Индивидуалки теперь. Модное блять слово. — Уныло сказал Киряков.
— М-да. Сложно все стало. Вроде наоборот должно налаживаться всё в стране, а выходит так. Все в коммерцию подались. Деловые стали, не то что раньше. Бегали по улицам с пушками, в поисках наживы. Теперь все в кабинетах сидят, с толстыми задницами.
— Все верно. Скоро и мы не нужны будем. С чем нам бороться? Если организованная преступность канула в лепту. Ну пока еще не канула, то все к тому идет. Нахапали блин. Все легально теперь.
— Преступность была, есть и будет. Форма только другая. Не грусти, а то не будет расти. — Поддерживал товарища Титов. — Вон, на трассе че творится. Водителей моих шкурят, оббирают и мочат, за три копейки. И всем по хрену. Залётных людей много. А территория там ничья. Я такие убытки несу, шо охуеть можно. Коллектив ноет. Как бы не разбежались. Блин, только-только все начинало складываться по одной теме. И на тебе….
Титов с Ренатом занялись совсем незаконным делом. Так как заказов было мало, Татарин предложил бомбить чужие фуры на трассах области, но охранять свои, принадлежавшие фирме Титова. Сгружали груз, иногда выходило так, что водителей вовсе приходилось убирать, чтобы не оставлять свидетелей. Грузовики либо сжигали потом, либо просто бросали в тихом месте в лесу. Все это прикрывал Георгиевич, чтобы менты не вышли и не поймали банду. Ему это было на руку. Дела пошли в гору, работа и деньги появились. Ходил совсем крутой, оттопырив пальцы. Весь в золоте, в дорогом костюме или в качественной коже. Расжирел еще больше. Пузо уже не умещалось за рулем. Он даже прикупил себе новенький белый «Хаммер» и обзавелся личным водителем, который тоже был знаком с Сергеем, еще с деревни, когда жили вместе. Обычный парнишка, лет двадцати. Опять же отец пристроил. Георгиевич вообще любил чувствовать свое превосходство и значимость, когда к нему обращались друзья и знакомые из села, где он раньше жил, чтобы пристроить либо себя в городе, либо своих детей. Георгиевич не отказывал, помогал, чем в последствии и пользовался. Любил, чтобы ему были все должны.
— Во вот. А мы все думали тогда страшно было. Ну было, но как то все просто что ли. Открыто. А сейчас? Кто, кого, где подрезал? Хрен разберёшь. — Согласился Киряк.
— Ладно. Придумаю что-нибудь. Омляж еще этот. Надо было его тогда Шутову отдать, пусть бы рвал его. Теперь он моим именем прикрывается. Хорёк.
— Получается ты теперь единственный акционер и владелец?
— Пока нет. Я Омляжскому денег должен. Как рассчитаюсь, то он передаст мне свою долю. Сука! Где брать, откуда?
— Егна сейчас уже не делиться?
— Какой. Ему сейчас уже не до меня. Да и я отпустил их всех давно. Они свое отработали, даже с лишком, для меня сделали.
Жиган сидел на койке и теребил в руках какую-то бумажку. Потом протянул руку с двумя пальцами, в них сразу же вставил сигарету один из шнырей, другой поднёс огня.
— Найдите мне Дикого и дерни пацанов из каптерки. — Приказал Жиган.
Через пять минут к нему в секцию подтянулись все люди из блаткоммитиета отряда.
— Че звал, Жиган? — Спросил Рома.
— Постанова от воров пришла. Я же пускал прогон.
— Ну и? Че там?
— Законники считают, что Рената слили кто-то из ментов. Наши местные и областные бандиты, к этому не причастны. Так воры решили. Видимо спрашивали уже со знающих, в курс вводили. — Обозначил Жиган.
— Да какие менты? — Всполошился Дикий. — Ренат сам… экхм… ну в общем не верится мне, да и люди я думаю тоже не примут этого.
— Ты че, Ромчик, против воров решил попереть? Решение их ослушаться удумал? Кто еще так считает? — Окинул своим волчьим взглядом Жиган всех присутствующих.
Вся орава замотала головами.
— Так то! — Выпуская дым, ответил Пураян.
Потом уже, за ужином, в столовой, с Жиганом начал разговор, один из главных, старых авторитетов в лагере.
— Смотрю на тебя, пацан, и поражаюсь твоей бескомпромиссности. Вроде малой ты совсем, а толк в понятиях сечешь. Братву нашу в ежовых рукавицах держишь, авторитетом пользуешься, не смотря на то, что на зоне сам два понедельника. Воры за тебя опять же мазу держат, с воли. Как это у тебя получилось? Неужели такой хваткий и прыткий?
— Я потому и в авторитете, что никогда, ни перед кем не пасовал и тут не стану. Мое слово верное и как ты сказал, все именно по понятиям. А к чему этот разговор? — Откладывая ложку, ответил Жиган и глянул в упор на авторитета.
— Не-не, никаких проблем, Жиган. Это я чисто для себя поинтересовался. Не принимай на свой счет. — Ответил тот.
— Или может кто пожаловался из наших, кого-то может не устраивает мой характер? Так ты мне только дыхни в его сторону, я сам обкашляю этот вопросик. — Произнёс неодобрительно Пураян.
— Я же говорю, все нормально, не кипишуй! — Похлопал его по плечу смотрящий и слез с лавки. — Живи правильным пацаном. — Добавил он уходя.
— Как у нас смотрящий за лагерем с ментами ладит? — Спрашивал он у Дикого.
— По разные стороны баррикад. Ну это насколько я знаю. Смотряга — калач тертый. В нашей зоне около четырёх лет, до этого на особом сидел, где-то в Пермском крае. Или что-то вроде этого, не в курсах. Из старых арестантов. Законы знает и уважает. С администрацией не разу не сотрудничал и в связах замечен не был. Скорее наоборот. Отрицала лютый. — Рассказал Ромка.
— Значит не местный он?
— Точно не из города. Может с района. Так он сидит еще с Советских времён епт. Кто же его знает. Вот и тянет свой четвертак.
— Быть ему центоровым. — Как то в курилке проговорил «Борода» — смотрящий за лагерем. — Попомните эти слова. Этот свое возьмёт. Не отпустит уж точно. Волчок еще тот. Зубастый.
После разговора со смотрящим, Жигана стали слушаться, уважать и даже бояться. Таков был этот парень. Шел только вперёд, с высоко поднятой головой. Гордый.
А в городе не утихали слухи, про убийство Рената Решитова. Если среди криминальных лиц, все было более-менее тихо — шли разговоры лишь в узких кругах и между собой, то милиция взяла это дело на особый контроль. Да и Георгиевич все спрашивал и интересовался по этому делу, среди своих связей.
— Нет, Сергей, вообще нет никаких зацепок. — Отвечал ему его товарищ — начальник управления — Невский. — Все работают в этом направлении. Сделали его быстро и чисто. И конкретно знали, на что шли. — Добавил он. — Ну уж не знаю как
