хватает его за рубашку, сдергивает на пол и кричит:
– Школьные цвета!
– Синий и золотой, – бормочет Тим.
Эскобар кричит: «Темно-бордовый и белый!» – и бьет Тима ногой прямо в живот – сильно – своим бобоедским башмаком с заостренным носом. Тим скрючивается на ковре, словно младенец в утробе, а Эскобар садится на корточки рядом с ним и заявляет:
– Ты лучше соберись, pendejo.[4] Как ты думаешь, что с тобой сделает дон Уэртеро, если узнает, что ты – не настоящий? Ударит тебя в живот? Нет! Может быть, он прикует тебя цепями к стене и начнет с паяльной лампы. Может, сначала он станет отрубать тебе пальцы. А может, и чего похуже. Дон Уэртеро – серьезный тип, ese.[5]
Тиму пришлось подтянуться и начать учить все эти штуки. Он зубрил всю эту чертовщину, которую дон Уэртеро может знать, а может и не знать про Бобби Зета. Тим все больше и больше походил на Зета. Шрам побелел, и Тим отрастил волосы. На солнце его не выпускали, чтобы у него была тюремная бледность. Так что Тим много смотрел телевизор и делал домашние задания.
Задания насчет Бобби Зета. Какая одежда, какие фильмы, какие книги? Школьный альбом с фотографией Зета, на которой он чуть-чуть ухмыляется, словно знает, что все это туфта, и нарочно выделывается, понятно вам? Школьные друзья, друзья по серфингу, подружки. Куча подружек, соображает Тим, и это его бесит. Не какие-то там отстойные девчонки, а самые настоящие, классические, клевые южнокалифорнийские девчонки. Гладенькие, хорошенькие, смотрят уверенно, взгляд у них такой, будто они знают, что весь мир принадлежит им, и себя демонстрируют – больше ничего.
– Зету нравились его chucha,[6] ese. – Эскобар плотоядно пялится на этих девчонок, когда они вместе смотрят на фотографии, и каждый размышляет, какую же из этих девок Зет на самом деле повалял. Эскобар указывает на тех, про кого известно, что они были Зетовыми девчонками: Эшли, две Дженнифер, Британи, Элизабет, а одна – по имени Скай. – И им очень нравился Бобби.
Как будто для Тима это такое уж открытие. Это же хорошо известный научный факт: девчонки с радостью подстилаются ради травки. Смазливая рожа, крутизна, бабло и трава, думает Тим, и все это – в одном парне. Но кто сказал, что жизнь должна быть справедливой?
Эскобар сообщил Тиму и о приятелях Зета.
О дружках по серфингу, по травке, иные из них – даже девушки – стали его сотрудниками, торговыми представителями, распространяющими товар Бобби. Джейсон, Чад, двое Шейнов, Фри, который – ты прикинь – заодно и брат этой Скай. Классный вид у этих парней, реально крутые парни, Тим это видел. Парни, которые справедливо считают, что им принадлежит мир, потому что им принадлежит побережье. Друзья Бобби.
К тому же – верные друзья, говорит ему Эскобар. Они для Бобби – его carnal.
Уж настолько carnal, подумал Тим, что двое из них – один из Шейнов и Британи – кончают жизнь мордой вниз в сточной канаве.
Тим изучал их фото, запоминал имена. Читал книги по серфингу, слушал эскобаровы лекции о том, как работает империя Бобби Зета. Все, что удалось узнать, пока у Бобби не отказало сердце, грустно сказал Эскобар.
